Мир застывшего времени

Сон Драко самый страшный, ему приходится переосмыслить всю свою жизнь и перестать кичиться своим высокородным происхождением, хотя бы ради матери, которую презирают простые волшебники.

Питеру Петтигрю снится ложь. Вот ему предлагают молочный пудинг, а он окунается лицом в зловонную жижу, он отплевывается, кричит от ужаса и плачет. Вот ему дают пирог, а он кусает раскрашенный картон… Вот его зовут в объятия, он радуется и доверчиво кидается в кольцо рук, а в спину ему вонзается нож. Предательства, повсюду предательства и подставы. Прекратите… перестаньте, так невозможно жить… Да? А не ты ли предал Поттеров, друзей, доверчиво подставивших тебе свою спину? Питу нет прощения, и он это понимает.

Стонет во сне тощий крыс, стонет и желает умереть, ибо жить так больше нельзя.

Люпину снится стая и свобода. Рядом и перед ним — серые волки, а позади равнина, усеянная телами загрызенных людей. Челюсти волков обагрены кровью, она капает с клыков — алая и тягучая… Люпин оборачивается назад и видит, как встают мертвые люди. Их белые глаза слепо смотрят на него, их руки тянутся к нему и хватают за шкуру щербатыми ногтями… Это его совесть. Его «пушистая проблема», с которой он зачем-то живет.

— Смири своего волка… — шепчет призрачный голос. — Отпусти его на волю, стань полезным…

— Это невозможно! — хрипит Люпин. — Я проклят, проклят! Как я могу?!

В ответ — картинки: взвод солдат с волками-минерами на поводках, лучше них нет саперов. Вот оборотень нюхает пациента и отправляет его в процедурную сдать кровь на анализы — волк почуял в нем раковые клетки на ранней стадии и человека ещё можно спасти. А вот оборотень, собирающий травы: он отличный фармацевт и точно знает, какие растения годятся для лекарств. Вот оборотень работает грузчиком — носит неподъемные тяжести, вот он же за рулем грузовика — перед ним лежит весь мир, от Мексики до Канады, от Индии до Камчатки… А вот оборотень, работающий на таможне, внимательно бдит и пресекает попытки провезти за границу наркоту и оружие. Итог: у нормального оборотня, смирившего внутреннего зверя, масса возможностей и перспектив.

— Думай, Люпин…

Полумне и Гермионе снятся обычные сны, как и Северусу с Хагридом — их души цельны и совести чисты, у них нет тревог и жизненных проблем, им не нужно что-то менять в своей жизни. Поэтому их сны спокойны и безмятежны. Полумне снится любимый папа, с ласковым терпением читающий дочке сказку на ночь и поющий ей нехитрые песенки. Гермионе видится новый учебник по Рунам, который ей надо будет купить к четвертому курсу. И ещё надо вернуть Маховик Времени профессору МакГонагалл, хватит с неё невнятных игр со странным стариком Дамблдором, пора перестать ему доверять…

К Северусу сон не рискнул подойти, он сам кому угодно может присниться в кошмаре, так что ну его, обойдем злюку-зельевара по широкой дуге. А Хагриду снился веселый гиппогриф…

После столь многообещающих сновидений утром за столом собрались инферналы разной степени свежести.

Хуже всех выглядели Сириус и Драко. Черного пса словно огрели лишаем и вдобавок обварили в кипятке — насколько плачевно он смотрелся… При этом он весь извинялся и всем заглядывал в глаза, прося прощения за всё и сразу.

Драко, насмотревшийся на живые скелетики за колючей проволокой, до сих пор не мог в себя прийти от запредельной цифры — шестьдесят миллионов жизней. Таращил глаза, комкал салфетку дрожащими пальцами, а по цвету лица сравнялся с облачком — стал таким же белым, со вставшими дыбом волосами… На него смотреть опасались, казалось, взорвется от случайного внимания к себе. На него и не смотрели, старательно отводили глаза и подспудно гадали — а что это такое страшное Драко приснилось?..

Рон выглядел каким-то осиротевшим, а когда он взял из вазочки пять конфеток и по одной спустил в карман, всем прочим за столом стало прямо неловко. Несложно было догадаться, что именно Рону приснилось.

Минерва тупо сидела перед тарелкой с кашей и оцепенело смотрела в никуда. Вот же она завралась… дети… дети же… Куда она смотрела?! Чем думала???

Люпин, напротив, хмурился, обдумывая свой сон. Значит, много перспектив у нормального оборотня? Значит, можно стать нормальным? А как это на деле — быть нормальным оборотнем?..

Невилл же словно обрел второе дыхание: он с таким азартом и аппетитом насел на еду, что невольно всех заразил своим нежданным оптимизмом. У мальчика появилась надежда, и он теперь отчаянно торопился к ней. С аппетитом ел и обдумывал тысячу и один способ умертвить ненавистную лягушку. Теперь-то он понял, почему Тревор постоянно его раздражал! Это он подсознательно помнил его назначение и появление в семье. Жаба-то всегда жила у деда Элджи, это он потом её Невиллу подарил, после первого выброса детской магии в восемь лет. Эта тварь из него тоже магию тянет! Вот почему он такой тюфяк и неумеха, вот почему папина палочка его так плохо слушается!

Гарри же весь был погружен в воспоминания о своем детстве у тёти с дядей. Машинально ел кашу и вспоминал то, что помнил сам, и то, что ему приснилось, сопоставлял и находил всё больше подтверждений. И поражался самому себе — эк он эгоист! Только о себе, любимом, и думал… А то, что родственники с ним пережили, он и не замечал, так как не считал их родней. Стыд сдавил ему горло, и он отложил ложку, внезапно потеряв аппетит — это что же он, совсем, что ли, омагичился? Дурслей за людей не считает?.. Вот же он гад… даже мечтал, чтоб за ним кто-то пришел и забрал его, бедного сиротинушку, от ненавистных злобных дядьки с тёткой. Тьфу ты… Станешь тут злобным, воспитывая колдуна и помня при этом, как шалила милая Лили. Он же Дадли кипятком обварил!!! Дадли, родного сына тёти! Как они его вообще оставили у себя?!

Северус орудовал ножом и вилкой, расправляясь с омлетом, и старательно душил в себе любопытство, ибо его так и подмывало спросить, а что с ними со всеми такое, почему некоторые из них выглядят так, словно пережили апокалипсис?

Гермиона думала о том же и вопросительно поглядывала на лица ребят, как и все, впрочем, избегая смотреть на вздрюченного Малфоя. Полумна по обыкновению витала в радужных долинах. Пита и Хагрида с ними не было: Пит страдал в тюрьме, а верзила столовался у соседей.

Завтрак подошел к концу, и Гермиона решила поинтересоваться у хозяина дома, что это со всеми произошло? Эльф приподнял брови.

— В эту ночь приходили сны-откровения. Тебе ничего не снилось?

— Не-а, — помотала лохматой головой Гермиона. Потом передумала и закивала. — Мне приснился новый учебник, сэр.

Рон хмыкнул и воздел глаза к ажурному потолку, мол, вот заучка! Невилл окинул Гермиону веселым взглядом.

— Повезло тебе, Гермиона! — подмигнул он. — У тебя никаких проблем.

Девушка смущенно порозовела, с легким изумлением взирая на ставшего таким уверенным в себе Невилла. Куда только подевался робкий заика, ещё вчера скромно молчащий в тряпочку? Сейчас за столом сидел совершенно другой Невилл, оживившийся, расправивший плечи, с высоко поднятой головой и с горящими глазами… Да, внезапно пробужденная надежда очень сильно меняет человека. Именно так и случилось с Невиллом, у которого было беспросветное унылое существование в прошлом. Выслушивать вечные нотации и всякие требования от строгой бабушки, ворчавшей на него и возлагавшей огромные обязанности на единственного наследника рода, бояться ненормального деда и несколько раз в год навещать папу с мамой, которые никого не узнают — то ещё счастье.

Залтон, убедившись в том, что все позавтракали, кивнул прислуживающим за столом эльфам, снял с шеи платок и встал из-за стола.

— Пойдемте со мной, у нас сегодня много дел.

— Каких? — с готовностью спросила Гермиона.