Сибириада

Двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлы­нула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить Гермиону. Пэнси Паркинсон вытаращила глаза, и даже Малфой позабыл от изумления ругательные слова. Один только Рон, поравнявшись с Гермионой, не удостоил её взглядом. Когда все наконец уселись по местам, МакГонагалл велела оставшимся встать друг за другом парами и сле­довать за ней. При их появлении весь зал захлопал, и про­фессор МакГонагалл повела их к большому круглому сто­лу в дальнем конце, за которым сидели судьи.

Стены зала серебрились инеем, с темного, усыпанно­го звездами потолка свисали гирлянды из омелы и плю­ща. Длинные обеденные столы исчезли, вместо них — сотня столиков, каждый человек на десять. На столиках уютно горят фонарики. Заиграла музыка. Олеся улыбнулась Гарри и повела на середину танцпола, а за ними двинулись остальные три пары — пора было открывать бал.

ПЕСНЯ О СИБИРИ

Музыка: Ю. Чичков, слова: В. Боков

6

Гарри, слава богу, умел танцевать. Об этом позаботилась ещё его тётка, запихнув мальчишку в младшую школу, едва тому исполнилось четыре года. А уж там воспитатели с учителями взялись за огранку дикого камушка, сильно заросшего тупостью и заметно отставшего в развитии.

Поняв, что ребёнок не умеет ни читать, ни писать, ни считать и очень плохо разговаривает, на Петунью круто так наехали, пригрозив забрать и Дадлика, если она так и будет лодырничать в воспитании племянника. Петунья ужасно расстроилась, проводив за дверь бдительную цербершу из социальной опеки, вернулась в гостиную к двум своим подругам, Кэтрин и Ивонн, случившимся в гостях, и сорвалась в длиннющий истеричный монолог с битьем себя пяткой в грудь, ибо…

Я вам должна рассказать, как нам пришлось сильно постараться, чтобы оформить документы на такого ребёнка, как Гарри Поттер. Без нарушения законов. Потому что для того, чтобы сделать это, как они сказали, с нарушением законов, нужны либо огромные деньги, которых у нас нет и никогда не будет, либо связи в криминальных кругах или среди вышестоящих, которых, опять-таки, у нас нет и никогда не будет. Поэтому только законным путем.

Итак, по порядку:

Вот вы открываете дверь и видите «подарок» на пороге. Шок описывать? Я в нем до-о-олго была, да что там, до сих пор в нем… Но вот шок прошел, вы думаете, что же вам делать. Ну, перво-наперво — врач. Даже если вы сначала вызовете полицию, они первым делом позвонят в ближайшую больницу или дежурный травмпункт, если выходной или позднее время. Особенно если у ребёнка шрам.

Вы приехали с мальчиком в больницу. Вам очень повезет, если вас примут без очереди — обычно там очень много тех, кто нуждается в немедленной помощи, а тут ребенок вроде спокойный, не температурит, шрам… ну крови нет, немедленной помощи не требует. Даже если у нас есть личный врач, к которому мы прикреплены в поликлинике или больнице, это не значит, что он бросит все — его время тоже расписано наперед, хорошо, если он выкроит полчаса в своем графике. Среднее время ожидания — два часа.

Ну вот, наконец, вы попали с ребёнком на осмотр — врач расспрашивает вас, что за ребёнок, где он так поранился, что вообще случилось. А мы с Верноном в полной панике лепечем о том, что ребёнок — наш племянник, его нам подкинули, документов нет, о родителях ни слуху ни духу. Врач сразу же звонит в полицию, это его обязанность — ребёнок с явными физическими воздействиями и неясными обстоятельствами, а полиция уже самостоятельно уведомляет социальную службу. В больницу они приезжают вместе.

Далее следует очень неприятный и долгий разговор, пока врач осматривает ребёнка. Нас буквально выворачивают наизнанку — знаем ли мы, кто этот ребёнок, почему мы уверены, что это именно наш племянник, где документы, кто его родители, где их найти, ах, они умерли? Значит, будет расследование, интересно, почему это в сводках ничего нет? А не вы ли, уважаемые Дурсли, избили мальчика? Не вы? А чем докажете?

Вы же понимаете, что нам нечего сказать в свою защиту! Сказать правду нельзя, а если сказать, то кто нам поверит? От немедленного ареста нас спасает только то, что, согласно выписке из национального реестра, у нас действительно только один ребёнок, а ещё где-то есть сестра, у которой — это пока ничем не подтверждено! — действительно в силу её возраста может быть ребёнок, мальчик или девочка — неизвестно. Сама она, миссис Дурсль, может только сказать, что с сестрой в последние годы не общалась, поскольку та состояла не то в какой-то секте, не то в коммуне типа хиппи, где им, наверное, запрещено было иметь документы и как-то контактировать с внешним миром. Я не могу даже сказать наверняка, погибла ли моя сестра с мужем, мужа этого я видела только один раз и считаю его мужем только потому, что сестра так сказала.

Далее нас наконец отпускают домой, кстати, а вы знаете, что с нами все это время был Дадли, бабушек-дедушек рядом нет, Дадли все это время был с нами в больнице — можете представить себе этот ад, весь режим дня к черту, чем кормить обоих детей в больнице, где памперсами разжиться и прочее. Гарри оставляют в больнице на несколько дней — понаблюдать, никто же его нам сразу не отдаст.

Полиция тем временем начинает расследование. Никаких данных о семье моей сестры нет, кто они, где живут, был ли у них ребёнок — ничего. Полицейские поднимают данные об убитых и погибших за последние несколько дней — нет ничего, что бы хоть отдаленно походило на случай с родителями мальчика. Такое ощущение, что ребёнок просто свалился с неба. Они опрашивают наших соседей, коллег и сослуживцев Вернона, его шефа, его сестру Мардж — думаю, теперь понятно откуда такая нелюбовь к мальчику. Отовсюду получая только положительные отзывы — законопослушные граждане и налогоплательщики, ни в чем противоправном не замечены и тому подобное.

А мы тем временем сидели дома и умирали от страха: во-первых, совершенно непонятно, чего ждать от этих гребаных волшебников, одно ясно, что ничего хорошего — сестрица со своим непутевым муженьком уже угробились, их сына просто швырнули нам на порог. И второе, самое главное — бог его знает, до чего там докопается полиция и что решат социальные службы, может быть, Гарри нам не оставят, так хоть бы Дадли не забрали!!! Вдруг эти из социалки все-таки решат, что шрам у Гарри — дело наших рук, ведь доказать обратное мы не можем?

Ну вот, наконец, полиция заканчивает свою работу, а это не один день, это минимум две-три недели, и все это время мы жили под невероятным прессом. Но теперь действительно все, полиция все проверила, и хотя понятно, что ничего непонятно с Гарри Поттером, но к нам у них претензий нет, слава Богу, что и у социальной службы тоже, а вот это чистая случайность, нам повезло — в такой ситуации все решает человеческий фактор, попадись им более подозрительный или принципиальный сотрудник, мы бы и Дадли лишились, и сами оказались бы под наблюдением. Было принято решение оставить Гарри Поттера под нашей опекой, мы хоть и не в восторге от этого, но все перекрывает облегчение от того, что этот кошмар закончился. Почти.

Теперь надо оформлять на Гарри документы — свидетельство о рождении, индивидуальный номер (он есть у всех независимо от возраста), делать регистрацию в полиции о месте жительства, оформлять опекунство и пособие. Это занимает не так много времени, но вот засада — ходить, вернее, ездить во все эти места и собирать всевозможные справки нужно вдвоем с Верноном, поскольку опекуны оба, а у Вернона еще и работа есть. Повезло, что отношения с руководством были настолько хороши, что они закрывали глаза на временное отсутствие сотрудника.

Выговорившись, Петунья замолчала, оцепенело глядя в одну точку. Молчали и ошарашенные подруги, впервые задумавшись о том, как же Петти, бедняжке, несладко пришлось…