Видессос осажден

Слюна прилила к его выбритой макушке. "Это не то сравнение, которое я бы предпочел использовать", - натянуто сказал он. Напоминать видессианским священникам о требуемом от них безбрачии было дурным тоном.

Маниакеса не волновали плохие манеры, за исключением того, что он предпочитал их религиозным беспорядкам и другим гражданским распрям. "Используй любое сравнение, какое тебе нравится, святой отец. Но хорошенько подумай над этим. Помните, что вы были совершенно довольны, пока были ортодоксальными. Помните, что другие здешние священники..." Во всяком случае, большинство из них, уточнил он мысленно, и пара других, которые все еще склонялись к взглядам васпураканцев, колебались. "... вернулись к ортодоксии теперь, когда макуранцы ушли".

"Но виды на Васпураканер..." - начал Саливас.

Он, вероятно, собирался заупрямиться. Маниакес не дал ему шанса. "Тебе навязали чужеземцы, которые хотели разрушить Видесс", - твердо сказал он. "Хочешь ли ты помочь Шарбаразу, Царю Царей, выиграть эту битву даже после того, как его солдаты покинут Империю?"

"Нет, - признал Саливас, - но я также не хочу провести вечность во льдах Скотоса за то, что неверно верил".

Что Маниакес хотел сделать, так это ударить упрямого священника или, возможно, огреть его по голове большим камнем в надежде создать отверстие, через которое мог бы проникнуть разум. С большим терпением, чем он думал, он спросил: "Разве ты не верил, что будешь купаться в святом свете Фоса, прежде чем макуранцы заставили тебя изменить свое проповедование?"

"Да, но с тех пор я изменил свое мнение", - ответил Саливас.

"Если ты изменил это однажды, как ты думаешь, сможешь ли ты изменить это снова?" - сказал Автократор.

"Я сомневаюсь в этом", - сказал ему Саливас. "Я очень в этом сомневаюсь".

"До того, как бойлерные заставили тебя отказаться от ортодоксии, ты когда-нибудь думал, что изменишь свое мнение по этому поводу?" - Спросил Маниакес.

"Нет", - сказал священнослужитель.

"Что ж, тогда..." Маниакес подождал, пока Саливас установит связь. Он ждал, и ждал, и ждал еще немного. Связь оставалась разорванной. Саливас оставался убежден, что в то, во что он верил сейчас, он будет верить вечно. Маниакес убедился, что священник - совершенный болван, но единственное, что он мог с этим поделать, это надеяться, что жители Вриетиона тоже это заметят.

Видя его недовольство, но не полностью осознавая его источник, Саливас сказал: "Я буду молиться за вас, ваше величество".

"За это я тебе очень благодарен", - устало сказал Маниакес. Вриетион еще некоторое время должен был стать городом, в котором жили еретики в стиле васпураканера. В западных землях было много подобных городов. Вселенскому патриарху это не понравилось бы. Маниакесу это самому не понравилось; это нарушило его чувство порядка. Но возвращение западных земель в междоусобицу сразу после их возвращения от макуранцев еще больше нарушило его чувство порядка. Он отпустил Саливаса, который удалился с видом человека, который, приготовившись к худшему, был скорее зол, чем рад, что не пострадал от этого. Следующее дело, которое предстало перед Автократором, было запутанным подлогом, где пролегают границы собственности и были ли макуранские чиновники подкуплены, чтобы заставить их соблюдать эти границы. В этом не было никакой теологии, просто мошенничество. Маниакес атаковал его с большим удовольствием.

XI

Абивард поклонился в седле Маниакесу. "если Бог милостив, - сказал макуранский маршал, - следующим сообщением, которое вы получите от меня, будет то, что Машиз попал в мои руки".

"Пусть будет так", - сказал Маниакес. "Тогда мы будем равны: два взбалмошных генерала, восседающих на тронах наших земель".

"Да", - сказал Абивард. "Полагаю, что так". У него все еще был его маленький племянник, о котором можно было позаботиться. У сына Динак были более законные права на макуранский трон, чем у него. Если бы мальчик достался Шарбаразу от другой женщины, ответ был бы легким. Избавившись от ребенка своей сестры, хотя…

Решив, что разумнее немного сменить тему, Маниакес сказал: "Итак, у вас есть нужные вам люди из Васпуракана?"

"О, да", - ответил Абивард. "И у меня есть три полка васпураканцев, все они горят желанием низвергнуть Шарбараз".

"Ты примешь их помощь, но не возьмешь меня?" Маниакес сделал выпад.

"Конечно", - непринужденно ответил Абивард. "Они наши подданные. Если бы ты сейчас был макуранским подданным, Шарбараз был бы мной вполне доволен, и мне не было бы нужды бунтовать против него. Васпураканцы также не вторгались в Страну Тысячи городов ранее в этом году."

"Очко", - сказал Маниакес. "Фактически, два очка. Удачи тебе. Свергните Шарбараза; воздайте ему по заслугам за все страдания, которые он причинил и Видессосу, и Макурану. И тогда, клянусь благим богом, давайте посмотрим, как долго мы сможем жить в мире ".

"Достаточно долго, чтобы восстановить все, что было разрушено, здесь и в Макуране", - сказал Абивард. "Это должно занять несколько лет, или больше, чем несколько - ты не был нежен между Тутубом и Тибом".

"Я даже не могу сказать, что сожалею", - сказал Маниакес. "Единственный способ, который я мог найти, чтобы вытащить тебя с моей земли - где ты тоже не всегда был нежным - это разорить твою".

"Я понимаю", - сказал Абивард. "Это тоже сработало. Может быть, если Бог будет добр, мы избавимся от привычки сражаться друг с другом, как только все починим. И мы двое, мы знаем, на что была похожа эта война, и почему мы не хотим еще одной ".

"Может быть, мы даже сможем заставить наших сыновей понять", - с надеждой сказал Маниакес. Кивок Абиварда был более жестким и скованным, чем Автократору хотелось бы видеть. Колебания беспокоили его, пока он не вспомнил, что Абивард все еще раздумывал, править ли ему как царю царей или как регенту при своем племяннике.

Маниакес очертил солнечный круг, чтобы его мысли о победе Абиварда не оказались плохим предзнаменованием для одержания этой победы. Он выехал вперед, протягивая руку. Макуранский маршал сжал его , и тогда Абивард удивил его, сказав: "Я хочу, чтобы ты кое-что передал своему отцу от меня".

"Что это?" - спросил Автократор.

"Скажи ему, что если бы хаморские кочевники не убили Годарса - моего отца, - я думаю, они бы отлично поладили друг с другом".

"Я запомню". Маниакес пообещал. "Возможно, они даже сражались друг с другом, когда мы были маленькими или еще до нашего рождения".

"Это так". Абивард выглядел озадаченным. "Они могли бы. Я не думал об этом, но ты прав. И мы, безусловно, подумали. Если Бог добр, наши сыновья не будут ". Он отдал то, что могло быть набросанным видессианским приветствием, или с таким же успехом могло быть отрывистым взмахом руки, затем использовал колени и поводья, чтобы развернуть лошадь и поскакать обратно к своей армии. Его стражники, которые, как и стража Маниакеса, остановились вне пределов слышимости своих хозяев, окружили его.

Понаблюдав за ним почти минуту, Маниакес повернул "Антилопу" в направлении видессианской армии. Он тяжело вздохнул, подъезжая рысью к Гориосу, который немного отъехал ему навстречу.