Страница 13 из 25
Когда она ответила на предложение этого сукиного совершенно голого красавца с черными, испускающими черный убийственный адский свет и в черной исходящей из его мужского обнаженного тела тепловой ауре. Произошло, просто нечто ужасное и невообразимое, что ее черноволосая сумасшедшей убийцы женщины голова, как и сам кровожадный разум маньячки даже себе представить не смог бы никогда.
В это время, крючья и цепи впились в тридцатилетнее женское гибкое молодое тело серийной убийцы Роны Батлер, как только она произнесла слово - Хочу увидеть больше. Хочу всего много и больше, чем хотела бы.
Стальные очень длинные, вылетевшие неизвестно откуда-то с обеих сторон из каменных стен комнаты, звенящие металлической своей жуткой музыкой цепи, буквально распяли ее по сторонам за руки и ноги. Подвесив в самом воздухе и пространстве между четырьмя высокими стенами и арочным потолком каменной комнаты.
Он назвал ей себя. Он был Херувим адской шкатулки под названием «Конфигурация плача».
- Я Херувим Тоссерафф - кошмарный гортанный голос сотряс каменные стены этой комнаты с полом и потолком, оглушая все вокруг тяжелым звенящим мужским басом - Старший Прислужник самого Великого и Всемогущего Властителя лабиринта дракона Левиафана.
А этот чертов совратительный по своей божественной красоте искалеченный гвоздями в разодранной до самого кровоточащего мяса, прибитый к кресту брюнет с черным сверкающим металлом нимбом над головой. С черными вьющимися длинными и парящими на незримом ветру волосами стал как-то весь вибрировать в самом воздухе некими волнами, точно пустынный мираж, излучая жуткий адский из себя пламенный жар.
Левиафана был хозяином той самой шкатулки, что Рона крутила в своих трясущихся кровожадных руках серийного убийцы молодых несовершеннолетних безвинных девчонок. Она была в адской смертоносной ловушке. Из которой ей не было никакого, вообще выхода.
Рона была теперь в кольце стоящих вокруг нее более десятка сейчас окруживших человекоподобных уродов и калек в черной одежде из черной обожженной адским пламенем прирощенной к их телам одежде.
Рона Батлер совершила роковую свою ошибку, когда взяла в свои руки эту коробку сладостных мучительных садистических страданий и плача с желанием заглянуть внутрь и узнать то, что было ей непостижимо. Рона желала непостижимых страстных кровожадных новых и свежих удовольствий граничащих с половыми сексуальными удовольствиями.
И пришла сюда. В этот адский мир этой хитрой и опасной головоломки.
- Ты удостоилась большой чести, Рона Батлер – произнес он, тот, что назвался неким Херувимом Тоссераффом.
Прибитая к иксообразному и на половину ошкуренная кресту со сложенными за спиной четырьмя крыльями со сверкающим наверху ангельским черным нимбом произнесла ей – Я, лично пришел за тобой и твоей душой и многострадальной болью. Ибо, мой Хозяин непомерно голоден, а ты свежая и лакомая моя пища.
Рона, дергаясь распятой, закованная по рукам и ногам цепями и торчащими в конечностях острыми большими крючьями. Дергалась от жуткой боли в криках и утопала в мучительных стонах.
Он опустился вниз, снова до самого каменного пола пыточной комнаты, сложив свои птичьи в количестве четырех оперенные огромные крылья за своей мужской спиной.
- Ты захотела большего, и я могу тебе дать это большее, Рона Батлер – произнес он ей, а из-за его спины вышла странная на внешний вид черноглазая с красивым лицом женщина. С белоснежным довольно красивым лицом и родинкой на правой щеке. Чернобровая с прямым носом. С алыми, точно у вампира полными губами.
Она появилась из-за спин, расступившихся в стороны демонов людей сенобитов, призванная сюда из глубин адского каменного громадного лабиринта демона дракона Левиафана.
Женщина была одета и, точно закованная в длинное срошенное в ее телом из черной обожженной жарким огнем ада сшитой из рифленых лоскутов кожи. Расклешоное длинное до самого пола платье. С тугим металлическим ребристым корсетом. Перетягивающим гибкую талию. Обхватывая сам торс адской «красотки». Платье имело боковые разрезы. И там выделялись красивые женские совершенно белые обескровленные, как и все ее тело бедра ног обутых в высокие из такой же черной кожи сапоги-ботфорты на высоком широком каблуке. Которые издавали громкие звуки подкованными железными набойками и подошвами по серым пола гладким в идеале обработанным выглаженным камням.
У женщины была белая полная довольно приличная размера четвертого, выпирающая вперед, почти на выкате из грудного тугого стянутого шикарного кожаного лифа грудь и полуоткрытая в глубоком вырезе убийственного декольте спина, что были пришиты и прикреплены к платью металлическими проволочными нитями. Совершенно в идеале женской сексуальной красоты белоснежные плечи. К которым, крепилось острыми вонзенными крючками, оттягивая на плечах кожу и плоть золоченые металлические нити, что крепились к ее располосованной надое от самого затылка до лба совершенно безволосой сверху женской голове. Растягивая окровавленную кожу по сторонам и обнажая голый череп. Руки были в черных кожаных перчатках до локтей без пальцев. Перепутанных и стянутых туго проволокой и металлическим кольцами от локтей до самих запястьев, как некие браслеты.
У этой демона и женщины были в обеих руках острые два больших изогнутых ножа серпа.
Этот женщина сенобит подошла слева и встала слева от Тоссераффа.
- Ты, сукин ублюдок! Что ты собрался со мной делать! - Рона Батлер, дико крича от жуткой нестерпимой боли, ругаясь, проклиная его, от боли, дергалась в подвешенном мучительном состоянии, стеная и сотрясаясь от страданий.
- То, что ты всегда хотела и желала, Рона Батлер – произнес стоящий снова на ногах пред ней прислужник Левиафана Херувим Тоссерафф.
– Отпусти меня, тварь поганая! Я убью тебя, сволочь! – снова, прокричала, превозмогая свою адскую нестерпимую в руках и ногах боль Рона.
Она зыркала своими карими бешенными и вытаращенными в непереносимых муках глазами по сторонам, вертя своей растрепанной волосами женской головой и созерцая перед собой стоящих, чуть поодаль других демонов сенобитов. Видела каждого и смогла даже запомнить каждого, хоть сознание ее от нестерпимо жуткой боли в руках и ногах не давало ей сосредоточиться и здраво мыслить. А зрение стало туманиться и по щекам потекли слезы. Но те слезы, скорей не от боли, а от злости, что она попалась как какой-то домашний зверек в ловчий капкан, так глупо и конкретно.
Рона столько лет не была даже задержана в подозрении, ни арестована полицией, творя свои зверства с совсем еще соплюхами молодыми несовершеннолетними жертвами девчонками. А тут, попалась сама, доверившись этому гребаному адскому маленькому красивому волшебному кубику. Очаровавшему ее. Купленному, почти за бесплатно. За какую-то пару сотен долларов в антикварной городской лавке Ричмонда у какого-то горбатого отвратительного на рожу очкарика, лет восьмидесяти лавочника старьевщика еврея старика.