Ненавижу недопонимания

Старик кинул взгляд через голову ребёнка и тихо вздохнул. Несмотря на то, что… леди Лу обучали и рисованию, в том числе, в намалёванном на листе бумаги нечто было сложно разглядеть что-то, кроме общего смысла. Только себя и саму Лу бывший граф Штирлиц узнал. И то, из-за того, что она была самой маленькой из фигурок на «картине» с характерны и глазами. А у его фигурки не было руки. Правда ребёнок, на рисунке, лишила его не левой, а правой конечности…

— Это ты? — Мортимер, отложив скопившиеся за время его отсутствия бумаги, ткнул пальцем в фигуру девочки с чёрными кругами вместо глаз.

— Ага! — довольная девочка активно закивала. — А это папа и мама! А это ты, деда Морт!

— Хм… — Мортимеру было по большей части безразлично «творчество» девочки, но старик по опыту знал, что если не продемонстрирует реакции, то мелкая от него не отстанет. Поэтому он ткнул пальцем в какую-то безликую фигурку, без волос и с полностью пустым лицом. — А почему мама лысая? И где её глаза, нос, рот?

— Потому что она ещё не нашлась, — серьёзно ответила девочка. — Когда папа её найдёт и показет, я дорисую волосы и всё-всё!

— Вот оно что… — изобразил заинтересованность старик. Он даже ухмыльнулся. Дальновидно для ребёнка. Возможно даже не лишено смысла в перспективе.

— Да! Папа зе нашелся! И мама тозе будет! — уверенно заявил ребёнок. — Хорошая мама! Настоящая! Она будет меня любить! И я её буду любить! Почти как папу!

«Нужно сохранить рисунок», — решил Мортимер, кивнув сам себе.

Отличная возможность растопить девичье сердце той же Мэрили Валуа. Необходимо будет только проинструктировать какую-нибудь служанку, чтобы та показала это «произведение искусства» будущей супруге Его Истинного Величества. Ну и историю подать правильно. Максимально трогательно и слезливо. Благо, тут придумывать ничего не нужно: даже у него от слов Лу что-то дёрнулось глубоко внутри. А уж кошмар, который пережила девочка до встречи с Господином может растопить даже ледяное сердце.

— Мы вообще все находимся! — продолжала вещать малявка, размахивая кисточкой. — Ты нашел папу и спас его! Папа нашел меня и тозе спас! И маму мы найдём и спасём!!! Будем вместе! Ты, я, папа и мама!

— Ха… — рука пожилого мужчины чуть дрогнула. Слова ребёнка оказались… неожиданно приятны. — Только ты зря нарисовала, что я и твой папа держимся за руки. Я — слуга лорда Нэвэрмора. Я должен просто стоять рядом.

Девочка оглянулась и внимательно посмотрела в лицо Мортимера. Фиолетовый огонь в глазницах, казалось, был полон насмешки и скепсиса. Ребёнок положил кисточку на стол и погрозил Штирлицу пальчиков.

— Обманывать плохо! Ты — папин папа! Мой деда!

— Это… — у старика дёрнулся глаз. — С чего такие выводы, юная леди?

— Когда я тебя боялась, потому что ты страшный, папа рассказал, что ты его спас! И побили тебя, и поранили, потому что ты папу спасал от плохих людей. Папа говорил, что нельзя тебя бояться. Потому что ты хороший и всё-всё своё из-за него отдал. Ты его воспитывал, как папа меня. Папа говорил, что ты для него как будто его папа. А если ты — папин папа, значит мой деда!

— О… — у старого ветерана Корпуса Теней предыдущей династии на мгновение перехватило дыхание. Лишь на миг, но человек, считающий, что ничто в мире не сможет по-настоящему вывести его из равновесия, утратил контроль над эмоциями.

«Господин правда так говорил?», — старик откинулся на спинку кресла, придерживая целой рукой сидящего на его колене ребёнка. На пару секунд Мортимер с силой сжал челюсти, чтобы боль в старом, беспокоящем его переломе слегка очистила разум. Он погрузился в воспоминания. Не забывая, впрочем, привычно контролировать окружение. Даже в собственном кабинете.

Его Величество… не думал старый ветеран, что мальчишка, который часто бросал на Мортимера яростные взгляды из-за того, что тот «излишне усердствовал» в его обучении… на самом деле… так высоко ценит старого слугу его рода. Пусть для этого и понадобилось пройти годам.

«Или, может быть…», — взгляд Штирлица упал на ребёнка, который начал, что-то тихо бормоча, доводить свой рисунок до ума. Возможно господин, начав возиться с этим ребёнком, вынес из этой возни крупицу мудрости. Ведь ребёнка нужно не только развлекать и баловать, но и приучать к дисциплине. Скорее всего Его Величество понял, что Мортимер делал лишь то, что принесёт пользу настоящему правителю Эйрума. Пусть искалеченный Штирлиц и рисковал вызвать на себя гнев юного монарха.

Но слова девочки приятно согрели больную душу старика. То, что его господин столь тепло отзывается о своём слуге — огромная честь и великая награда. Король по праву рождения помнит о жертве Мортимера, он ценит старика. Девчушка, скорее всего, немного не так поняла господина: не мог он сказать, что Мортимер ему как отец… Или… А, ладно, в любом случае, узнать подобное чрезвычайно лестно и приятно.

Губы Мортимера тронула слабая улыбка. Не привычно желчная, саркастичная или злорадная. Обычная улыбка человека, который услышал что-то хорошее.

Он спокойно переживал неприязнь юного господина. Дети часто не любят учителей. Он, по крайней мере, не любил своих репетиторов в детстве. Но это не мешало Мортимеру Штирлицу, когда тот подрос, вспоминать их науку с благодарностью, а самих мужчин и женщин с уважением.

Его юный сюзерен повзрослел, раз понял пользу своего воспитания и обучения. Старый ветеран чуть прищурился от удовольствия: наблюдать за тем, как Его Величество превращается в достойного мужчину было одной из немногих радостей искалеченного мужчины, потерявшего всё из-за проклятых предателей. Он не мог наблюдать за взрослением своих детей, зато мог радоваться успехам господина. Как он мужает, взрослеет, как начинает блистать разумом и демонстрирует успехи в магии и аурном бое.

Было время, когда Мортимер… опасался за сюзерена. Слишком он сильно стал напоминать своего отца, который… Нет-нет, подобные мысли недопустимы. Но слава Всем Богам, что Его Величество перерос себя. Он стал спокойнее, рассудительнее. Неторопливей. Его решения начали выглядеть более взвешенными, мудрыми.

«Лорд Нэвэрмор» стал принимать большее участие в жизни Эйрума, и старику нравилось, что кроме личного обогащения и накопления могущества, его сюзерен взялся за то, до чего не дотягивались руки правящей клики бунтовщиков и предателей. Правда, первое время Штирлиц этого не одобрял, считая, что забрать власть у подлых шакалов будет легче, если в стране начнётся хаос. Недовольные плебеи пойдут за любым, кто пообещает им лучшей жизни. Даже если он их жизнь и разрушил до этого… тайно, естественно. Толпы голодранцев могут привнести смуты, противостоять простым солдатам, да даже воина ауры реально измотать и завалить телами. Ну а за толпами могут пойти и реальные силы — вопрос грамотной подготовки и верной мотивации.

Но… план господина оказался ЛУЧШЕ. «Настоящий Монарх должен сначала думать о своей стране, и только потом о себе», — спокойно сказал Мортимеру Король, когда отказался от первоначального плана. «Мудрый человек должен видеть ошибочность своих прежних суждений. Принимать ошибки, делать выводы и исправлять их», — отвечал Штирлицу Его Истинное Величество, на то, что он сам одобрил первоначальный план, и даже горел нетерпением его воплотить.

«Много чести забрать из рук предателей полуразрушенное государство… И ради чего? Чтобы что? Чтобы всю жизнь восстанавливать то, что сам испортил? Чтобы бесконечно искать ресурсы для отражения набегов степняков? Чтобы лихорадочно слать истаявшие в междоусобной войне силы на побережье и выбивать очередной десант морских разбойников? Чтобы увидеть у южных границ войско вторжения Империи? Чтобы на Севере монстры жрали моих подданных, когда мы перебьём большую часть элиты Северян? Мортимер. Я хочу получить процветающую державу, а не развалины страны», — Мортимер тогда почтительно склонил голову, признавая правоту Государя. И факт того, что юноша стал мужчиной.