Внутри неё тьма

С нетерпением Пелагея рассматривала прорехи в зарослях подлеска, гадая, на месте ли уже Володя. Но сначала она услышала, как заскучавшая лошадь фыркает и бьёт копытом по земле, а после уже увидела юношу верхом. Она раздвинула кусты, выбираясь из леса, и Володя повернулся на шум в её сторону. На его лице заиграла обезоруживающая улыбка. Он тут же спешился. Зз сумки, пристёгнутой на боку лошади, достал свёрток и протянул его русалке.

– Что это?

Не успел он ответить, как она выхватила и встряхнула свёрток, который оказался сарафаном с рубахой.

– Это зачем? – Пелагея, сощурившись, посмотрела одёжу, а после подняла взгляд на Володю.

– Ты же не поедешь в усадьбу в таком виде? – Он кивком указал на русалку.

– В каком?

Ответ не потребовался. Пелагея опустила голову, разглядывая мокрую рубаху – ведь, проснувшись, она из реки сразу поспешила к дороге. С подола стекала вода, и мокрая дорожка преследовала русалку по всему лесу. Ткань облепила ноги, сковывая движения, но Володя предлагал переодеться не из-за этого. Рубаха была тонкой, полупрозрачной из-за влаги, и призывно струилась по телу, очерчивая упругие формы русалки. Тёмно-розовые соски выделялись сквозь ткань, а юноша даже не пытался сделать вид, что не наслаждается их видом. Он отвёл взгляд только тогда, когда Пелагея раздражённо прикрыла грудь свободной рукой.

– Я переоденусь, – согласилась русалка.

Она повернулась к Володе спиной и стянула рубаху через голову. Тело было влажным, блестящим от капель, длинные волнистые волосы струились по спине, прикрывая ягодицы, но даже сквозь этот крохотный барьер Пелагея ощущала, как по ней блуждает взгляд юноши. Стесняться ей было нечего – она знала, что красива. Все русалки привлекательны потусторонней красотой, усиленной чарами.

– Девиц голых не видел? – строго спросила она, скидывая рубаху на землю.

– Сторожу тебя. Вдруг убежишь, как в прошлый раз, – уколол Володя.

Пелагея замолкла на миг, растягивая время на ответ, пока одевалась.

– Ради дружки – не убегу.

Она надела сарафан, подвязалась, стянула волосы в косу. Володя передал ей и обувку, и вскоре русалка выглядела, как самая обычная девица, разве что болезненная из-за бледности. Юноша помог ей взобраться на коня, обнял и помчался в усадьбу.

По дороге он поведал о событиях последних дней. Его отца убили, в Раде обосновалась Тьма, а Руслан не нашёл иного выхода, кроме как обратиться к лесной колдунье, тётке его жены. Ягиня отозвалась. Она посоветовалась со своим названым мужем Кощеем, втайне приехала в усадьбу и обосновалась в одной их дальних клетей. По её указанию Руслан подготовил оружие против колдовства – живую воду. Силой и обманом он затащил Тьму в ванну, открыл шрам, через который она когда-то проникла к тело Рады, и выпустил её в воду. Так Тёмная погибла. И сама Рада тоже теперь лежала без сознания со смертельной раной на груди.

Пелагея охнула. Ей предстояло на время стать помощницей Ягини и ухаживать за дружкой, пока Руслан с Володей приводят в порядок дела. Что ж, она была согласна.

Всю ночь русалка провела рядом с Радой. Другиня почти не приходила в себя, стонала от боли и вздрагивала. Пелагея вливала в неё, спящую, зелья и меняла повязку. Ягиня ночью отдыхала, а к утру поменялась местами с помощницей. Володя пришёл незадолго до рассвета, предупредил, что солнце всходит, и отвёз русалку в лес. Она ждала, что он вновь будет невзначай касаться её, увлекать двусмысленными речами и намекать на близость, но этого не произошло. Володя вёл себя слишком тактично. Он был добр и заботлив – и только. Пелагея объяснила это тем, что юноша грустит из-за смерти отца, потому ему сейчас не до любовных утех, и всё же обида колючим ёжиком свернулась в углу её души. Она призналась себе, что ей нравился Володя.

Вторая ночь не отличалась от первой. Юноша приехал за русалкой, отвёз её в усадьбу ухаживать за другиней, а утром вернул на место. И снова ограничился прикосновениями и словами, которые едва ли переходили черту дружбы.

Наступила третья ночь, когда Володя привёз русалку в усадьбу. По дороге он вёл дружескую беседу, не пытался совратить Пелагею, и она снова списала это на тоску по отцу. Но одно насторожило её. Когда они вместе шли по коридору усадьбы, Володя не стеснялся отвечать на заигрывающие улыбки служанок, значит, близость его всё же интересовала. Русалка сжала зубы. Любопытно, кого из этих девок он ублажал так же, как её? Много ли таких, с кем он провёл одну ночь, а после потерял интерес? Пелагея старательно делала вид, что ей всё равно, хотя в груди отчётливо бушевал ураган ревности. Она проводила раздражёнными взглядом служанку, которая при Володе улыбнулась и потупилась.

– Ты ей нравишься, – заявила русалка, когда они отошли чуть дальше.

Юноша обернулся на служанку, о которой говорила Пелагея, и усмехнулся.

– Ревнуешь?

– С чего бы это? – Почему-то они постоянно отвечали друг другу вопросом на вопрос. – Неужто я тебе не нужен?

– Мне нужен исключительно твой язык, – съязвила русалка.

– Ты такая милая и острая на язычок, когда ревнуешь.

– Я не…

– Да-да, ты «не», – с ухмылкой отмахнулся Володя.

Пелагея картинно закатила глаза и хотела уже зайти к Раде, но юноша ухватил её за талию и повёл дальше, как она поняла через пару секунд, в его опочивальню.

– Проходи. – Он открыл дверь и мягко втолкнул девушку вперёд. В опочивальне пахло деревом, как в лесу, и это дарило ощущение спокойствия. – Ты же сказала, что тебе нужен язык, так чего тянуть.

Русалка не стала отнекиваться. Хотелось поставить Володю на место, то есть на колени, потому она с гордо поднятой головой прошла к кровати. Уселась, призывно раздвинув ноги, и небрежно приказала:

– Приступай.

Володя сложил руки на груди и со смешком во взгляде уставился на русалку. Что-то задумал. Что именно – Пелагея не могла разгадать. Он не торопился подходить, и она, обиженно стиснув губы, свела ноги.

– Раздевайся, – теперь приказывал уже Володя.

– Мы так не договаривались.

– Ты сказала, что тебе нужен язык. Но не уточнила, в каком месте, потому выбор за мной. Раздевайся.

Пелагея не понимала, как Володя, подчиняясь её просьбам, всё равно добивается своих желаний. Это интриговало. Потому она медленно поднялась и спустила вниз сарафан, ногой отбросив его в сторону.

– Твоя очередь, – сказала она. – Будет честно, если ты тоже разденешься.

– Как пожелаешь, русалочка.

Володя тоже стянул с себя кафтан и рубаху. Небрежно отбросил их в сторону, повторяя за Пелагеей. Под свечами он выглядел иначе, нежели под светом луны. Поджарый, с широкими плечами и сильными руками – к такому телу хочется прикоснуться с поцелуями. В его голубых глазах, потемневших в ночи, плясали дикие огоньки. Володя приблизился к русалке и распустил ей волосы.

– Снова твоя очередь, – прошептал он ей на ухо, потягивая завязки на рубахе.

Ткань заскользила вниз по коже. Пелагея обнажилась, с трепетом представая перед Володей. Белая рубаха, словно небольшой сугроб, осталась лежать подле её ног, и русалка переступила его, приближаясь к юноше. Горделиво вскинула подбородок вверх, но сглотнула от прожигающих её эмоций. Володя заметил это. Он жадно оглядывал гибкое тело, прикрытое лишь волнистыми волосами. Пелагея откинули их назад, раскрывая полный обзор и наслаждаясь властью, которую возымела над юношей. Он, казалось, не дышал. Она приготовилась уже произнести: «Твоя очередь», – чтобы он скинул с себя последнюю деталь одёжи, но Володя, не дав русалке опомниться, прижался к её губам. Отнял воздух, подарив своё дыхание. Руками обвил её талию и заскользил по спине, перебираясь от шеи к пояснице.