Страница 16 из 80
Хуже всего, что мое состояние стало очевидным. Судя по всему, я была из тех, кто подвержен утреннему токсикозу, поскольку меня тошнило без остановки в течение нескольких недель, так долго, что пришлось вызвать врача. У меня не было другого выбора, кроме как пройти его тесты.
Беременна.
Я была беременна ребенком от Николая. Несмотря на то, что я добросовестно принимала противозачаточные средства, за исключением тех трех дней, проведенных в бегах. Оказалось, что этого достаточно. Я все еще не оправилась от шока.
— Итак, София. Что ты можешь сказать в свое оправдание? – в голосе отца звучала угроза.
Я опустилась на стул и посмотрела на Рена. Он стоял рядом со мной, его руки были сжаты в кулаки.
— Он принудил тебя? – продолжил Антонио.
Я покачала головой.
— Ты уверена? – отец надавил.
— Он меня не принуждал, – пробормотала я с таким достоинством, на какое только была способна. Мое лицо пылало от смущения, и я чувствовала, что земля вот-вот поглотит меня. Обсуждать свою сексуальную жизнь с отцом и братом было не тем, что я когда-либо хотела делать.
Я почувствовала, как рука Рена легла мне на плечо, успокаивая меня. Он был рядом, за моей спиной. Я была не одна.
— Ты тупая шлюха. Даже после того, как я пытался научить тебя добропорядочности, ты сбежала при первой же возможности и трахнулась с нашим врагом, – усмехнулся Антонио.
Его слова отскочили от меня. Мне было все равно, что он думает. Он ничего не знал, и уж тем более, ему неведомо было, что такое любовь.
— Ты такая же, как Леонора, ваша мать. Она тоже была глупой, – сказал он, отвернувшись и глядя в окно. Его руки, сложенные на коленях, напоминали скрюченные корни старого дерева. — Вот как мы поступим.
Когда он обернулся, в его глазах было выражение, которое я хорошо знала. Так он смотрел на меня, когда собирался применить свои дисциплинарные меры, но сейчас он уже не мог ударить меня. Я была сильнее его. Вместо этого он выглядел вполне удовлетворенным тем, что придумал, чтобы помучить меня.
— Ты избавишься от ублюдка как можно скорее, тихо. Больше мы о нем не вспомним. Ты выйдешь замуж за Морони, как и планировалось, за того, кто понимает кодекс и наш образ жизни. Таким образом, ты принесешь пользу и выполнишь часть своей роли в семье, вместо того чтобы остаться совершенно бесполезной.
— Нет. – Это слово прозвучало с тихой убежденностью.
— Нет? – повторил Антонио, его шея покраснела.
Такими темпами я доведу его до еще одного сердечного приступа и ничуть не пожалею.
— Что значит «нет»?
— Я не стану делать аборт, и ты не сможешь меня заставить.
— Это мы еще посмотрим, – внезапно заорал он.
— Отец, она сказала «нет», – вмешался Ренато.
Он все еще стоял прямо за моей спиной, его поддержка придавала весомость моему отказу. Возможно, я не смогла бы сама противоречить Антонио, но Рен был наследником, и если он не соглашался с отцом, то мог защитить меня.
Антонио с усмешкой посмотрел на нас обоих, презрение так и сквозило в его словах.
— Какими слабыми стали мои дети. Слабыми и мягкосердечными. Не способными вести дела, да и выживать тоже, если уж на то пошло.
Он долго смотрел в окно, его мысли скакали так яростно, что я практически слышала их.
— Я не позволю, чтобы моя дочь родила внебрачного сына от Чернова, – сказал он наконец. — Если ты это сделаешь, значит, ты мне больше не дочь.
— Не так давно ты был счастлив выдать меня замуж за Кирилла Чернова, – напомнила я ему.
— Выйти замуж за наследника влиятельной семьи - это одно. А залететь от паршивой овцы - совсем другое. Я ничего не получу от этого брака, а мелкий ублюдок Николай получит все. Я этого не допущу. Я увижу, как он ответит за это в тюрьме. Он не доживет до освобождения.
Я вскочила на ноги.
— Ты и близко к нему не подойдешь и не станешь платить никому другому.
— И что ты дашь мне взамен? – Антонио набросился на меня, выжидая, когда мое спокойствие лопнет.
— Чего ты хочешь?
— Ты уедешь. Ты больше не заговоришь ни с Николаем, ни со мной. Ты исчезнешь, нет, ты умрешь. Поскольку я не хочу, чтобы Николай знал, что у него есть ребенок, для всех остальных ты станешь покойницей. Это будет моей местью человеку, который взорвал мой гребаный дом и осквернил мою дочь. Для всех, кроме меня и Ренато, ты будешь мертва, включая Николая. Заговоришь с ним, попытаешься увидеться или послать хоть какое-то сообщение, и я убью не только его... Я дождусь, когда ты родишь, а затем убью и его ублюдка. Ты поняла меня, София? Не думай, что твой брат сможет меня остановить. Эта семья моя, как никогда, после того как я расправился с Франко. Не испытывай меня.
В комнате царила атмосфера ужаса. Антонио любил хорошую вендетту, и ему нравилось планировать идеальное возмездие. Он был именно тем злобным монстром, который умрет с улыбкой, зная, что испортил жизнь всем остальным. Мне не за что было ухватиться, кроме руки брата на моем плече и желания блевануть прямо на стол отца. Ладонь, которую я прижимала к животу, ощущалась как якорь. Мне хотелось кричать и бушевать. Я хотела убить его, но Антонио уже ожидал этого. Я не могла позволить себе быть эмоциональной. Мне нужно было думать о другом. О новом смысле жизни.
Я потеряю Николая, он будет думать, что я умерла. Сам этот факт был таким болезненным, что становилось трудно дышать. Но я не сомневалась в своем отце. Он был жесток и мстителен, и теперь нацелился на меня.
— Скажи мне, что ты согласна, София, или мы не придем к взаимопониманию, – начал он.
— Я согласна. – Слова вырвались у меня прежде, чем я успела всё обдумать. Смогу ли я жить, никогда больше не заговорив с Николаем? Это казалось совершенно невозможным, и все же его жизнь висела на волоске – его жизнь и жизнь его ребенка. Нашего ребенка. Прижав руку к животу, где рос крошечный сгусток клеток, часть его и меня, я поняла, что у меня нет выбора. — Я сделаю то, что должна.
Сейчас
— Мама? – из коридора до меня донесся голос Лео.
Я совершала свой ежевечерний обход – бродила по дому, запирала все двери, подбирала случайные носки и игрушки и возвращала их на законные места. В наши дни я ценила неторопливость и предсказуемость. В механических привычках было что-то успокаивающее.
— Да? – я просунула голову в его комнату. — Ты должен уже спать, – напомнила ему.
Он уже сходил в ванную и почистил зубы; я даже рассказала нашу историю.
— Я только что понял, что мы не сделали доклад о прочитанной книге. Его нужно сдать завтра. – Между бровями Лео появилась маленькая морщинка беспокойства.
— Все в порядке. Твой учитель знает, что ты сегодня был у врача.
— Может, мы успеем сделать его утром? – задумался Лео.
То, что другие дети воспринимали как должное или терпеть не могли, например, домашнюю работу, Лео любил. Это помогало ему чувствовать себя нормальным, таким же, как все остальные.
Я села на край кровати и погладила его шелковистые волосы.
— Может быть. Посмотрим, будет ли у нас время. А теперь пора выключать свет.
— Ладно. Выключи свет и включи звезды, – произнес Лео свою любимую фразу, кутаясь в одеяло.
Я так и сделала, после чего посмотрела вверх. Почти сразу потолок осветился звездами. Они не были похожи на те, что остались пришитыми к моим шторам в Каса Нера, и не имели ничего общего с настоящими, из одинокого детства его отца. Это ночное небо принадлежало Лео, и я готова была на всё, чтобы он прожил лучшую жизнь, чем была у его родителей. Жизнь с выбором.