Видессос осажден

"Лисия скоро прибудет", - ответил Маниакес. "Ты хочешь сказать, что Гориос уже на борту?"

"Это он". Тракс указал на корму, на каюты за мачтой. На большинстве дромонов только капитан наслаждался роскошью каюты, остальные члены команды натягивали гамаки или расстилали одеяла на палубе, когда проводили одну из своих случайных ночей в море. Корабль, на котором обычно находились Автократор, его жена и Севастос, однако, перевозил их с таким комфортом, какой можно было найти в тесноте военной галеры.

Маниакес постучал в дверь каюты, которую занимал его двоюродный брат. Когда Гориос открыл ее, Маниакес сказал: "Я не ожидал, что ты окажешься на борту раньше меня и Лисии".

"Что ж, жизнь полна сюрпризов, не так ли, кузен, ваше Величество, мой шурин?" Сказал Гориос, с безрассудной самоуверенностью подбирая титулы, которыми он мог бы обращаться к Маниакесу. У него была привычка так поступать, не в последнюю очередь потому, что это иногда приводило Маниакеса в замешательство, что бесконечно забавляло Региоса.

Однако сегодня Автократор отказался клюнуть на наживку. Он сказал: "У нас с Лизией есть свои причины для того, чтобы уехать из Видессоса, города, но ты здесь популярен. Я бы подумал, что ты захочешь остаться так долго, как сможешь."

"Любой дурак с широкой улыбкой может быть популярен", - сказал Гориос, небрежно взмахнув рукой. "Это просто".

"Я так не считаю", - с горечью ответил Маниакес.

"Ах, но ты не дурак", - сказал Гориос. "Это усложняет задачу. Когда дурак совершает ошибку, люди прощают его; он не делает ничего такого, чего они не ожидали. Но если человек с репутацией знающего, что он делает, сбивается с пути, они набрасываются на него, как стая волков, потому что он подвел их ".

Затем Лисия поднялась на борт "Обновления ", что должно было отвлечь Маниакеса, но не отвлекло. Очень многие люди в Видессосе - городе - считали, что он поступил неправильно, влюбившись в свою двоюродную сестру. Это чувство было бы менее сильным, будь оно более рациональным. Отъезд из столицы, отъезд от священников, которые все еще возмущались разрешением, которое он выторговал у Агафиоса, был ничем иным, как облегчением.

Фракс выкрикивал приказы. Портовые грузчики выбежали, чтобы отбросить канаты. Матросы проворно сматывали канаты в змеящиеся спирали. Они убрали трап за каютами; Маниакес почувствовал глухой удар подошвами ног, когда он рухнул на палубный настил.

Зазвучал барабан, задавая темп гребцам. "Назад весла!" - крикнул гребец. Весла погрузились в воду. Мало-помалу "Обновление " соскользнуло с причала. Маниакес глубоко вдохнул, затем испустил долгий, довольный вздох. Куда бы он ни пошел и в какую бы битву, он был бы счастливее, чем здесь.

Прибытие в Лисс-Айон было похоже на попадание в другой мир. Здесь, на крайнем юго-западе видессианских западных земель, календарь, возможно, все еще говорил о ранней весне, но по всем остальным признакам снаружи было лето. Солнце палило с неба почти с той же безжалостной властью, какой оно обладало в Стране Тысячи Городов. Только Море Моряков поддерживало жаркую погоду, а не невыносимую.

Но даже море здесь отличалось от того, как оно выглядело в городе Видессос. Там, у столицы, морская вода была зеленой. У Калаврии, на дальнем востоке, он был ближе к серому. Вы могли бы выехать из Каставалы на восточный берег и посмотреть через бесконечные просторы серого океана на край света или на то, что лежит за пределами видимости. Ни один корабль никогда не приходил с востока в Калаврию. За эти годы несколько кораблей отплыли на восток от острова. Ни одно из них также не вернулось. Здесь, сейчас… здесь вода была голубой. Это была не синева неба, изготовители голубой эмали безуспешно пытались имитировать ее в стеклянной пасте. Синева моря была темнее, глубже, насыщеннее, пока почти не приблизилась к цвету изысканного вина. Но если, введенный в заблуждение, вы окунете его, то обнаружите, что у вас есть только чашка теплой морской воды.

"Интересно, почему это так", - сказал Гориос, проведя эксперимент.

"Со мной в лед, если я знаю". Маниакес плюнул, отвергая Скотоса, чей ледяной ад содержал души грешников в вечных муках.

"Фос - лучший волшебник, чем все когда-либо рожденные маги, вместе взятые", - сказал Гориос, на что его кузен мог только кивнуть.

На фоне яркого неба и насыщенно-синего моря стены Лисс-Эона и возвышающиеся над ними здания казались отлитыми из сияющего золота. Они, конечно, не были; такое испытание человеческой алчности никогда бы не было построено и не просуществовало бы долго, если бы каким-то чудом это было сделано. Но желто-коричневый песчаник сиял и искрился в яростных солнечных лучах так, что глазам приходилось отводить взгляд, чтобы не ослепнуть.

Еще два года назад Лисс-Айон был всего лишь сонным маленьким городком, в котором летом пекли, зимой в основном сохранялось тепло, а в мирное время в город Видессос отправлялись товары с запада и случайные урожаи фиников. Пальмы, на которых созревали финики, росли как вблизи города, так и даже внутри него, как и в Стране Тысячи городов. Маниакес находил их абсурдными; они больше напоминали ему огромные метелки из перьев, чем настоящие деревья.

Лисс-Сайон был настолько незначителен в схеме вещей, что макуранцы, когда они захватили западные земли Видессии, не потрудились предоставить ему больше, чем символический гарнизон. Удар их вторжения был направлен на северо-восток, к городу Видессу. Города на пути к столице были прочно у них под каблуком. Другие города…

"Они не уделяли достаточного внимания другим городам", - радостно сказал Маниакес, когда его люди и лошади покинули свои корабли и направились в Лисс-Сайон.

"Они, конечно, этого не сделали", - согласился Гориос, также радостно. "И теперь они расплачиваются за это".

Однако, глядя на Лисс-Сайон, Маниакес подумал, что макуранцы мало что могли бы сделать, чтобы помешать ему захватить его в качестве базы, независимо от того, как сильно они хотели сделать именно это. У него была прочная стена, чтобы сдерживать приближение врагов по суше, но не было такой, чтобы не подпускать корабли. Без кораблей у этого места не было смысла существовать. Из него выходили рыбацкие лодки; в мирное время он пользовался скромным процветанием со времен своего основания и служил перевалочным пунктом между Макураном и Видессосом. Отгородите гавань стеной, чтобы задержать флот: город погибнет, жители разбегутся, и кто тогда будет кормить гарнизон?

Маниакес поселил Лисию в резиденции гипастея, где жена губернатора города хлопотала над ней: между неожиданным приступом утренней тошноты и морской болезнью она выглядела изможденной. "Я рада, что сейчас двигается только мой желудок, - сказала она, - а не все вокруг меня тоже".

Вскоре она должна была оказаться в повозке, трясущейся по направлению к Стране Тысячи городов и, если позволит Фос, к Машизу. Маниакес не упомянул об этом. Он знал, что Лисия знала это. Как он мог винить ее за то, что она не хотела думать об этом?

Его лошадь, Антилопа, была так же рада, как и его жена, вернуться на твердую землю. Животное фыркнуло и подняло грязь, как только его увели с пристани. "Ты чувствуешь запах, где мы?" - Спросил Маниакес, поглаживая конский нос сбоку. Ветер показался ему горячим и пыльным, но у него не было обоняния животного. "Ты знаешь, что означают эти запахи?"