Страница 2 из 3
— И куда твой внук смотрит, Ганна? — говорили бабушке Кловиса старые соседки.
— Мал ещё на девок глядеть, — ворчала та.
Время шло, и охота приносила свои плоды. Уже не приходилось перебиваться с хлеба на воду. Иногда, если часто везло на охоте, мясо обменивали на овощи и фрукты. Чтобы есть вдоволь, Кловис часто пропадал в лесу, выслеживая добычу или расставляя силки. Тишина леса была полна жизни: в траве раздавались шорохи, а в ветвях пели птицы. Кловис, осторожно ступая по мягкой подстилке из листвы, прислушивался к звукам и уже почти безошибочно различал их. Его напряженный взгляд старался не пропустить ни одной даже мелкой детали: разрытой земли, сломанной ветки.
Прошло несколько часов. Вдали показались тонконогие косули. Грациозные и осторожные, начали они появляться среди деревьев, настороженно водя ушами, прислушиваясь. Юный охотник знал, что терпение — ключ к успеху. Силки стояли на звериных тропах, хотя он не охотился на добычу, которую не мог унести, поэтому самое большое, что попадалось, это кролики и разная крупная птица. Время в лесу текло иначе. В ожидании удачи оно словно останавливалось, и юный охотник не замечал, как наступали сумерки и он сам рисковал стать добычей.
Ему было уже двенадцать, когда он заявил, что хочет участвовать в ежегодном состязании лучников в Нореанбурге, который устраивал сэр Ренард, чтобы пополнить ряды своих лучников. Но не только приз в виде тридцати золотых монет манил его, как возможность снова увидеть этих беловолосых воинов, хоть издали.
— Иж чего удумал, мал ещё, — ругалась Ганна, узнав об его намерении.
— Не пустишь, убегу, — упрямился Кловис.
— Да пусти ты его. Ну пусть попробует. Чем чёрт не шутит. Тем более староста в город едет на ярмарку в честь состязания. Под присмотром будет, — сказал плотник, будучи их соседом.
Алекса уговорила отца взять Кловиса с собой. И через три дня они отправились в столицу домена(1) сэра Эдвина, в Нореанбург.
Город встретил их извилистыми шумными улицами, красивыми зданиями и высокими фонтанами. Дети, сидя в повозке, то и дело с удивлением и восхищением смотрели по сторонам. Каждый поворот открывал новую картину: величественные дома с каменными стенами. Башни собора устремлялись в небо, их шпили, казалось, касались облаков, овеянные легким туманом. Цветные витражи переливались в солнечном свете, превращая внутреннее пространство здания в причудливый разноцветный калейдоскоп. Каждый шаг по улицам города словно делал их частью чего-то грандиозного. Узкие улочки, вымощенные гладким камнем, вели к рынку, на котором раздавались гул голосов. Ароматы свежевыпеченного хлеба и пряных трав смешались в воздухе.
— Дальше сам, — проворчал староста, остановившись у рынка, и Кловис вместе с Алексой пошли искать стрельбище, спрашивая об этом у прохожих.
На полигоне для состязания было шумно и многолюдно. Найдя длинную очередь тех, кто желал записаться и стать участником состязания, мальчик стал в конец очереди. Парень, стоящий перед ним, пренебрежительно посмотрел на щуплого мальчугана в крестьянских одеждах. Хотя Кловис надел свой лучший наряд.
— Шёл бы ты играть в игрушки в другом месте, — наконец раздраженно сказал он ему. Мальчик вздрогнул, но остался стоять на месте. За ним пристроился ещё один парень.
— Это что тут за малышня? — возмутился он.
— Эй вы, а ну не троньте его! — возмущенно отозвалась Алекса, стоящая неподалеку.
— Ух ты, да у него и защитница выискалась. Сам-то, поди, в штаны наложил, — засмеялся парень, что стоял позади него. Кловису нечего было ответить. Он стоял с понурой головой, не глядя на незнакомцев.
— Проваливай, деревенщина! Таким, как ты, здесь делать нечего! — поддержал другой, попытавшись вытолкнуть мальчика из очереди.
— Что тут за шум? — увидев потасовку, к ним направился парень в красивых красных одеждах. Это был один из лучников сэра Ренарда.
— Я хотел участвовать в состязании, а они говорят, что нельзя. Вот и выгнали, — тихо произнёс Кловис, сжимая свой простенький лук.
— Кто это сказал? В объявлении сказано: «Могут участвовать все желающие», так что оставьте паренька в покое. А будете нарушать порядок, я не допущу вас к участию. Всё поняли? — строго сказал лучник.
— Да, господин, — неохотно ответили те.
Когда настала его очередь записываться, он немного растерялся.
— Как твоё имя, малыш, и сколько тебе лет? — спросил парень в зелёной одежде и плаще, что говорило о том, что он относился к группе стрелков, что были на порядок выше обычных лучников.
— Кловис, двенадцать лет, — ответил тот.
— Надо же, ты самый молодой участник в этом году. Удачи тебе, парень, — сказал он, улыбаясь.
С нескрываемой злобой проводили его те парни, которым, как они считали, досталось из-за него.
— Я буду болеть за тебя, — сказала Алекса, обнимая его, надеясь, что это принесет ему удачу.
Состязание должно было проходить в несколько этапов, пока не останется один самый лучший лучник. Когда глашатай громко произнёс его имя, он вышел к мишени. Надо было выпустить десять стрел, и это не казалось такой уж сложной задачей. Кловис был уверен, что у него всё получится. Но как только он прицелился, то услышал выкрик из толпы: «Давай, деревенщина!» Лук заходил в его руках ходуном, и стрела не попала в круг мишени. «Да ты, видать, и впрямь самый лучший лучник в своем болоте!» — снова услышал он и снова промахнулся. Ком подступил к горлу, и слёзы навернулись на глаза. Мишень начала расплываться. Может, Алекса права, и он занимается не своим делом, может, его успехи — это всего лишь везение, может, ему действительно здесь не место. Каждый вздох становился всё труднее, как и сдержать слёзы. Следующая стрела взлетела в воздух, но, как и предыдущая, пролетела мимо мишени. Смешанное чувство стыда и отчаяния захлестнули его, когда он снова услышал насмешки из толпы и строгий голос лучников, прекращающих этот дебош. Взгляд Кловиса скользнул по толпе зрителей. И в каждых глазах он читал осуждение, в каждом слове, пусть даже и не услышанном, — издевку, и всё это ощущалось словно ножом по сердцу, растворяя его мечты о славе и успехе. Что он расскажет дома? О том, как позорно проиграл? Да теперь и показаться на улице будет стыдно. Кловис почувствовал себя изгоем, проклятым за свои неудачи. Четвертая стрела буквально вырвалась из его рук, обжигая, будто сама судьба издевалась над ним, попала в круг мишени, но результат был посредственным. Слёзы потекли по щекам мальчика, оставляя мокрые дорожки, и он всеми силами старался сдерживать рвавшиеся наружу рыдания. Он не помнил, как закончил своё выступление. И, естественно, выбыл в первом этапе, ибо только три выстрела из десяти имели хоть какой-то результат.
— Иди к своей матери, пусть она подотрет тебе сопли, щенок! — снова услышал он за спиной. Кловис обернулся и увидел тех парней, с которыми у него был конфликт.
— У меня нет матери, — ответил мальчик и бросился бежать прочь, не остановившись даже когда Алекса окликнула его. Он бежал, не разбирая дороги, пряча стыдливый взгляд от людей, пока не столкнулся с кем-то и упал, оступившись. Мальчик невнятно пробормотал слова извинения и поднял голову. Он смотрел на незнакомца широко раскрытыми от изумления глазами. Перед ним стоял статный молодой воин в фиолетовых одеждах, черном плаще, и фиолетовая тканевая маска скрывала его лицо. Его волосы отливали платиной. В карих глазах была пустота равнодушия. Он молча подал ему руку в кожаной полуперчатке. Кловис неуверенно вложил в неё свою. Воин ощутил кончиками пальцев характерные мозоли на его ладонях.
— Лучник, — тихо произнес он, помогая мальчику подняться. Кловис отрицательно покачал головой. Какой из него теперь лучник. Ему теперь оставалось только вернуться в деревню и жить с этим позором.