Хогвартский комиссар

Все успели вовремя — Книга и Всеведущее Перо начали создавать конверты: сам собой подлетал, ложился и разворачивался под пером пергамент, в котором Перо с механической скоростью выстрачивало стандартное сообщение будущему ученику. Потом готовые пергаменты подлетали к Минерве, и та со скучающим видом ставила приевшуюся за четверть века подпись: «Искренне ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора». Все остальные так же привычно считали — всего Минерва поставила тридцать четыре подписи. Понятно. Не очень-то густо, всего тридцать четыре ученика в этом году.

Подписанные пергаменты тем временем сворачивались и самостоятельно впихивались в готовно раскрывшие треугольные пасти конверты. Те в свою очередь бросались к Перу и Печати, Перо размашисто строчило адрес, каким-то чудом зная, кому и куда… Потом конверты переворачивались другой стороной и ложились на стол к завхозу. Филч, дождавшийся своего часа, аккуратно лил на них сургуч и отводил руку, уступая дорогу Печати, которая с грохотом и бравадой оттискивала на воске свежую эмблему Хогвартса.

И вот лежит на столе готовая кучка конвертов — ждет письмоносцев. Те тоже не заставляют себя ждать: в окно влетает стая Специальных Сов, прилетающих сюда раз в год. Держась вереницей друг за другом, они подлетывают к столу, хватают письмо и уносятся прочь. Только они способны пролететь сквозь Защиту любящих родителей и найти надежно запрятанные мэноры чистокровных волшебников, чьи дети с нетерпением дожидались своего самого первого письма из Хогвартса. Улетели двадцать восемь птиц, пятеро пока остались. Это значит, что сейчас начнется отбор пяти сопровождающих для магглорожденных детей. Среди профессоров нарастает волнение — кого выберут эти волшебные птицы? Взгляды величественных сов устремились на магов, и те затаили дыхание. Наконец одна кивнула МакГонагалл, та подошла к сове и спокойно приняла письмо к своей подопечной, которую ей предстояло обслуживать один день. Кинув равнодушный взгляд на имя адресата, она прочитала вслух:

— Гермиона Грейнджер.

Помоне Стебль достался Джастин Финч-Флетчли, Аврора Синистра получила право сопровождать Лили Мун, Септима Вектор отправилась за Салли Энн Перкс. Осталось последнее письмо, которое Дамблдору очень хотелось вырвать из лап этой чертовой совы и отправиться с ним к вожделенному мальчику. Но увы, тут он был бессилен и не мог противостоять магии Хогвартса. Эх, ну почему Защита встала вдруг, так всё хорошо было, целых девять лет всё шло по его плану, а потом в одночасье всё рухнуло! А как просто было, если б сова доставила первое письмо Поттеру, которое родственники уж точно не дали бы ему прочитать, а он, Дамблдор, позаботился об остальном, обо всём, что запланировал, и никто б ему не помешал отправить за мальчиком идиота-Хагрида…

И Дамблдор почти с отчаянием проводил взглядом последнюю женщину, получившую письмо к Гарри Поттеру. Во взглядах остальных читаются зависть с примесью вопросительного удивления — а почему Гарри Поттер у магглов? Они думали, что к герою давно сова улетела, а к нему, на-те вам, профессор отправлен. Так так?! Разве его опекун не Дамблдор? Взгляды всего педсостава, кроме Минервы, скрестились на седобородом старце, и тому стало очень неуютно, прямо не по себе. За него раздраженно вступилась Минерва:

— Ну вы будто не знаете, что Сириус Блэк посажен в Азкабан. Разумеется, Альбусу пришлось определить мальчика в семью его матери, а Лили, если вы не помните, происходила из семьи магглов.

— А почему же он сказал, что ребёнок у него? — возмутился Флитвик. — Почему врал, что передавал ему все письма от моей дочки? Ах вы, лжец! Теперь-то я понял, почему высокомерный мальчишка не отвечал ни на одно письмо моей Келлы! Поттер не высокомерный, он их просто не получил! Верните мне письма, которые я передал вам для мальчика! — обиженно потребовал крошка профессор. Глаза Дамблдора трусливо забегали, и в зале настала нехорошая тишина. Потом Помона Стебль схватилась полными руками за объемистую грудь и потрясенно выдохнула:

— Ах! Только не говорите, что вы уничтожили все наши письма!

***

День рождения Дадли прошел, как всегда, на уровне. С тортиком и шариками, день был подслащен визитом в зоопарк, куда он съездил с отцом. Мама осталась дома с Эрнестиной, Гарри и Рексом. Так что праздник ничем неприятным не был испорчен, никаких досадных инцидентов не произошло.

Точно так же справили и день рождения Гарри месяц спустя. С утра именинника ждал симпатичный тортик от тёти Петуньи, самый первый тортик в его жизни…

А в полдень раздался звонок в дверь. Вернон и Петунья моментально напряглись, чувствуя их тревогу, тихо зарычал Рекс, вместе с Верноном идя к двери, чтобы первым встретить и оценить незваного гостя. За дверью обнаружилась высокая седовласая дама с простым мужицким лицом. От неё ничем таким страшным не пахло, и Рекс вполне приветливо вильнул хвостом. Дама так же доброжелательно поздоровалась с Верноном:

— Здравствуйте. Я Чарити Бербидж, профессор в школе Хогвартс, мне поручено ввести в курс дела мистера Гарри Поттера.

Поколебавшись, Вернон посторонился, пропуская гостью в дом. Провел в гостиную и познакомил с домочадцами. Присев в предложенное кресло, Чарити с интересом обозрела комнату и присутствующих, отметив люльку с младенцем перед Петуньей. Достала из сумочки письмо и нашла взглядом Гарри. И усомнилась. Посмотрела на Вернона.

— Простите, а мальчик в курсе?

Тяжело вздохнув, Вернон помотал головой.

— Нет, мисс Бербидж, мы ничего не сказали мальчику.

— А почему? — вполне мирно, с легким удивлением поинтересовалась Чарити.

— Потому что что-то с нами произошло, — подумав, начал рассказывать Вернон. — Нечто вроде помутнения рассудка, когда мы нашли на пороге десять лет назад младенца, завернутого в одеяло. При нем было письмо, в котором некий Альбус сколько-то имен Дамблдор убедительно просил нас ничего не говорить мальчику о том, кто он такой. После этого с нами начались странности: нас одолевала беспричинная агрессия, злоба и неприязнь к подкидышу. Мы обнаружили, что ведем себя странно…

— Когда? — встревоженно спросила Чарити.

— С год назад, когда я сломал ногу и ко мне на помощь пришел племянник, — пояснил Вернон, решив, что этого хватит. И не ошибся. Чарити понимающе закивала.

— Узнаю чары наведенного Заморочного Конфундуса… Длительного действия в вашем случае. Снимается только тогда, когда конфликтующие стороны оказывают друг другу дружескую услугу. Н-да… а рыльце-то у него в пушку… А письмо у вас сохранилось?

Вернон сходил за письмом. Чарити внимательно изучила его и кивнула:

— Есть следы. Его надо отправить в Департамент Магического Правопорядка, там должны знать, чем директор играется… Мальчику будем говорить?

Вернон посмотрел на Гарри и вздохнул.

— Ладно…

— Мистер Поттер, пожалуйста, возьмите письмо, — Чарити протянула Гарри желтый конверт. Тот с некоторой опаской взял его, распечатал, вынул пергамент и, развернув, вчитался. Прочитал два раза, озадаченно уставился на курьера.

— Я волшебник?

Чарити кивнула и посмотрела на Петунью.

— Про родителей он что-то знает?

— Лили и Джеймс погибли в автокатастрофе, — твердо ответила Петунья. — Гарри в той аварии чудом выжил.

— Резонно, — согласилась Чарити. Посмотрела на Гарри. — Изучите список покупок повнимательнее, пожалуйста, мы с вами должны отправиться за ними в Косой переулок.

— Но я думал… пойду в Хай Камеронс, — нерешительно попытался отбрыкаться Гарри.

— Мистер Поттер, вы волшебник и должны учиться в школе для волшебников. Простите, но вы записаны в Книге Учета Хогвартса, будет очень неловко, если вы не явитесь на распределение. Хогвартс — волшебная школа, и он начнет вас искать, когда поймет, что в его стенах одного маленького подопечного не хватает. Это письмо, — Чарити кивнула на пергамент, — написано Всеведущим Пером, скреплено Волшебной Печатью и передано мне Особой Совой. То есть ваша магия, как вы сами видите, отнюдь не пустой звук.