Страница 7 из 49
Через полгода Пожирательская лихорадка прекратилась, на улицах стало спокойнее — как в магических кварталах, так и в маггловских. Вышибленный из Визенгамота, лишенный звания Верховного Чародея и Президента Международной конфедерации магов (у него, между прочим, и орден Мерлина первой степени отобрали!), разобиженный и обездоленный со всех сторон Дамблдор затихарился в своей школе, не смея и носа высунуть на публику, опасаясь, что у него и директорское кресло отберут, если он о себе напомнит…
Примерно в эти относительно спокойные времена Северус рискнул проведать Эвансов. Обнаружил их в добром здравии и благосостоянии. Дурсли, пользуясь оказией, щедро одаривали бабушку и дедушку, которые так же радостно нянчили троих своих внучат, предоставив Петунье и Вернону возможность съездить на море. К тому же у Гарри и Розы Эванс всё же был опыт по части выращивания волшебников — их собственная дочь, маленькая ведьма Лили. Узнав о том, что летом Дурсли приедут к Эвансам, Северус постарался тоже наведаться к ним, приготовив подарочек для Гарри.
А вот и он! Двухлетний шустрячок, заробевший при виде незнакомого дяди, спрятался за мамину ногу, застенчиво стреляя в Северуса зелеными огоньками любопытства.
Совершенно очарованный подросшим малышом, Северус присел на корточки и тепло позвал, протягивая игрушку:
— Гарри, как ты вырос! Иди сюда, с тобой кое-кто хочет познакомиться.
Мальчик с интересом посмотрел на плюшевую пантеру, черную, как ночь, и несмело вышел из-за Петуньи. Подошел, взял, но смотрел при этом на Северуса.
— Гарри, а что нужно сказать? — спросила Петунья с улыбкой.
— Пасиба! — тоненько пискнул мальчишка и прижал пантеру к груди, спрятав лицо в искусственном меху.
— Пожалуйста! — просиял Северус. Протянул руки и осторожно взял мальчика за бока. Бережно обнял, ощущая какое-то неземное счастье от общения с маленьким чудом. Он очень любил Лили, свою милую, чудесную и веселую подружку, почти сестрёнку. Соседку, как и он оказавшуюся волшебницей, с которой познал все радости счастливого детства, полного игр и забав, вплоть до отъезда в Хогвартс. Их дружба длилась годами, и даже ссора на пятом курсе её не прервала, ведь Северус знал, что у Лили не было другого способа показать Джеймсу разрыв со Снейпом, вот она и сделала вид, что жутко обиделась на «грязнокровку»… Зато здесь, вдали от магмира, они могли не скрываться и дружили так же, как и прежде.
Гарри расслабился, ощутив исходящую от незнакомца уверенную добрую силу, и уже без боязни прижался сам к теплой груди, внимательно слушая ровный стук сердца.
Поглаживая мальчика по спине, Северус поднял глаза на Петунью.
— Как вы с ним? Тараканов не обижает? — спросил с улыбкой.
— Ой! — Петунья позабавленно махнула рукой. — Да если бы… Тараканов у нас, слава богу, нет, а вот прочие букашки, бабочки, жучки, паучки так и льнут к нему. С попугаем нашим часами может разговаривать. Иной раз послушаешь и диву даешься — такие поэмы обсуждают!
— Обсуждают? — зацепился Северус за множественное число.
— Ну да, — закивала Петунья. — Ара наш на своем попугайском тарахтит, а Гарри его как бы переводит: переспрашивает, поправляет, доказывает птице что-то… Чудеса, в общем…
Ого, и правда чудеса! Северус с искренним уважением заглянул в яркие глаза мальчика. Богатая фантазия у малыша, совсем как у мамы! Лили, бывало, тоже повести и сказки писала, с ним своими мечтами делилась. Тут Гарри что-то сказал, и Северус, прослушав, переспросил:
— Что?
— Я говорю: можно назвать её Огарок? — повторил Гарри, покачивая пантерой перед лицом.
— А почему нет? Можно, конечно, пусть будет Огарок, — одобрил Северус.
Гарри кивнул и покрепче прижал пантеру к груди — у него теперь есть Огарок. И она будет большая, сильная и отважная, когда они подрастут и станут воинами!
4
Детская фантазия безгранична, удивительна и необъяснима. А ум ребёнка невероятно гибок. Порой настолько, что и непонятно, в каком мире находится маленький фантазер — в реальном или вымышленном?
Заросший дворик превращается в непроходимые джунгли, простые высокие травы становятся жуткими хищными представителями растительного мира с причудливыми названиями. Так, прочитав книгу на ночь, Петунья уходит, пожелав сорванцам спокойной ночи, совсем не подозревая о том, что лопух и резеда из повести вырастут наутро у них на заднем дворе и станут резепухами, в которых прячутся ужас-с-сные макоразни, страшенные черви, кусачие и ядовитые, с которыми будут сражаться Гарри, Джек и Дадли. Макоразни, как нетрудно догадаться, произошли из слияния двух слов: «макароны» и «лазанья», двух крайне нелюбимых блюд, которые мама зачем-то заставляла есть.
Скромная лужа, образовавшаяся после дождя, в детском воображении становилась инопланетным морем, населенным всякими интересными гадами. На поверхность этого внеземного моря совершает вынужденную посадку межзвездный крейсер «Отважный», и его экипаж в составе капитана Джека, бортмеханика Дадли и корабельного врача Гарри отправляется на разведку нового неведомого мира, в котором кишмя кишат всевозможные монстры — представители местной флоры и фауны. Твари все как на подбор: шестиногие и усатые, они летают, скачут, бегают, ползают, плавают… Вот местная водяная лошадка — серая, хищная, шестиногая, у неё черные фасеточные глаза, над ними — два усика-антенны. А вот местный абориген, у него восемь ног, и он отличается от прочих обитателей, поэтому считается разумным, да и действует он оригинально — таскает к себе в подводный дом мешки с кислородом. Он удивительный, и трое исследователей долго наблюдают за ним, восхищаясь его деяниями.
Джек — самый старший, он на целых два года старше Гарри и Дадли, поэтому лидерство всегда на нем, он везде и во всем первый. Ему уже пять, а Гарри и Дадли, соответственно, три. Как лидер, Джек неистощим на фантазии и выдумки, но также он не прочь выслушать и реализовать идеи младших братьев, особенно Гарри. Вот уж тот был выдумщиком хоть куда! Дадли по части идей был довольно скромен — больше любил покушать, поспать и подраться. Ну, поединки всерьез не приветствовались, поэтому были придуманы гладиаторские бои, в которых мальчики притворялись львами, медведями и дикими конями. В собачьи драки они не играли, потому что псы должны кусаться, а это не очень хорошо. Лучше порычать и поколошматить друг друга лапами по-львиному, поспарринговать в вольной борьбе, как медведи, и полягаться по-конски.
И вот… Залита солнечным светом круглая римская арена, по песку, тяжело подволакивая лапы, друг перед другом кружат два льва — молодой и старый. Ветеран Джек опытен, его суровая морда иссечена шрамами; он не сводит глаз со своего противника, легкого и вертлявого Гарри. Короткий звонкий взрык, и Гарри бросается в атаку — полосует когтями скулу Джека. Ха, а вот и мимо! Джек уворачивается и со всего маху бьет могучей лапой несмышленыша по шее — рычать научись сперва, молокосос! Рев его в воображении мальчишек воистину царский — гулкий и раскатистый.
Тактика медведей несколько другая: сначала мишки рычат и примериваются, потом, облапив друг друга, силятся опрокинуть противника. Пары выходят по очереди: Джек — Гарри, Джек — Дадли и Гарри против Дадли. Третий при этом выступает рефери, тренером, комментатором и болельщиком в одном лице. В битве коней участвовали всегда только Гарри и Дадли; Джеку нельзя, так как старше и сильнее. Однажды он так лягнул, что чуть не выбил Гарри зуб. Петунья потом долго ругалась, оттирая от крови ковер. Эти красные капельки на белом ворсе образумили Джека, и он понял, что в чем-то надо соблюдать разумные меры. С тех пор кони сражались на равных — Гарри и Дадли.