Страница 196 из 198
– Ха, ну тогда это тебя должны звать Уриэлем! Это ведь ты лечишь и сжигаешь людей. Чем не ангел жизни и смерти?
– Оу, нет! Нет, милая, до Уриэля мне далеко. Скорей уж имя Пахадрон подойдёт лучше. Ангел террора куда более полно отражает мою опасную суть. В конце концов я не витаю в облаках, и вполне понимаю какой кровью обернётся завоевание всего мира, а значит террора против власть предержащих будет в избытке. Объединить его мирным путём просто невозможно – слишком много диаметрально противоположных по своей сути культур, верований и традиций. К тому же чуть не на каждом клочке суши существует множество центров силы, что будут защищать свою власть до последнего. И выковать из всей этой мешанины что‑то объединяющее людей, что‑то что способно стать основой страны размером с пару тройку галактик, видится мне не менее колоссальной задачей чем сама война с кварцидами!
– Да, я тоже об этом думала… И мне страшно от этого, Вальтер. Сумеем ли мы сохранить себя, пройдя через всю эту кровь? Я пожертвовала всем что имела не для того чтобы извратить людей до состояния безумных демонов… – слова ангела упали на благодатную почву. Я также беспрестанно думал над этим вопросом. Ведь та же история настоящего Империума, придуманного на Земле, была весьма мрачной. В нём существовало столько жути, что волосы на голове вставали дыбом. И даже сам император в итоге обратился в живой труп, сидящий на золотом троне…
– Кодекс, – выдал я самое очевидное решение, – Мы должны составить для нас самих кодекс из нескольких незыблемых правил, что будут ограничивать наши поступки. Для нас с тобой! На что мы готовы пойти ради силы Империума и выживания разумных форм жизни, не только людей. А на что не готовы ни при каких обстоятельствах!
– Кодекс. Звучит хорошо. И каким будет первый пункт? – вновь повернулась она ко мне лицом. Отчего я вновь сумел взглянуть в эти невероятные глаза, переливавшиеся золотыми искрами. Честно говоря, чем чаще я смотрел в них, тем глубже тонул в этой изумрудной зелени, смешанной с золотом. Отчего в такие моменты в памяти даже меркли образы моих наложниц, бывших невероятно красивыми женщинами…
– Весь Мир – Империум! – гордо выпалил я, сумев отвести от ангела взгляд, – Империум превыше всего!
На этот мой пафос девушка тут же беззлобно рассмеялась, прижавшись грудью к моему плечу.
– Ты такой серьёзный, что даже смешной. Вальтер, в этом весь ты…!
Рядом послышалось шумное дыхание, и на нас выбежал женский силуэт, в испачканном грубом платье. Она испуганно оглядывалась, от кого‑то убегая, но стоило женщине увидеть нас, как она тотчас бросилась ко мне.
– Сэр, помогите! Спасите, меня хотят обесчестить! Они… они…! – подбежав ко мне вплотную, женщина резко выстрелила своей рукой в мой живот, но зажатый в её ладони тонкий стилет, больше похожий на заточку, бессильно замер в воздухе, неспособный меня коснуться. И сколько бы та ни прикладывала усилий, моё магнитное поле было сильней! – А..? Что за…? – но её недоумение длилось буквально мгновение, после чего она попыталась предупредить подельников, – Чар..!
В следующую секунду клинок выскочил из её вспотевших рук, резко развернулся, и молниеносно впился в её подбородок, мгновенно вонзившись в её мозг. Только рукоять наполовину осталась торчать под челюстью, закрывая созданную мной рану. Тело женщины, опухшей от побоев и пьянок, чуть дёрнулось, мигнуло красными от наркотиков глазами, после чего упало назад, шумно стукнувшись головой о брусчатку.
– Зачем так жестоко? – недоумевающе поглядела на меня ангел. Тотчас со всех сторон из теней повылазили грабители, с криками угроз рванувшись к нам, но не успел я хоть что‑то предпринять, как они кулем уткнулись в землю, обронив своё нехитрое оружие: дубинки, мешочки с песком и прочие прелести.
– От неё смердело смертью и разложением. Скольких она убила таким вот выпадом только время ведает, но уж точно не один десяток. Да и жить ей оставалось в лучшем случае год. Наркотики и венерические заболевания (в том числе сифилис) не способствуют долголетию, знаешь ли. Считай я только что спас часть тех людей, что могли стать её жертвами в оставшийся год её жизни.
– Но ты же мог поставить на неё печать!
– Мои силы не бесконечны, милая. Сколько я смогу поставить печатей? Сто тысяч? Двести? На весь мир этого бесконечно мало, и тратить их без всякой пользы не вижу смысла. Каждый человек сам куёт свою судьбу! Ты смотри, эти утырки даже ножи не вынули. Меня значит собирались зарезать, а тебя хотели живьём взять. Для утех… Или чтобы в рабство продать. Вон, мешочки с мокрым песком, дубинки, верёвки, один даже сеть тащил, – отпинывая названные предметы, я осмотрел ублюдков, принявшись ставить печати очищения на каждого из налётчиков, попутно одаривая череп каждого пентаграммой власти, выжигал её прямо под кожей на их костях. Чтобы было незаметно. – Порт ведь рядом. Захватил бабу посмазливее, или ребёнка какого, продал на заморский корабль, и всё! Никто и концов не найдёт.
Печати власти я ставил не просто так. Это позволит мне не только видеть и слышать всё что видят они на любом расстоянии, при желании, но и проследить чтобы муки совести от печати очищения не привели к нервному срыву или сердечному приступу, когда болезные очнутся. Очень уж грехов на них было много – смердели немногим лучше той шлюхи‑наркоманки.
– Но на них ты печати ставишь, – возразила ангел.
– Они мужчины. Им позволено появляться в большем числе мест нежели женщинам! К тому же они тоже скоро умрут. Заметив перемены в поведении людей, их подельники или кураторы постараются их допросить, а после наверняка ликвидируют. Но я надеюсь успеть что‑либо узнать за эти дни через их глаза и уши.
– И тебе ничуть не жаль их? Ты так легко говоришь о предстоящих им ужасах… Разве не ради их выживания мы стараемся?
– Поверь, солнышко, они это заслужили. По закону даже этой империи им грозит смертная казнь, а то и не одна – мне даже не нужно допрашивать их чтобы определить этот факт. Души убийц, работорговцев и педофилов воняют достаточно мерзко из‑за совершённых ими преступлений… Готово. Ну и, далеко нам ещё?
– Почти пришли, – грустно вздохнув, ангел отвела взгляд от бессознательных людей, взяв меня снова под локоть.
Шумного трактира мы достигли очень скоро. Это было единственное освещённое место на всю улицу, где толклись пьяные посетители. И было оно буквально через пару кривых поворотов от того пяточка, где на нас напали бандиты. Естественно место нападения было совершенно незаметно отсюда, и пьяные гуляки никак не могли заметить или услышать, даже если кого‑то из них ограбят прямо за углом. Что делало переулок крайне удобным.
Люди же выходившие поссать, покурить какую‑то вонючую субстанцию, или просто проблеваться вдоль стены трактира, вели себя действительно мерзко.
В этот раз я прикрыл нас пологом светоотвода, сделав наше присутствие невидимым. В отличие от прошлого столкновения, здесь были просты пьяные мужики, отдыхавшие после трудовых будней. И затевать конфликт с ними у меня не было никакого желания. В отличие от убийц и людоловов они не заслужили моего грубого обращения, как бы они ни были мне неприятны.
Но как только шум и гам вновь скрылся за кривыми поворотами, мне на глаза попалось жуткое дерево, стоявшее в небольшом закутке. Словно кто‑то решил его оставить при застройке района, отодвинув следующее здание. Сухое, с десятком живых ветвей на всё дерево, и при этом увешанное трупами кошек. Бедных животных буквально казнили, подвесив за шеи, и распределив их по толстым ветвям будто виноград. Многие из этих трупиков уже высохли до состояния мумий, а кто‑то и вовсе был наполовину склёван пернатыми падальщиками. Ещё одно явление, связанное с религией Истока…