Страница 1 из 119
Священная земля
ЗАПИСКА О ВЕСАХ, МЕРАХ И ДЕНЬГАХ
Я, как мог, использовал в этом романе весы, меры и монеты, которые использовали бы мои персонажи и с которыми они столкнулись бы в своем путешествии. Вот некоторые приблизительные эквиваленты (точные значения варьировались бы от города к городу, что еще больше усложняло ситуацию):
1 цифра = 3/4 дюйма
4 цифры = 1 ладонь
6 ладоней = 1 локоть
1 локоть = 1 1/2 фута
1 плетрон = 100 футов
1 стадион = 600 футов
12 халкоев = 1 оболос
6 оболоев = 1 драхма
100 драхмай = 1 мина
(около 1 фунта серебра)
60 минаев = 1 талант
Как уже отмечалось, все это приблизительные данные. Для оценки того, насколько широко они могли варьироваться, талант в Афинах составлял около 57 фунтов, в то время как талант в Эгине, менее чем в тридцати милях отсюда, составлял около 83 фунтов.
1
Нечто среднее между моросью и легким дождем обрушивалось с неба на город Родос. Каждый раз, когда капля дождя попадала в пламя факела, который нес Соклей, капля с шипением исчезала. “Девственная плева! Я , Девственная плева!” Позвал Соклей, когда они с отцом вели свадебную процессию его сестры по улицам к дому Дамонакса, сына Полидора, нового мужа Эринны.
Лисистрат тоже помахал своим факелом. “Гименей!” - крикнул он, как крикнул Соклей. Затем, понизив голос, он проворчал: “Отвратительная погода для свадьбы”.
“Зима - самое благоприятное время, ” сказал Соклей, “ но это еще и сезон дождей. Мы рискуем”. Это был высокий, нескладный парень лет двадцати пяти, который, в отличие от большинства мужчин своего поколения, отрастил бороду, а не брился в подражание Александру Македонскому. Он учился в Ликейоне в Афинах и думал, что борода придает ему вид философа. В хороший день он был прав.
Родственники и друзья скакали в процессии. Всего в нескольких локтях от него был его двоюродный брат Менедем, взывающий к богу брака так, как будто прелюбодеяние не доставляло ему большего удовольствия. Менедем был всего на несколько месяцев младше Соклея, сына старшего брата своего отца Филодема. Соклей был почти на голову выше своего двоюродного брата, но Менедем был красивее и грациознее.
И люди, подобные ему, тоже, Соклей подумал с мысленным вздохом. Он знал, что сам ставит людей в тупик; он слишком много думал и слишком мало чувствовал. Он читал Геродота и Фукидида и мечтал однажды сам написать историю. Менедем мог цитировать длинные отрывки из Илиады и Одиссеи , а также непристойные комедии Аристофана. Соклей снова вздохнул про себя. Неудивительно, что он нравится людям. Он развлекает их.
Менедем, важно вышагивающий в венке из листьев плюща и с яркими лентами в волосах, послал воздушный поцелуй девушке-рабыне, которая шла по улице с кувшином воды. Она хихикнула и улыбнулась в ответ. Соклей пытался не ревновать. Ему не очень везло. Если бы он это сделал, скорее всего, девушка рассмеялась бы ему в лицо.
“Пусть этот брак принесет тебе внуков, дядя”, - сказал Менедем Лисистрату.
“Я благодарю тебя”, - ответил отец Соклея. Он предоставил Менедему больше свободы действий, чем Соклей имел обыкновение делать. Но тогда Менедем, как известно, жаловался, что его собственный отец ставил Соклея перед ним в пример хорошего поведения. Это заставляло часть Соклея - философскую часть - гордиться. Это смущало остальную его часть.
Он оглянулся через плечо. Неподалеку от повозки, запряженной волами, в которой везли Дамонакса и Эринну, стоял дядя Филодемос. Как и у остальных мужчин в свадебной процессии, отец Менедема носил в волосах гирлянды и держал факел. Однако почему-то не было похоже, что он хорошо проводит время. Он редко это делал. Не удивительно, что им с Менедемом трудно ладить, подумал Соклей.
Дамонакс жил в юго-западной части города, недалеко от гимнасиона. Поскольку Эринна после смерти своего первого мужа жила в доме своего отца недалеко от северной оконечности города (и самой северной оконечности острова) Родос, парад прошел по большей части полиса. У множества людей была возможность подбадривать, хлопать в ладоши и давать непристойные советы жениху и невесте. Зная свою сестру, Соклей был уверен, что она покраснела под вуалью.
С последним скрипом несмазанной оси повозка, запряженная волами, остановилась перед домом Дамонакса. Его мать должна была принять Эринну в свой дом, но и она, и его отец были мертвы, поэтому вместо нее почести оказала тетя. Мужчины в процессии толпой вошли во внутренний двор. Его рабы приготовили вино, оливки, жареных кальмаров, ячменные лепешки и мед, ожидавшие в андроне, мужской комнате, где дождь не мог их испортить.
Вино было прекрасным хианским и смешивалось с водой не слабее, чем один к одному. Люди быстро опьяневали. Соклей сделал большой глоток из своего кубка. Сладкое вино скользнуло по его горлу и начало бороться с дневным холодом. Он задумался, "Афродита" или один из других кораблей его семьи доставили его обратно на Родос.
Вскоре кто-то во дворе крикнул: “Все сюда! Они идут в спальню!”
“Так скоро?” - спросил кто-то еще.
“Ты бы подождал в день своей свадьбы?” - спросил третий мужчина… “Клянусь богами, ты подождал в день своей свадьбы? “ Раздался хриплый смех.
Жуя нежного жареного кальмара и прихватив свой кубок с вином, Соклей покинул "андрон". Конечно же, Дамонакс открыл дверь и подтолкнул Эринну внутрь. Когда она вошла внутрь, ее новый жених повернулся к пирующим и ухмыльнулся. “А теперь, мои дорогие, увидимся позже”, - сказал он им. “Намного позже”.
Люди снова засмеялись, зааплодировали и захлопали в ладоши. Дамонакс закрыл дверь. Засов с глухим стуком встал на место внутри. Вместе со всеми остальными Соклей начал петь эпиталамион. Вскоре он услышал скрип спинки кровати во время слов свадебной песни. Как и подобало в такие моменты, он выкрикивал непристойные советы.
Когда он повернулся, чтобы вернуться в "андрон" за вином, он чуть не столкнулся со своим отцом. “Я надеюсь, она счастлива”, - сказал он.
Улыбка Лисистрата была широкой и немного глуповатой; он уже изрядно выпил. “Если она не счастлива сейчас, то когда она будет счастлива?” - спросил он. Соклей склонил голову в знак согласия; он, конечно, не хотел портить день, произнося слова дурного предзнаменования.
Позади него кто-то спросил: “Он покажет окровавленную ткань?”
“Нет, дурак”, - ответил кто-то другой. “Это ее второй брак, так что это было бы трудно сделать, если бы ее первый муж вообще не был мужчиной”.
Внутри спальни скрип становился громче и быстрее, затем внезапно прекратился. Мгновение спустя Дамонакс крикнул: “Это один!” - из-за двери. Все закричали и зааплодировали. Вскоре шум занятий любовью возобновился. Пара человек заключила пари о том, сколько раундов он выдержит.