Страница 221 из 221
— Мастер Невилл может позвать в гости друга, которому наплевать на политесы… — скромно моргнул Квакер.
Невилл с почтением пожал руку старого домового и кинулся в совятню. И полетело к Рону письмо с просьбой одолжить на недельку небезызвестного Даффи.
Прочитав письмо, Рон не поверил, перечитал снова, а вникнув, долго ржал. Успокоившись, позвал Даффи, а когда тот явился, Рон снова поржал, прежде чем скомандовать:
— Ступай к Невиллу, повеселись.
Ну Даффи и повеселился. За одним старикашкой, куда бы тот ни пошел, хитрый гремлин рассыпал дорожку из песка, та ещё картинка: шаркает древний дед, а из него на паркет сыпется с печальным таким шорохом мелкий песочек. Под ногами одной бабульки периодически начала появляться лужица, что тоже не красило её, все вокруг начинали коситься — ай-ай-ай, в её-то возрасте да недержание!.. Одна, садясь или вставая, издавала громкое пуканье. Фантазии Даффи были неистощимы. Невилл, глядя на это, тоже включился в забаву, и одному самому крепкому и упертому старичку в темных коридорах начали мерещиться… медведи. Огромные, рычащие и свирепые медведи-гризли. Дедок с воплями вылетал из длинных переходов и долго-долго заикался, что вон там на него напал страшный медведь. Ага, в декабре и посреди Лидса, густонаселенного города, и в защищенном замке-мэноре. Позор за позором, один-другой поставил себя в неловкое положение, да и рассеялись потихоньку-полегоньку из дома Августы гости, желающие потусовать на халявщинку. И не надо мне тут моральничать, мол, старость уважать надо, я не спорю, просто некие реликты ведут себя крайне безобразно, стремясь красиво пожить за чужой счет.
На Рождество Фрэнк сделал подарок — пришел в себя и вполне осознанно посмотрел по сторонам. Говорить не начал, но маму и жену узнавал. Невилла не узнал, отнесся к нему, как к незнакомцу, но это понятно почему…
Рождественский подарок получил и Хагрид. Аккурат перед сочельником на него с турбинным ревом свалилась с небес некрупная драконица, повалила в снег и страстно вылизала лицо, едва не слизнув бороду.
— Норби! — ахнул Хагрид, поняв, кто перед ним, и распростер объятия. — Норби, доченька моя! Ты помнишь мамочку?!
А Норберта, молодая самочка норвежского горбатого, продолжала благодарно вылизывать широкое лицо «папеньки», человека, который случайно спас её от смерти, дав ей имя, пока она сидела в яйце.
Кузьма Лиходеев стоял возле окна и смотрел на встречу Хагрида и его дракона, на его плече, на специальном кожаном наплечнике, сидела Калина, предусмотрительно уменьшившись до размера голубя. Легонечко коснувшись его щеки, птица негромко проговорила:
— Горынычу будет скучно без неё.
— Ничего, — улыбнулся Кузя. — К нему Громобой переселится, он устал от Англии, хочет пожить где-нибудь в глуши. Горыныч пригласил его погостить в Брянский лес, самое подходящее для него место.
Праздник шел по миру, заглядывая в каждое окно и дымоход. И дети всего мира, вскакивая с постелей рано утром, неслись в гостиные, чтобы под ёлками или в чулках, висящих на каминных полках, найти подарки, обещанные Санта-Клаусами, Дедами Морозами, Рождественскими Никами, Пэр Ноэлями, Йоллупукками и прочими новогодними дедушками, и, огласив дома счастливыми воплями, задушить на радостях пап и мам. И повсюду раздавалось бессмертное и традиционное:
— С Рождеством, дорогой!
— Счастливого Рождества!
— Мама, папа, мы любим вас!