ЗАПАДНЯ

– Мы не стали Вас будить, Кирилл Андреевич, надеюсь, Вы не против? Кстати, ужин готов. Прошу к столу. Заодно и отпразднуем наш успех, и побеседуем.

«Опять беседа, мать его!»

Стол был накрыт по-хозяйски белой накрахмаленной скатертью, он буквально ломился от блюд и напитков, преимущественно алкогольных.

Я никогда бы и ни за что не поверил, чтобы «терминатор» вдруг превратился в радушную домохозяйку. Даже в сказах нельзя превратить Кащея Бессмертного в Василису Прекрасную. Скорее всего, тут поработала приходящая домработница.

– Садитесь, садитесь, Кирилл Андреевич, не стесняйтесь! Будьте как дома! – «терминатор» говорил с туго набитым черной икрой ртом, одновременно наливая мне и себе водки из графина. – Кушайте, пейте, набирайтесь сил – они нам с Вами ой как понадобятся сегодня ночью.

– Что Вы имеете в виду? – я не доверял его такой очень уж подозрительной разговорчивости.

– Да ешьте, ешьте, а лучше сразу выпейте, в голове прояснится. Ну, как говорил мой коллега Штирлиц: «За победу! За нашу победу!» – и залпом выпил.

Я выпил вместе с ним, но не чокнулся. Водка оказалась холодной как лед и очень хорошей. Я закусил, хотя потребности в этом не чувствовал. В голове у меня действительно прояснилось, вдобавок проснулся поистине зверский аппетит. Я налетел на еду, словно меня месяц не кормили.

– Ну вот и славно, ну вот и славно… – его стальной взгляд, угадывающийся за зеркально непроницаемыми стеклами очков, сопровождал каждый кусок, который я отправлял в рот. Даже сейчас он оценивал, прощупывал каждое мое движение, холодно, осмотрительно, трезво, словно перед ним был не человек, а подопытное насекомое.

– А знаете, профессор Арсентьев, мы ведь, в сущности, мало чем отличаемся друг от друга…

Я поперхнулся куском.

– Не удивляйтесь. Вы – доктор наук, ну, и я тоже. Ну ешьте же, ешьте, пожалуйста, не отвлекайтесь. Попробуйте вот этого пирога с осетриной. Фирменное блюдо Оксаны – не пожалеете. А пока Вы едите, я буду болтать, не против?

Моего согласия не требовалось, а потому я проигнорировал его реплику, принявшись, однако, за пирог, который действительно оказался выше всяких похвал.

– Вы, дорогой мой Кирилл Андреевич, всю жизнь изучали древние религии, всяких там Иштар и Сетов, копались в древних текстах. Моя работа более прозаична – я всю жизнь изучал пауков.

Аппетит как рукой сняло. Я оставил недоеденным превосходный пирог.

– Я – доктор биологических наук, специалист по энтомологии, точнее, по арахнологии – науки о пауках, а еще точнее – по их психологии – уверяю Вас, она у них есть, и очень развита. Пауки – одни из самых развитых животных на свете в своем классе («что-то мне эти слова напоминают…»).

Поймав мой недоуменный взгляд, он усмехнулся.

– Вы не смотрите, что я как «шкаф». Просто с детства любил заниматься своим телом, увлекался боксом, вольной борьбой, карате. Ну а попал в «органы», тут уж положение обязывало…

– Ближе к делу, – не выдержал я – мне было отвратительно это внезапно проснувшееся в нем словоблудие и самодовольство.

– А куда уж ближе? Пауки – моя любовь на всю жизнь, точнее, их поведение. О, Кирилл Андреич, Кирилл Андреич… Вы многого не знаете об этих поистине чудесных созданиях!

– Зато я знаю очень много об их любителях, точнее, любительницах, – огрызнулся я.

– А, Вы о «чулане с пауками» и террариумах? Да, да, помню, помню… У меня тоже в лаборатории много было их… Хорошие были времена, золотые! Когда я уже вовсю работал в «органах», пришлось все это изрядно позабросить. Но вот всплыло это дельце и тут я единственный смог показать себя – я в точности предсказал поведение «Костюмерши» и сделал много далеко идущих выводов… Но обо всем по порядку. Даю руку на отсечение, Вы недоумеваете, что я Вам предложу на сегодняшнюю ночь, так?

Я кивнул.

– Видите, и Ваше поведение я могу предсказать, оказывается, ха-ха. Ну, не буду тянуть волынку. Вам я предлагаю сегодня восхитительную прогулку, а точнее – охоту. Вы ведь, Кирилл Андреевич, знатный охотник, не так ли?

Я проигнорировал его.

– А охотиться, Кирилл Андреич, мы сегодня будем знаете на кого?

– Догадываюсь, – буркнул я.

– Ну, вот и чудненько.

– Только вот непонятно еще, кто на кого будет охотиться – вы на НЕЕ или ОНА на вас, – злорадно усмехнулся я.

– Ну почему сразу «вы»? МЫ, Кирилл Андреич, МЫ с Вами и будем охотиться!

– Вы что – издеваетесь надо мной?

– Ничуть, – уже серьезно, отбросив шутки в сторону, прежним металлическим голосом ответил он. – Сейчас или никогда. Либо мы Ее, либо она НАС – другого не дано.

– Скорее, ОНА.

– А это еще как посмотреть, как посмотреть, Кирилл Андреич, как посмотреть… Вы ведь о НЕЙ мало что знаете, как и о пауках вообще. А между тем психология у нее именно паучья.

– Не темните.

– Хорошо, как ученый – ученому, выложу карты на стол. Вы, наверное, уже догадались о том, зачем ОНА Вас пощадила, зачем закусила не Вами, а несчастным дизайнером из этой фирмочки.

Все внутри меня похолодело.

– И почему, призвав Вас в свое «ателье» (кстати, теперь, надеюсь, Вы убедились, что я был прав и никакого ателье никогда не существовало?), она также оставила Вам жизнь?

Сухой комок подступил мне к горлу. Я весь подобрался, готовясь принять удар.

– Вы – ЕЕ жених, Вы – ЕЕ самец, Вас приберегли для спаривания.

– Чушь! – я стукнул кулаком по столу так, что зазвенели тарелки и стаканы. – Она же спаривалась со всеми своими жертвами! Она же заключала с ними «браки», в последнюю пятницу жизни каждого из них!

– Да, это верно, но не совсем, – с твердокаменным спокойствием ответил он. – Ни одной из своих жертв она не являлось в своем истинном облике, только в призраках, которые порождал их одурманенный под воздействием гипноза разум. А потому о реальном сексе между ними и говорить нечего. Секс, виртуальный секс, для нее – просто уловка, сеть, приманка. Ничего общего с оплодотворением он не имеет, как, простите за грубый физиологизм, мастурбация или просмотр порнофильмов. Это просто игра сексуального инстинкта, хотя она и доставляла ей колоссальное удовольствие, в этом – ее пища, как для серийного убийцы пища – это наслаждение страданиями жертвы. Вас же ОНА приберегла именно для реального, физического оплодотворения. Почему? Не спрашивайте меня, не знаю.

– Хлипкое умопостроение…

– Наоборот, все очевидно. Пока Вы там стояли, в этих развалинах, в гипнотическом сне, мы тщательно замеряли уровни излучения. Он зашкаливал, как никогда. Это могло означать только одно – ОНА была поблизости, ОНА была рядом. Для чего? Чтобы оставить Вам свой ЗАПАХ. Ведь паук всегда точно идет по следу, ориентируясь на запах самки!

– Вы так говорите, будто она биологическое существо, а не призрак!

– Так и есть. Она самое что ни на есть биологическое существо, со всеми присущими ему органами, в том числе и репродуктивными.

Я расхохотался, но это его ничуть не смутило.

– Я бы на Вашем месте не смеялся. Я, конечно, не знаю, ЧТО ИМЕННО Вы видели в гипнотическом трансе, но догадываюсь, что это была проекция брачных игр пауков. Верно?

Смех застрял в моей глотке.

– Я… я… видел… танец, – против воли проговорил я, движимый нахлынувшим на меня дьявольским, сатанинским желанием. – Она… ткала… и плясала… одновременно. Она – Ткачиха… Дьявольски, божественно прекрасная ткачиха и… танцовщица…