пыль

- Дай мне значок посмотреть, - попросил Клим.

- Бери, - Колян отстегнул октябрятский значок и передал Климу.

- Внутри солома, - продолжал Колян. - Полная грудь соломы и горит вот здесь, - он опять показал на то же место. - Скоро я весь сгорю. Как тушить?

- Пивка попей, - ответил Клим. - Может потухнет.

- Не смешно мне, - опять заныл Колян. - Я раньше здесь был пугалом, - он показал на висок, - а теперь весь становлюсь. Не хочу! Что делать, Клим?

Климу ужасно захотелось спать. На мгновение он отключился.

- Не спи, - толкнул его Колян. Он полез себе за шиворот. - Потерял, - расстроился он.

- Что потерял? - поинтересовался Клим.

- Крестик свой потерял.

- Да не ты первый.

- Что?

- Слушай, Колян, ты кроме алкашки ничего сегодня не принимал? Тебя что-то жутко заворачивает.

- Нет. Меня не заворачивает. Мне страшно. И крестик не уберёг. Что же делать.

Он поднялся, обхватил голову руками и завыл вверх. Затем схватил могильный крест, вырвал из земли и положил себе на спину. Клим с удивлением наблюдал за ним.

- Я пойду, за мной не ходи. Это моего пугала крест, и мне его нести. Коли пропаду, так мне и надо, за всё!

Он неспешно двинулся дальше в поле. Клим собрал остатки пойла обратно в рюкзак и пошёл в другую сторону. Люто хотелось спать. Тогда он начал колоть себя октябрятским значком, больно и глубоко. С болью сон отступил. В голове будто варили бульон, кипели последние события. Мозг, как переваренный холодец, болтался в черепной коробке, чавкая и нагреваясь. Клим шёл бесшумно. Точнее он не слышал ничего. Может из-за валенок, а может от безысходной тишины вокруг, будто попугай в накрытой скатертью клетке.

Со временем он пришёл на луг и стал искать место для ночлега. Однако ни оврага, ни деревца в пределах его взора не было. На ходу на него наплывала мутная дрёма. Явь было не отличить ото сна. Они сцепились, как собачий замок. Клим поднял голову: луна, словно скомканная скатерть убаюканного попугая медленно распрямилась, заблестели надписи звёздными точками. Табло упорядочилось, на нём зажглась надпись: «Франция: Канада», и счёт 0:0. Клим опустил голову. Вокруг него, не замечая его, люди играли в футбол на лугу. Он увидел ворота, разметку, ограждения поля. Только далее, там, где должны быть трибуны, всё заволокло темнотой, так ярко светило в цель лунное табло. Мяч выскочил за пределы поля. Свистнул судья, показывая на угловой. Француз пошёл подавать. Клим двинулся в штрафную площадь дабы рассмотреть это. Мяч подан. Он летит, перекручиваясь в пространстве, скользя и сверкая предутренней ночной росой, Клим пытается уклонится, но уже поздно. Мяч попадает прямо ему в лицо, в его кривую переносицу…

- Вставай!

Клим почуял знакомые нотки и интонации.

- Вставай!

Сознание тяжело и медленно выкорчёвывало явь из кромешного кошмара делирия.

- Вставай!

Клим открыл глаза. В них сразу попала солома. Подняться было не выносимо тяжело. Он проморгал её до трухи, до заслезившегося глаза, отнял башку от настила и посмотрел: «Да; это солома!».

Он приложил усилие и с шейным сухим треском вывернул голову вверх. Туда, откуда доносились звуки. Попытался зафиксировать её. Но сразу же вся эта болезненная конструкция рухнула вниз.

«Так соберись!». Он уже смог не много приподняться, вытащил непослушную руку из-под обмякшего тела. Уже легче. Он смог обернуться.

Наконец сознание схватило его. Он повернулся и присел. Сразу прищурился, глянул вокруг. Мир упорядочивался. Посмотрел на руку: Знакомо! Посмотрел под себя: там солома. Знакомо. Достал из кармана мелочь: Знакомо! Отлично!

Теперь можно оглядеться. Около него суетились сотрудники скорой помощи, немного поодаль стояла парочка, которая, наверное, их и вызвала. Мозг пришёл в себя. Отлично!

- Живой! - обрадовался парень в белом халате, - думали уже всё! Ну что, поехали?

- Куда? - спросил отрешённо Клим.

- В больницу, конечно!

- Нет, спасибо, - отказался Клим. Больницы он сейчас точно не вытянет. Под черепом пульсировало и ноюще зудело. Во рту было сухо и погано, как во время острой простуды. Он сглотнул. Нёбо раздалось и больно напомнило о себе. Он посмотрел на место своего ночлега – стог соломы. Клим сразу вспомнил про Коляна. Пронеслась мысль: «Не Коляна ли это выпотрошило?» Но он сразу отогнал эту нелепицу, встал, тщательно отряхнулся и медленно начал уходить. Ноги, затёкшие за время сна, ещё плохо слушались.

- Куда? - удивлённо повысил голос дежурный из скорой.

- Вперёд, - тихо мямлил Клим.

- Долбоёб, - прошептал дежурный.

- Сколько времени? - равнодушно спросил Клим у толпы. Его деревянный голос без эха, звучавший будто из бочки, утонул в потрёпанном им стоге.

- Восемь вечера, - ответила девушка из пары.

- А где я? Далеко до Слизей?

Никто не ответил.

Клим, шатаясь, вышел на тропу и побрёл, постепенно приходя в себя. Он посмотрел вниз. Стопы обволакивали блестящие, как стекловата валенки. В этот раз они сильно жали ноги. Может быть, сели, пока он лежал на открытом солнце. Клим снял их, надел ботинки, а валенки убрал в рюкзак. Достал телефон. Тот почти сел. Он набрал Коляна, в трубке загудело короткими сигналами. Клим отключил телефон, проверил карманы. Всё на месте. Он достал оставшееся пиво, выпил одно, остальное убрал обратно и двинулся прямо.

Ближе к ночи Клим вышел к лугу. Вдалеке расплющило полосу тумана, ровную, будто ремень, перетягивающий рыхлое разряженное пространство, стелящееся по траве. Оно с мясными прожилками крон, с чёрными торчащими венами кустов, колючих и сухих. Сверху — размазанное по небосводу млечное бельмо луны, словно игла в набухшей артерии неба. Звезды, как подростковые прыщи, уже готовые прорваться и залить кровавым масляным гноем всё живое и притихшее к этому времени. Тишина. Клим осторожно наступал на высокую траву, опасаясь потерять равновесие. Одинокие комары выделяли раздражающие звуки, то увеличиваясь, то пропадая в темных проёмах растительности. Никого. Клим прошагал дальше, к кустам, и все чаще ему попадался навязчивый писк насекомых: где-то должна быть вода. Он прошел сквозь кусты и заметил огонёк, прерывисто барахтающийся вдалеке. Клим двинулся на свет. На берегу сидели двое и ловили рыбу. Клим подошёл ближе. На травянистой земле он увидел мальчика и мужчину примерно лет сорока: их лица то вспыхивали, то наливались темнотой.

- Добрый вечер, - начал Клим.

- Здорово, - ответил мужчина, мальчик промолчал.

- Выпить хотите?

- Чтоб речку зарыбить, надо выпить. А деньги у тебя есть? - оживился мужчина. Мальчик продолжал молчать.

- Рублей триста найдется, - Клим похлопал по карману.

Мужчина заметно засуетился. Достал удочку из воды и начал ускоренно скручивать леску. Он запутался в ней, заматерился, распутывая узлы. И так снова и снова. Наконец оставил всё как есть.

- Слышь, малой! Сворачиваемся. Гаси огонь! - обратился он к мальчику.

Малой медленно и так же молча начал собираться.

- Аккуратней ходи, тут говна кругом… - предупредил Клима мужик. - Скотина ходит, пьёт. Лежит бревно, под бревном говно, под говном – воробей, в воробье – муравей. - Он неестественно засмеялся, словно от щекотки.

Поздно, Клим уже поскользнулся и упал, отряхиваясь, марая руки и штаны. Поднявшись, начал рвать листву и вытирать руки. Затем, пошаркав ногами по траве, спустился к речке и омыл сначала обувь, залив ботинки, потом зачерпнул ладонями, отерев их друг о друга, и вытер о штаны.