Священная земля

“Нет, нет, нет”. Теперь Соклей тряхнул головой: “Мне нравятся такие вещи, но скольким солдатам это, вероятно, понравится? Нет, я думал о некоторых более захватывающих книгах из Илиады и Одиссеи. Любой, у кого есть его альфа-бета, может прочитать их, так что у нас будет больше желающих купить ”.

“Это хорошая идея. Это умная идея, клянусь Зевсом”. Менедем отдал должное там, где это было необходимо. “А книги легкие, и они не занимают много места, и мы можем получить за них хорошую цену”. Он опустил голову - фактически, он почти поклонился Соклеосу. “Мы сделаем это. Пойди поговори с писцами. Купи то, что у них написано, и посмотри, сколько они смогут скопировать до нашего отплытия”.

“Я позабочусь об этом”, - сказал Соклей.

Менедем рассмеялся. “Держу пари, что так и будет. Если бы в моем голосе звучало такое нетерпение, я бы отправился навестить модную гетеру, а не какого-то близорукого парня с чернильными пятнами на пальцах”.

Его двоюродный брат даже не пикнул, что доказывало его точку зрения. “Я всегда рад предлогу навестить писцов”, - сказал Соклей. “Никогда нельзя сказать, когда на Родосе появится что-то новое и интересное”.

“Счастливой охоты”, - сказал Менедем. Ему было интересно, слышал ли его Соклей; глаза его кузена были устремлены куда-то вдаль, как будто он думал о своей возлюбленной.

Даже такой большой и процветающий полис, как Родос, мог похвастаться не более чем горсткой людей, которые зарабатывали на жизнь переписыванием книг. Соклей знал их всех. Лучшим, без сомнения, был Глаукиас, сын Каллиме-дона. Он был быстрым, точным и разборчивым, и все это одновременно. Никто из остальных и близко не подходил к этому. Естественно, Соклей посетил его первым.

Каким бы хорошим ни был Главкиас, он не был богат. Его магазин занимал пару комнат на первом этаже в маленьком доме на улице недалеко от Большой гавани; он и его семья жили над ними. Магазин действительно выходил окнами на юг, что давало Глаукиасу лучшее освещение для копирования.

Тощий, сердитого вида мужчина диктовал ему письмо, когда Соклей подошел к магазину. Парень бросил на него такой подозрительный взгляд, что он поспешно ретировался за пределы слышимости. Только после того, как мужчина заплатил Главкиасу и пошел своей дорогой, Соклей подошел снова.

“Приветствую тебя, лучший”, - сказал Главкиас. Ему было около сорока, с большими ушами, торчащими зубами и, конечно же, близоруким взглядом и чернильными пальцами. “Спасибо, что отступили туда”, - продолжил он. “Теоклес, парень, который был здесь, уверен, что самийский торговец обманывает его, и что самиец нанял людей здесь, на Родосе, чтобы присматривать за ним и убедиться, что он не получит то, что принадлежит ему по праву”.

“Клянусь египетским псом!” Воскликнул Соклей. “Это правда?”

Главкиас закатил глаза. “В прошлом году он попал в подобную переделку с торговцем из Эфеса, а за год до этого с кем-то из Галикарнасоса… Я думаю, это был Галикарнас. Он ссорится с людьми так, как некоторые мужчины идут на петушиный бой. Если бы у него были его письма, он не имел бы со мной ничего общего - в половине случаев он думает, что я участвую в этих схемах, направленных на то, чтобы обмануть его ”.

“По-моему, он сумасшедший. Почему ты продолжаешь писать ему письма?”

“Почему?” Главкиас улыбнулся милой, грустной улыбкой. “Я скажу тебе почему: он платит мне, и мне нужно серебро. Кстати говоря, что я могу для вас сделать?”

Соклей объяснил свою идею, закончив: “Поэтому я с радостью куплю любые копии, которые вы сделали, о ссоре Ахиллеуса и Агамемнона, или о битве Ахиллеуса с сияющим Гектором, или о приключении Одиссея с циклопом, или о его возвращении и мести поклонникам - в таком роде”.

“Я понимаю”, - сказал Главкиас. “Ты хочешь все высокие моменты из эпосов”.

“Это верно”, - сказал Соклей. “Людям не обязательно покупать книги - я хочу те части, которые заставили бы их потратить свои деньги на Гомера, когда вместо этого они могли бы купить хианское вино или провести ночь с куртизанкой”.

“Людям не обязательно покупать книги”, - печально повторил писец. “Что ж, боги знают, что я убедился в истине этого. Но ты прав. Когда они покупают, это обычно то, чего они добиваются. И поэтому, когда у меня перед глазами нет чьего-либо заказа, я переписываю подобные книги из эпоса. Давай посмотрим, что у меня есть. Он исчез в задней комнате, вернувшись немного позже с десятью или двенадцатью свитками папируса.

“О, очень хорошо!” Воскликнул Соклей. “Это больше, чем я надеялся”.

“Я действительно постоянно занят”, - сказал Главкиас. “Мне лучше оставаться занятым. Если я не занят, я умираю с голоду. Лично я хотел бы, чтобы у меня было не так много булочек, чтобы продавать их вам. Это означало бы, что их купили другие люди ”.

“Что вообще у нас здесь есть?” Спросил Соклей.

“Возвышенности, как ты и сказал”, - ответил писец. “Большинство из тех, о которых вы говорили, но я также сделал пару копий предпоследней книги Илиады: ну, вы знаете, "погребальные игры Патрокла”.

“О, да. Это тоже хорошая книга”. Соклей развернул одну из книг и с восхищением оглядел написанное. “Хотел бы я быть таким же аккуратным с ручкой. Ваш почерк выглядит так, как будто его следовало бы высечь на мраморе, а не записывать на папирусе ”.

“Поверь мне, это только потому, что у меня так много практики”. Но Глаукиас не мог не казаться довольным.

“Я куплю их все”, - сказал Соклей. Лицо писца расплылось в довольной улыбке. Соклей продолжал: “Я куплю их все, если, конечно, ваша цена будет хоть сколько-нибудь разумной”.

“Что ж, наилучший, ты знаешь, чего стоят эти вещи”, - ответил Главкиас. “Если бы вы просто зашли с улицы, чтобы купить одну книгу, я бы попытался вытянуть из вас восемь или десять драхманов. Людям это нравится, большую часть времени они не имеют ни малейшего представления о том, что к чему, и вы хотите немного подзаработать. Но я продам вам их по пять драхм за штуку - шесть за два экземпляра "погребальных игр ", потому что это особенно длинная книга, и на нее уходит больше времени и больше папируса ”.

“Ты заключил выгодную сделку, мой друг”. Соклей действительно знал, сколько должны были стоить книги. Он рассмеялся. “Я не помню, когда в последний раз заключал сделку без торгов”.

“Для меня тоже прошло много времени”. Голос Главкиаса звучал почти легкомысленно. Того, что Соклей заплатил ему, хватило бы на пропитание ему и его семье в течение пары месяцев. Соклей задумался, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то в последний раз покупал у него книгу, и в какое отчаяние он впал. Когда Главкиас снова ушел в заднюю комнату, вернувшись с парой кубков вина, чтобы отпраздновать, Соклей заподозрил, что он не впадает в отчаяние, а попал туда совсем недавно.

Вино было на грани непригодного для питья. Самое дешевое, что он мог купить, подумал Соклей. вслух он сказал: “Я всегда рад предложить тебе бизнес, Главкиас. Кем бы мы были без людей, которые делают крючки? Никем иным, как дикарями, вот кем”.

“Большое тебе спасибо”. Голос писца был хриплым от непролитых слез. Что-то бормоча, он провел тыльной стороной ладони по глазам. “Это очевидный факт, ты знаешь. Но кто-нибудь думает об этом? Вряд ли! Нет, я получаю только: ‘У тебя хватает наглости так много просить, чтобы написать что-то’. Если я буду голодать, если такие люди, как я, будут голодать, откуда возьмутся книги? Ты же знаешь, они не растут на деревьях ”.