Сквозь тьму

Ункерлантские драконы посетили площадь, когда уходили последние альгарвейские звери. Тяжелые палки вокруг фермы уничтожили пару каменно-серых драконов. Другие атаковали альгарвейских драконов в воздухе. Третьи бросали яйца на площадь. Забившись в яму, Трасоне сказал: “Если бы они были так эффективны, как любят хвастаться, они бы напали на нас, пока наши драконы были еще здесь, на земле”.

“Если бы они были так эффективны, как любят хвастаться, они бы давным-давно убили многих из нас”, - сказал Панфило, и Трейсон вряд ли мог с ним спорить.

Несколько дней спустя он и Тразоне вместе с большинством солдат, которые удерживали оборону на востоке от ункерлантцев, которых им так и не удалось полностью вытеснить из Зулингена, тащились на север к окраинам города: большому поясу развалин, который они создали, и который теперь защищал их от худшего, что могли сделать ункерлантцы.

“Ты думаешь, мы сможем вырваться?” Трасоне спросил Панфило: один профессионал разговаривает с другим, прикидывая шансы.

“Шестьдесят, восемьдесят миль, может быть, больше, насколько я знаю? Против всех ункерлантцев в мире и большинства бегемотов? Это будет нелегко ”. Панфило дал профессиональный ответ. Тем не менее, он добавил: “Если мы собираемся попытаться, то лучше попробовать сейчас. Вероятно, нам следовало попытаться две недели назад, или дольше. Но я скажу вам кое-что: сейчас у нас больше шансов, чем было бы через пару недель. И если мы не вырвемся, это только вопрос времени ”.

Это тоже был профессиональный комментарий. Трасоне обдумал его.Через несколько шагов он пнул снег. Панфило кивнул, как будто ответил словами.

Все альгарвейцы - и сибианцы, и янинцы, запертые вместе с ними в Инсулингене, - выглядели такими же оборванцами, как и Тразоне. Он был удивлен, увидев, что им удалось собрать пару отрядов бегемотов; он не думал, что в разрушенном городе на Волтере осталось так много живых. Офицер неподалеку обращался к своим людям с речью: “Каждый из вас, паршивых ублюдков, - вонючая, отвратительная шлюха. Если ты когда-нибудь захочешь снова оказаться между ног своих любовниц, тебе придется бороться подобным образом. Просто помни, эти блудники, которые сражаются за Свеммель, стоят между тобой и всеми слабаками в Алгарве ”.

Солдаты зааплодировали. К ним присоединился Тразоне. Офицер снял шляпу и поклонился. Он знал, как подготовить своих соотечественников к бою, все верно.

Швыряльщики яиц послали свой смертоносный груз в сторону юнкерлантианцев, окопавшихся за северной окраиной города. Бряцая кольчугами, бегемоты неуклюже двинулись вперед, чтобы пробить путь сквозь вражеские ряды. И пехотинцы пошли вперед вместе с ними, чтобы защитить их от солдат юнкерлантера.

Идти вперед на открытом месте казалось Тразоне чудесным после того, как солонг пробирался среди руин, как крыса. И в течение первых нескольких часов альгарвейцы ничего не делали, только шли вперед, прорывая одну линию ункерлантцев за другой. “Они не думали, что мы способны на это”, - воскликнул Тразоне. “Они не знают, из чего мы сделаны”.

Но ункерлантцы, хотя и согнулись, не сломались. Они сражались яростно, даже будучи захваченными врасплох, и вскоре начали бросать в альгарвейцев стаи бехемотов. Панфило преувеличивал, когда говорил, что у них было большинство бегемотов в мире вокруг Зулингена, но, похоже, их было немного. Альгарвейские экипажи были лучше обучены, чем их ункерлантерские противники, но это не имело большого значения. Люди Свеммеля могли позволить себе терять трех, четырех, пять бегемотов за каждого убитого и все равно выходить победителями в игре.

Несмотря ни на что, альгарвейцы продолжали продвигаться на север в течение большей части второго дня атаки. К тому полудню от них осталась лишь горстка чудовищ. У ункерлантцев все еще было много сил.И драконы, выкрашенные в каменно-серый цвет, появились над головой в большом количестве. Они сбросили яйца на альгарвейцев и спикировали низко, чтобы распалить солдат, оказавшихся на открытом месте.

“Я не знаю, как мы собираемся двигаться дальше завтра”, - сказал Трасоне Панфило.

“Должен попытаться”, - ответил сержант.

На следующее утро они предприняли попытку, судорожную, отчаянную атаку, которая отбросила их еще на пару миль дальше на север. И затем, как они ни старались, они больше не могли продвигаться. Когда ункерлантцы контратаковали, а бегемоты шли впереди, альгарвейцы отступили перед ними. Они отступали быстрее, чем наступали. К тому времени, когда солнце снова взошло, они - или те из них, кто все еще был жив, - вернулись к руинам Сулингена. Юнкерлантцы сражались за эти руины улица за улицей; теперь людям Мезенцио предстояло сделать то же самое.

Еще раз вторгнув альгарвейцев в город, люди Свеммельса не проявили особого рвения к финальной битве среди руин. Трасоне понимал это; это стоило бы им большего количества людей, чем даже Свеммелю было бы удобно заплатить. Они дали альгарвейцам три дня почти полного затишья, чтобы восстановить свою оборону, насколько это было возможно.

На четвертое утро - морозное утро - Тразоне стоял на страже на северной окраине города, когда заметил одинокого ункерланта, приближающегося к нему. Этот парень не был сумасшедшим-одиночкой или лазутчиком; он нес бело-зелено-полосатый флаг перемирия. “Переговоры!” - крикнул он по-альгарвейски. “Я пришел от маршала Ратхара с сообщением для ваших командиров”.

“Какого рода сообщение?” Спросил Трасоне.

“Призыв к ним сдаться”, - ответил Ункерлантец. “Если они выйдут сейчас, они и все вы будете хорошо накормлены, в хорошем жилище, в целом с вами будут хорошо обращаться. Так клянется маршал Ратхар высшими силами. Но если вы продолжите эту бессмысленную, бесполезную битву, он не сможет отвечать за то, что с вами случится ”.

“Что ж, я не могу отвечать за своих генералов”, - ответил Трасоне. Он выпрямился в своем окопе и махнул ункерлантцу вперед. “Проходите вперед.Я отведу тебя к ним - или я отведу тебя к тому, кто все равно отведет тебя к ним ”. Он не предполагал, что будут какие-то бои, пока генералы не примут решения. По крайней мере, это помогло выиграть немного больше времени.

“И что сказали альгарвейские генералы, капитан Фриам?” Спросил Маршалратар, когда молодой офицер, отправившийся в Зулинген с требованием капитуляции, снова предстал перед ним.

“Лорд-маршал, они сразу отклонили ваш призыв”, - ответил Фрайам. “Они были полны елейной вежливости - вы же знаете, каковы альгарвейцы, - но они сказали ”нет" и больше ничего не сказали".

“Они не в своем уме!” Генерал Ватран взорвался. “Они сумасшедшие, если думают, что смогут сдерживать нас очень долго. И они хуже, чем сумасшедшие, если думают, что могут победить нас ”.

“Я предполагаю, что они не думают ни о том, ни о другом”, - сказал Ратхар. “Но они знают, сколько людей нам придется задействовать, чтобы захлопнуть крышку их кофейника и крепко ее заколотить. Если они сдадутся, мы сможем взять всех этих людей и бросить их на альгарвейцев дальше на север, на тех, кто не окружен ”.

Ватран что-то заурчал глубоко в груди. Через мгновение он кивнул. “Да, в этом есть определенный смысл, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так. Они хорошие солдаты, будь они прокляты. От них было бы намного меньше проблем, если бы они ими не были ”.