Возвращение скипетра

"Какие новости?" Звонил Грас.

"Антрептес - проклятый богами идиот. Возможно, кому-то следует применить к нему заклинание излечения от рабства", - сказала Стрикс. Это была не совсем похвала Птероклсу, но она была достаточно близка к этому.

С усталым ворчанием Птероклс соскользнул со своего мула — это определенно было ближе к этому, чем к спешиванию в обычном смысле этого слова. Волшебник потянулся, покрутил и потер зад, прежде чем сказать: "Это оказалось интереснее, чем я хотел бы".

"Ты понял это?" Спросил Грас.

"Наконец-то, да. Хотя бороде Олора не помешало бы что-нибудь мокрое", - сказал Птероклс. Грас махнул одному из слуг, сопровождавших королевский павильон к югу от Стуры. Человек принес Птероклсу кружку вина. Птероклс поклонился ему так низко, как будто он был королем, воскликнув: "О, хвала богам!" Он осушил кружку одним долгим, блаженным глотком, затем выжидающе огляделся.

"Я думаю, нашему волшебнику не помешала бы еще одна доза того же лекарства", - сказал Грас слуге. Если бы Птероклс кивнул с еще большим рвением, его голова могла бы отвалиться. Грас подождал, пока он выпьет вторую кружку вина, затем сказал: "Хорошо, ты понял это. Что это было?"

"Это было маскирующее заклинание, маскирующееся под заклинание перемещения".

"Было ли это?" Спросил Грас. Птероклс снова кивнул, на этот раз в торжественном согласии. Грас продолжил: "Э—э-э, что именно это значит?"

"Это значит, что чародеи Ментеше хотели, чтобы мы думали, что они увели разведчиков боги знают куда. Они этого не сделали. Они этого не сделали". Птероклс моргнул, осознав, что повторился. "О, я это уже говорил. О, я—" Он замолчал. "Что они сделали, или кочевники с ними, так это устроили засаду на наших людей, а затем спрятали их тела — и мертвых лошадей тоже — с помощью магии. Они рассчитывали, что это заставит нас поволноваться".

"Они получили то, что хотели", - вставила Стрикс.

"Не так ли?" Грас вспомнил свою собственную тревогу. "Мне было интересно, могут ли Ментеше или ... кто-то другой похищать людей из нашей армии, когда захотят. Это было бы не очень хорошо ".

"Вряд ли", - согласилась Стрикс.

"Это, должно быть, то, чего они хотели", - сказал Птероклс. "Если бы мы все носились, пытаясь защититься от воображаемой опасности, мы бы не беспокоились о реальных опасностях в этой стране. И, о, их всего несколько".

"Есть? Я не заметил", - сказал Грас. Стрикс хрипло рассмеялся. Птероклс хихикнул. Король посмотрел на него. "Я не думал, что пьянство и беспорядочное поведение были одним из них".

Птероклс поклонился и чуть не упал. Выпрямившись, он сказал: "Ваше величество, я не нарушаю порядок".

Стрикс снова рассмеялась. Грас тоже. Он сказал: "Ну, во всяком случае, не больше, чем обычно. Почему бы тебе не пойти спать? Утром ты можешь быть трезвой и беспорядочной. После еще одного не совсем изящного поклона волшебник, пошатываясь, вышел из круга света костра и направился к своей палатке. Грас повернулся к Стрикс. "Теперь ты счастливее?"

"Немного". Капитан стражи проследил глазами за неровным движением Птероклса. "Вы были правы, ваше величество. Он действительно знает, что делает. Заставляет того парня выглядеть еще большим идиотом, чем он был до этого ".

Грас пожал плечами. "Некоторые мужчины умнее других. Некоторые мужчины храбрее других. Некоторые мужчины лучшие волшебники, чем другие. Вы можете использовать людей, которые не самые умные или храбрые. Волшебники, которые не являются самыми лучшими, тоже находят свое применение."

Стрикс обдумал это, затем неохотно кивнул. "Полагаю, да", - сказал он, а затем: "Клянусь богами, я знаю, для чего бы я его использовал".

У Граса самого была довольно хорошая идея на этот счет. Он сказал: "Ну, но как только ты это сделаешь, я больше не смогу использовать его ни для чего". Стрикс усмехнулась. Однако он не шутил, как и король.

Орталис, казалось, вообразил, что Ланиус оскорбил его. Это оскорбило Ланиуса. Насколько он мог видеть, он ничего не сделал, кроме как сказал своему шурин правду. Кого могла оскорбить правда? Только дурака. Во всяком случае, так это выглядело для молодого короля.

Для Орталиса это, должно быть, выглядело по-другому. Он упрямо избегал ужинов с Ланиусом и Сосией. Это означало, что Лимоса тоже держалась подальше. Ланиус сожалел о ее отсутствии больше, чем Орталис, потому что обычно она была лучшей компанией. Когда законный сын Граса не мог избежать встречи с Ланиусом — например, когда они проходили мимо в коридоре, — он кивал так коротко, как только мог, и шел дальше с мрачным выражением лица, омрачавшим его.

Сосия только развела руками, когда Ланиус пожаловался. "Он был жестким, сколько я себя помню", - сказала она. "Ты не говоришь мне ничего такого, чего я не знаю. Если вы хотите бросить его в темницу за оскорбление величества, вперед. Я не скажу ни слова. Возможно, это даже научит его чему-нибудь." По тому, как скривился ее рот, она не думала, что это произойдет.

Ланиус только что пообещал Тинамусу, что его не накажут за оскорбление величества, что бы он ни сделал. Он не ожидал, что архитектор сделает что-нибудь, заслуживающее наказания, в то время как выражение лица Орталиса обвиняло его по полдюжины раз на дню. Все то же самое… "Единственное, чему он научился в подземелье, это как ненавидеть меня вечно. Рано или поздно он преодолеет это. Если больше ничего не сработает, Лимоса вернет его к жизни".

"Может быть". Рот Сосии снова скривился, как будто она попробовала что-то кислое. Лимоза нравилась ей меньше, чем Ланиусу. Для нее жена Орталиса была скорее угрозой, чем личностью. Если бы Лимоса родила Орталису сына, Орталис подумал бы, что наследование переходит через него одного. Грас мог бы даже подумать то же самое. Мнение Орталиса не имело такого большого значения. Грас имел огромное значение. Сосия продолжала: "Если ты хочешь отправить Орталиса в Лабиринт, я тоже не скажу об этом ни слова".

"В эти дни мне сходит с рук все больше и больше", - сказал Ланиус. "Твой отец перестал думать, что я попытаюсь свергнуть его всякий раз, когда он отвернется. Но если я сделаю это, между нами никогда больше не будет мира. Что бы я ни думал, что бы ты ни думал, Орталис важен для него. И... Он не хотел продолжать или признаваться в том, что произошло дальше, даже самому себе. Но он сделал это. "И если мы поссоримся друг с другом, я проиграю, будь это проклято. Он лучше разбирается в таких вещах, чем я ".

Он снова сделал паузу, надеясь, что его жена скажет ему, что он ошибался. Но Сосия только вздохнула и сказала: "Ты лучше, чем был раньше".

Он мог бы напрямую столкнуться с Орталисом. Хотя это был не его путь. Такого никогда не было. Он не сказал бы даже столько, сколько сказал, если бы не беспокоился за ребенка, которого носила Лимоза.

Тогда, вместо того чтобы выслушать своего шурина, он навестил Ансера в его резиденции у великого собора. Ансер ладил со всеми. Может быть, он смог бы найти способ, чтобы Ланиус и Орталис поладили друг с другом.

Лес оленьих рогов украшал стены кабинета Ансера — рога оленей, которых он убил собственноручно. Ланиусу стало интересно, что бы подумали об этом предшественники Ансера на посту архипастыря. Некоторые из них были святыми, некоторые учеными, некоторые государственными деятелями, даже несколько негодяев. Король не думал, что кто-то из них больше всего гордился своим мастерством владения луком.