Ножны для ядовитого клинка

Ты - это твой выбор. Тот, в кого ты себя превратишь

Сэр Ренард пришел в неописуемую ярость, когда узнал причину того, что Кловис не явился, когда его вызывали. Повелел найти и наказать нарушителей спокойствия Нореанбурга.

— Не пущу! Хоть что мне говори, а не пущу. Тебя еле выходили в прошлый раз. Хочешь совсем меня одну на старости лет оставить, — говорила Ганна своему внуку, еле сдерживая слёзы, после того как тот заявил, что и в следующем году пойдёт на состязание.

Кловис понял, что сейчас с ней бесполезно разговаривать, и решил подождать. Может, с течением времени она успокоится и смягчится. Он вплотную занялся тренировками, когда не был занят охотой. Работу по дому старался выполнять быстро, чтобы снова уйти в лес на ту поляну, где было установлено уже несколько сделанных из витой соломы мишеней. Уже реже они виделись с Алексой, и не потому, что он был занят, а потому что в дом девушки стали захаживать потенциальные женихи, и родители требовали, чтобы она была со всеми приветлива и мила и не покидала дом.

Кловис с напряжением тянул тетиву. Его пальцы крепко удерживали стрелу. Каждое его движение было выверено до мелочей. Он знал, что каждая секунда на тренировках не должна пропасть даром. Лес вокруг него служил идеальным фоном для стремления к совершенству. Мишени, выставленные на разной высоте, бросали вызов его навыкам, и он старался не упускать ни одной возможности улучшить своё стрелковое умение. С каждым выстрелом его сердцебиение синхронизировалось с ритмом его стрельбы, и он ощущал себя единым целым со своим оружием.

Тем временем в сердце Алексы росло ощущение пустоты. Теперь её мысли были полны грусти и недоумения: казалось, Кловис стал холодным и равнодушным.

«Неужели ему всё равно, что я могу достаться другому?» — еле сдерживая слёзы, думала она.

Каждый день её дом наполнялся гостями, хвалебными песнями и голосами новых поклонников, но ни один из них с их богатствами не мог затмить его образ. В её душе затаилась горечь — интересы Кловиса были сосредоточены на стрельбе из лука и состязании стрелков, а она станет лишь тенью, постепенно исчезающей из его жизни. Каждый день она смотрела в окно, мечтая увидеть, как он отворяет калитку их дома и входит, чтобы посвататься к ней. Как она слезно умоляет отца согласиться отдать её ему в жёны, и каждый день этого не происходило.

Когда Алекса решилась всё-таки выйти на улицу, её шаги звучали в тишине, и она слышала только трепет взволнованного сердца. В ней постепенно исчезала присущая ей детская непосредственность, сменяясь девичьими заботами. Она медленно направилась к лесу, несмотря на запрет Кловиса. Алекса хотела ещё раз посмотреть в его глаза, надеясь увидеть в них хоть искру симпатии, и послушать своё сердце, может быть, их отношения тоже повзрослеют. Девушка помнила, где он тренировался, но чем ближе она подходила, тем яснее осознавала, насколько они были далеки друг от друга. Её воспоминания о том, как они проводили время вместе, казались ей призраками, которые сейчас казались далёкими.

Кловис был сосредоточен на прицеливании и остановился в тот момент, когда услышал её почти неслышные шаги. Он посмотрел в её сторону. В его взгляде мелькнуло оживление, но в следующую секунду погасло. Алекса почувствовала горечь оттого, ей не хватало слов, чтобы выразить свои эмоции и чувства. Лес, казалось, шептал ей, что всё должно измениться навсегда.

Она подняла руку, чтобы поприветствовать его, но он снова повернулся к мишеням. Тени нахлынули на её сердце. Тревога терзала её душу, страх за их будущее.

«Неужели всё это важнее меня? Пусть тогда скажет, скажет мне в глаза, что я не нужна ему», — подумала она и решительно направилась к нему.

Как только он в очередной раз натянул тетиву, Алекса рывком повернула его к себе лицом, встретившись с его недоуменным и слегка рассерженным взглядом, и, обняв его за талию, привлекая его к себе, поцеловала его. Её поцелуй был неумелым, но пылким. Парнишка замер от неожиданности. Лук выскользнул из его рук. Сердце девушки готово было выпрыгнуть из груди. Теперь будь что будет, она поставила всё на этот поцелуй.

Её губы касались его, будто пробуя на вкус что-то неизведанное. И в этом поцелуе была искренность и нежность, на которую она была способна. Девушка позволила своему естеству взять над собой верх, поступать так, как захочется, невзирая ни на что. Она боялась, что в любой момент это мгновение может исчезнуть. Что он оттолкнет её и велит убираться с его глаз, назовёт распутницей.

Кловис, замерев, чувствовал, как теплая волна накрывает его. Он попытался ответить на её пыл, но его губы лишь слегка дрогнули, не знавшие, как ответить на этот сладкий, но неумелый порыв. Он ощущал, как жадно она прижимается к нему, как её сердце стучит в унисон с его, будто создавая собственную мелодию для этого неординарного момента. Что-то медленно и неуверенно перерождалось в нём, и причиной этому была она. Вдруг страх овладел им, страх не знать, что делать дальше и к чему все эти её действия.

Когда её губы мягко скользнули по его губам, он на мгновение встретился с ней взглядом. Она так надеялась, что он увидит в них что-то большее, чем юношеское влечение, — искренность, теплоту, которые окутывали их в это мгновение. Нежный ветер шевелил светлые волосы Алексы, будто сам мир поддерживал их хрупкую идиллию.

Наконец он решил прервать этот волнующий момент, уверенно положив руки ей на плечи и отстранив её. Она испуганно посмотрела на него. Щеки Кловиса пылали румянцем смущения.

— Ты... ты чего это? — заикаясь, произнёс он, ошарашенно уставившись на неё.

— А ты что, не видишь? Ты дурак, что ли? Пока ты тут со своими стрелами... Меня же другому отдать могут, — сказала она и снова подошла к нему, обняла уже не так настойчиво и уткнулась лицом ему в шею.

— А я не хочу, не хочу никого другого. А ты... Неужели тебе всё равно? — произнесла она и разрыдалась.

Кловис решительно не понимал, что происходит. По сути, Алекса была его единственным другом. Странность в её поведении наверняка была вызвана каким-то горем, случившимся с ней. Но как помочь в том, чего не знаешь? Он осторожно погладил её по светлым волосам, желая успокоить. И тут он услышал тяжелую поступь и треск веток под ней. На поляне появился староста деревни. Увидев свою дочь в объятиях ненавистного ему юноши, он побагровел от злости и ринулся к нему.

— Убери руки от моей дочери! — громогласно проревел он, так что спугнул стайку мелких птичек с ближайших веток.

Алекса, вздрогнув, отстранилась от Кловиса, но затем загородила его собой, дрожа как осиновый лист в порыве защитить его от гнева отца. Алекса почувствовала, как холодный пот побежал по её спине, когда она посмотрела на лицо отца, искаженное яростью. Она слышала своё участившееся отчаянное сердцебиение. Девушка могла только догадываться, что он уготовил Кловису.

— Отойди от него! — прорычал мужчина.

Алекса отрицательно покачала головой.

— Я кому сказал! — в том же тоне повторил староста, надвигаясь на них.

Девушка упорно не хотела отходить от подростка. Каждое слово, произнесённое отцом, разрывалось в воздухе, словно острые стрелы, готовые пробить невидимую защиту, которую она так отчаянно возводила. Алекса боялась, что его недовольство может вылиться в нечто ужасное для Кловиса.

Стоя между ним и отцом, она боялась не только за подростка, но и за себя. Он всё приближался. В его глазах сверкали искры ярости.

— Пожалуйста, не трогай его! — вырвалось у неё в тишине, и голос дрожал, словно листья под порывом холодного ветра. Но в глубине её мятущейся души росло ощущение, что этот конфликт — лишь начало конца для них обоих.

Когда он приблизился, то грубо оттолкнул свою дочь в сторону и схватил паренька за грудки.