Видессос осажден

Судя по тому, как заржала Антилопа, возможно, так оно и было. Маниакесу пришлось использовать свои глаза. Видя эти холмы - почти горы - на северо-восточном и северо-западном горизонте, видя зеленую нить реки Ксеремос, текущую через сухую пустыню, мимо Лисс-Айона и впадающую в Море Моряков ... все это заставило его вспомнить сражения в Стране Тысячи Городов, которые вынудили Шарбараза, Царя Царей, плясать под его дудку, а не наоборот. Еще один год сражений там может даже принести победу, которая казалась невообразимой, когда он отнял трон у Генезия.

Его армия заполнила Лисс-Сайон до отказа и даже немного дальше: палатки выросли, как поганки, за городскими стенами. Он хотел направиться на северо-запад вдоль берегов Ксеремоса прямо к вражеской стране, но ему пришлось подождать, пока с его кораблей не сойдут не только люди и лошади, но и припасы. Оказавшись в Стране Тысячи городов, они могли жить за счет плодородной сельской местности. Однако по пути туда большая часть сельской местности была какой угодно, только не плодородной.

"Да благословит вас Фос, ваше величество, в вашем походе против врага". - сказал местный прелат, дружелюбный маленький парень по имени Бойнос, за ужином в тот вечер. Маниакес улыбнулся ему в ответ; он никогда не слышал, чтобы "Пожалуйста, отправляйся куда-нибудь еще и перестань выгонять нас из дома" выражалось более элегантно .

"Я воспользуюсь всеми благословениями, которые смогу получить, спасибо", - ответил Автократор. "Я уже думаю, что добрый бог наблюдает за нами; макуранцы легко могли бы попытаться спуститься по Ксеремосу против Лисс-Айона. Без сомнения, мы бы снова прогнали их, но это могло бы отсрочить начало кампании, и это не пошло бы на пользу вашему городу. Он лучезарно улыбнулся Бойносу, довольный собственным преуменьшением.

Прелат нарисовал солнечный круг над своим сердцем. То же самое сделал Факразес, гипастеос, который был похож на несчастного кузена Бойноса. То же самое сделал и командир гарнизона Зауцес, который за годы, проведенные в выжженном солнцем месте, был смуглым и обветренным, как моряк. Он сказал: "Вы знаете, ваше величество, я ожидал от них чего-то подобного, но этого так и не произошло. Я продолжал посылать разведчиков вверх по реке, чтобы узнать, не замышляют ли они чего-нибудь. Однако я так и не нашел никаких признаков того, что они направлялись в эту сторону, за что я благодарю господа с великим и благим умом ". Он снова расписался.

"Возможно, они не беспокоились, зная, что мы всегда сможем добраться до Земли Тысячи Городов через Эрзерум, если придет известие о падении Лисс-Сайона", - предположил Региос.

"Простите меня, ваше высочество, но мне не нравится думать о том, что мой город снова попадет в руки неверующих", - натянуто сказал Факразес. "Мне не нравится думать, что происходящее в Лиссейоне важно для города Видессос только в том смысле, что это может заставить вас изменить свои планы".

Так вот, подумал Маниакес. В кои-то веки у Региоса не было наготове быстрого ответа; возможно, он не ожидал, что губернатор города будет с ним так прямолинеен - пусть и вежливо прямолинейен.

Лисия сказала: "Лисс-Сайон важен сам по себе, а также потому, что это ключ в замке, который, будучи полностью открыт, освободит всю Империю Видессос. Я сказал то же самое, когда мы приехали сюда два года назад, и я повторяю это сейчас, когда это начало сбываться ".

"Ты милостива, императрица", - ответил Факразес, склоняя к ней голову. Почти все в Лиссейоне хранили вежливое молчание о нарушениях в ее отношениях с Маниакесом, за что и она, и Автократор были благодарны. Возможно, этого было достаточно для разрешения Агафия здесь, вдали от столицы, в стране, где люди были более флегматичными, менее склонными к спорам. Или, может быть, наоборот, проживание так близко к Макурану, где разрешались браки между двоюродными братьями и даже между дядями и племянницами, заставило жителей Лисс-Айона спокойно относиться к таким союзам. Маниакес не намеревался спрашивать, какая из этих интерпретаций, если вообще какая-либо, верна.

Вместо этого он последовал за мыслью Заутца: "Что, если макуранцы что-то замышляют, но это направлено не на Лисс-Сайон?"

Командир гарнизона пожал плечами. "У меня нет возможности узнать об этом, ваше Величество. Никто из моих людей не проник достаточно глубоко в Земли Тысячи Городов, чтобы сказать наверняка".

"Хорошо", - сказал Маниакес. "Если Шарбараз и Абивард замышляют что-то еще, я полагаю, мы узнаем, когда они развернут это против нас". Он начал добавлять что-то вроде: Мы остановили все, что они бросали в нас до сих пор, но оставил это невысказанным. Если бы западные земли Видессии не находились под контролем макуранцев, ему не пришлось бы плыть на Лисс-Сайон, чтобы занять положение, позволяющее вести войну с врагом.

Регориос сказал: "Нам удалось продержаться так долго", что было ближе к тому, чтобы подвести итог тому, какой ситуация была на самом деле. Голос Регориоса, в свойственной ему манере, звучал жизнерадостно. Однако, когда простого выживания было достаточно, чтобы сделать человека жизнерадостным, тучи над головой были темными и безрадостными.

Как автократор видессиан, Маниакес не мог позволить себе показать, что он обеспокоен, чтобы этим не заставить волноваться и своих подданных, тем самым усугубив плохую ситуацию. Однако, когда они с Лизией готовились ко сну в комнате, отведенной им Факразом, он сказал: "Мы уклонились от стольких стрел, выпущенных из луков макуранцев, и смогли нанести ответный удар столь немногими. Как долго это может продолжаться?"

Лисия сделала паузу, чтобы подумать, прежде чем ответить. Будучи его двоюродной сестрой, она знала его почти всю его жизнь. Став его женой, она узнала его по-другому, более основательно, чем когда была единственной кузиной. Наконец, она сказала: "Макуранцы сделали все, что могли, для Видессоса, потому что они не могут добраться до имперского города. Мы далеки от того, чтобы сделать для них все, что в наших силах. Чем больше мы сделаем, тем скорее они образумятся и заключат мир ".

"Другие люди говорили мне то же самое с тех пор, как у меня появилась идея двинуть свою армию против них морем", - ответил он.

"Твое преимущество в том, что ты заставляешь меня в это поверить".

"Хорошо", - сказала она. "Я должна. Разве это не то, что они называют женским долгом?"

Он улыбнулся. "Нет, это что-то другое". Она тряхнула головой, откидывая с лица черные кудри. "Это не обязанность. Обязанности, которые ты несешь. Это..."

Это было приятно, не в последнюю очередь потому, что она не смотрела на это как на обязанность; он с грустью подумал о Нифоне, которая так смотрела на это. Потом он крепко спал. На следующее утро армия покинула Лисс-Сайон, направляясь на северо-запад.

II

Там, куда достигали воды Ксеремоса, его долина была зеленой и плодородной. Там, куда не могли добраться каналы и подземные ходы в стиле тех, что на западном плато Макурана, была пустыня. Кое-где местные жители возводили стены из сырцового кирпича и камня, но не против врагов-людей, а чтобы сдержать наступающие песчаные дюны. Тут и там остатки таких стен, торчащие из песка, говорили о неудачных боях.

Это был второй раз, когда фермеры в долине видели, как видессианская армия совершала вылазку для нападения на Макуран. В первый раз, два года назад, они колебались между паникой и изумлением; ни одного Автократора не видели в этой отдаленной части Империи столетиями, если вообще видели. Они не знали, разграбят ли солдаты их немногочисленное имущество. Верно, они и солдаты были верны одному и тому же государю, но часто ли это имело значение для солдат?