Страница 30 из 54
Нет, ну какая наглость! В полк всего неделю, как прибыли новые танки, а эта сволочь средь бела дня пьянствует. А подчиненные его еще покрывают.
Мы притащились в эту часть на крестьянских санях. Мужик, который приезжал на станцию за какой-то посылкой от дочери, которая училась в Москве, с удовольствием подрядился довезти нас со Злобиным до расположения танкового полка. По дороге он долго рассказывал, что у него уже двое старших детей учатся в институтах, средний сын собирается в Рязанское Командное училище ВДВ поступать, если пройдет по конкурсу, а еще одна из дочек рисует хорошо. Вот для нее-то старшенькая прислала альбомы и новомодные фломастеры. За полчаса езды мы с Валеркой немного замерзли на двадцатиградусном морозе.
На КПП войсковой части нас со Злобиным встретили несколько неприветливо. Очевидно, штаб полка не удосужился предупредить, что из министерства обороны должны были прибыть технические специалисты для проверки комплектации новых танков. Именно так мы были залегендированы в этот раз с соответствующими документами и общевойсковыми знаками отличия. Причем мы с Валеркой были в новой форме с погонами, введенной в СА еще в прошлом году, а здесь почему-то большинство военнослужащих были в старой. Неужели так сложно погоны было пришить? Пока доложились зампотеху полка, пока устроились в выделенной нам комнате в офицерской общаге, пришло время обеда. Кормили в комсоставовской столовой так себе. Смутило, что многие офицеры грелись принесенной с собой водкой. Явный непорядок. Я понимаю, когда вечером, после работы, раздавить в компании друзей бутылочку, другую. Но, во время обеда принять стакан, а потом идти и командовать солдатами, дыша перегаром? Куда командир полка и замполит смотрят?
Никуда эти сволочи не смотрели. Не было обоих в расположении. Еле выяснил, где живет полкач. Штабные говорить не хотели, пришлось у рядовых выяснять. Подполковник появился в штабе через час. Рвал и метал, пока я не сунул ему под нос свои настоящие корочки в красной обложке. Мгновенно затих и стал оправдываться.
- Понимаете, товарищ майор, вчера был очень трудный день, вот я и расслабился немного...
- Как часто ты так расслабляешься? - спрашиваю я и продолжаю без всякого перерыва, - Сколько новых танков расконсервировано? Какое количество мехводов обкатано на новой технике? Почему большинство военнослужащих включая офицеров в старой форме без погон? Где план работ, наконец?
Красная рожа командира полка бледнеет, губы трясутся, но он молчит. Понимаю, что толку от него сейчас не будет.
- Значит так, завтра в восемь утра доложишь о положении дел в вверенном тебе полку. Тогда и буду решать вопрос о твоей дальнейшей службе.
Поворачиваюсь и ухожу. Говорить с ним сейчас бессмысленно. И не потому, что он еще не протрезвел, а из за моего собственного состояния. Чувствую, что сейчас взорвусь и размажу этого козла по стенке. Ну, как он не понимает, что сейчас вся страна жилы рвет, чтобы успеть подготовиться к большой войне? Германия оккупировала Чехословакию, кроме Тешинской области и южной Словакии, которые захватили Польша и Венгрия. В Испании правительство республиканцев пало в январе нового тридцать девятого года. На полтора месяца раньше чем в той истории. Вся Европа зубы точит на наш Советский Союз, а он, командир танкового полка, водку пьет...
Тут меня догоняет молоденький лейтенант, которого я мимоходом видел в штабе. Шинель еще недостаточно обмялась, портупея новая. Видно, что только что из училища.
- Товарищ майор подождите, пожалуйста, - запыхался, догоняя, и настороженно оглядывается, - Товарищ майор, давайте в сторону отойдем.
Осматриваюсь вокруг. Никого не вижу в вечернем сгущающемся сумраке, но просьбу летехи выполняю. Мы отходим с плохо убранной от снега дорожки под стоящие рядом деревья. Наст скрипит под сапогами лейтенанта и моими меховыми унтами.
- Товарищ майор, извините меня, но вы так громко в кабинете товарища подполковника говорили, а дверь была открыта...
- Да ты, парень, не тушуйся, говори, - подбадриваю я чего-то явно опасающегося летеху.
Вот он мне и рассказал. Да, дела здесь творятся. Лейтенант Федоров прибыл в часть всего месяц назад, отбыв положенный после окончания училища отпуск, вместе с другим выпускником, лейтенантом Козловым. Порядок здесь действительно отсутствует. Все командование полка повязано пьянством и круговой порукой, от замполита до особиста. Товарищ его, Леша Козлов, попробовал повозмущаться и рапорт в вышестоящие органы написал. Не дошел рапорт. Лешу нашли в соседнем лесу замерзшего насмерть. Судмедэксперт констатировал сильное опьянение. А он непьющий был. Сам Федоров заметил, что как только он пытается выбраться на станцию, то или у ротного находятся для него какие-то срочные дела, или попутчиков много набирается. Да и сил у лейтенанта пить столько, сколько наливают, больше нет.
- Вот что, лейтенант Федоров. Ты молодец, что доложил мне. А сейчас дуй к себе и затаись на пару дней, - я похлопал летеху по плечу и задумался. Почему-то я поверил ему сразу. Остро захотелось закурить. А я-Синельников некурящий. Это я-Воропаев смолил когда-то одну за другой. Ладно, перетерпим. Так, первое, Злобина вон отсюда. Пусть выбирается из части любым способом. На станцию, на телефон, а не будет связи, до другой станции. Здесь, чтобы чисто все сделать, помощь от родной конторы нужна. Сказано - сделано. Бегу в общагу. Быстро объясняю ситуацию Валерке, который методично уничтожал в это время наш НЗ.
- Ты думаешь, все так серьезно? - спросил лихорадочно одевающийся Злобин.
- Не знаю, но лучше перебдеть, чем замерзнуть связанным в лесу, - отвечаю я и пытаюсь просчитать действия подпола, если все обстоит именно так, как рассказал летеха. В первую очередь он должен нас на какое-то время дезавуировать. Как? Элементарно, Ватсон! Напоить. А не пьют у нас только язвенники и трезвенники. Которых, как известно, днем с огнем не найдешь. Прощаюсь с Валеркой и быстро делаю куклу на его койке. Верхний свет выключить. Сижу за столом и под мягким освещением настольной лапы читаю книгу. Через каких-то пятнадцать минут осторожный стук в дверь. Местный особист прибыл представиться. Полушепотом объясняю ему что, мол, товарищ приболел, принял лекарство со снотворным и отдыхает. Старлей тихо, но настойчиво приглашает на домашний ужин, где он подробно расскажет о положении дел в части. Немедленно соглашаюсь. Забираю верхнюю одежду и, выключив свет и закрыв дверь снаружи на ключ, следую за особистом. Ужин был действительно неплохим. И местный самогон, несмотря на приличную крепость, был довольно хорошо очищен и мягок. Особист накрывал на стол сам и усердно наполнял стаканы. Минут через сорок, когда я выглядел уже хорошо выпимши, появляются комполка с замполитом. Пью с ними еще прилично. Через полчаса делаю вид, что вырубился, аккуратно пристроив голову на относительно чистое место на столе.
- Ну, что с ним будем делать? - спрашивает подполковник.
- Да, как в прошлый раз, когда проверка была, - отвечает старлей-особист, - сейчас разденем и в кровати с моей Нинкой голыми сфотографируем. А утром она тебе заявление напишет, что эсгэбэшник ее изнасиловал. Ну и тестю, как всегда, отпишешь, на всякий случай.
Ого! Да здесь компромат не хуже, чем в том мире готовить умеют. А кто у этого хмыря тесть интересно? Нет, допускать развития ситуации в таком направлении я не буду. Встаю, хватаясь за стол и, качаясь, пытаюсь выйти в коридор. Замполит толкает обратно на стул.
- И что ж тебе неймется, майор?
Делаю вид, что не слышу. Дверь в комнату открывается и появляется явно выпившая женщина в расстегнутом халате. Вероятно пресловутая Нинка. А что, вполне даже ничего. Правда, несколько не в моем вкусе и лицо довольно испитое.
- Ну, чо зенки вылупили? Голых баб никогда не видели? - говорит она, даже не пытаясь прикрыться, - Идите уж отсюда. Я сама с ним разберусь.