Страница 88 из 231
Назвали сына Леонидом, в честь отца жены, погибшего на войне. По-грузински это имя звучит как 'Леван', так мы называем его и сейчас. Лиля с недавних пор работала в Академии Наук Грузии в Институте механики машин и полимерных материалов (да, да именно таким эклектическим названием обладал этот институт!), младшим научным сотрудником.
Она посоветовала мне зайти туда и побеседовать с начальником её отдела кандидатом наук Гераклом Маникашвили. По мнению Лили, мне в этом институте было самое место. Если кто читал и помнит прекрасную книгу братьев Стругацких 'Понедельник начинается в субботу', то там был описан точно такой же институт.
Институт был создан, видимо, как кормушка для детей и родственников 'уважаемых' людей из Академии Наук Грузии и других важных организаций. Директором института был пожилой и хилый, как телом, так и умом, Самсон (простите) Блиадзе. Но подлинным 'хозяином' института был вице-президент Академии Наук академик Тициан Тицианович Трили. Ну и имена же были у ведущих учёных института, подстать его названию!
Трили уже давно был вице-президентом, и его могли переизбрать. Тогда для него уже было уготовано 'тёплое' местечко директора института, с которого не было никакого спроса за его продукцию. Перед каждым переизбранием в Академии Наук, директор - Самсончик, как его называли сотрудники, начинал жаловаться:
- Ах, устал я, как я устал от этой директорской должности! Нет, кажется, я перейду на начальника отдела, там проще! Попытаюсь уговорить Тициана, чтобы отпустил меня!
Но выборы проходили, Трили оставался на своём месте, а усталость Самсончика как рукой снимало - до следующих выборов, разумеется.
Аббревиатура института была сложной: НИИММиПМ АН Грузинской ССР. Когда я спросил жену, как ухитряются произносить это название люди, и что же даёт науке этот институт, Лиля ответила.
- Между нами - сотрудниками, наш институт называют НИИ Химических Удобрений и Ядохимикатов. Судя по аббревиатуре (которую я не решаюсь привести!), это же самое наш институт и даёт науке! Но если там появится такой человек как ты, то есть с передовыми, московскими знаниями, то он станет подлинным научным руководителем института!
О, святая простота и наивность! Жить на Кавказе, и не понимать Востока! Рабы им нужны из России, в том числе и учёные рабы, а не руководители! 'Водить руками' или 'руко-водить' они и сами могут, даже с таким умишком, как у старого склеротика Самсончика Блиадзе. А вот трудолюбивые и умные рабы - они нужны всегда - пожалуйста!
Здесь я выскажу свой взгляд на очень опасное заблуждение русских, а может быть и всех европейцев, в оценке людей с Востока, в том числе и кавказцев.
Видя, в основном, не шибко высокий научный, а иногда, что греха таить, и культурный уровень этих людей, европейцы полагают, что эти люди убоги умом, бесхитростны, и рады будут служить образованной элите за скромное вознаграждение.
Как бы не так! Даже если у кого-то из них нехватает культуры (нашей - европейской) и современных научных знаний, то не стоит заблуждаться насчёт их ума. Ум, особенно задний, вкупе со скрытностью, у них имеется, да побольше, чем у иных лиц с европейским менталитетом. Восточный человек осторожен, льстив с начальством, но стоит зазеваться - съест и начальника с потрохами. Не побрезгует ничем: нравственность - в сторону, один расчётец. Методы Макиавелли или Ленина, одним словом!
Дело в том, что обмануть, не исполнить данного обещания, убить, если дело того стоит - это грех с нашей, европейской точки зрения. А для них важно, кого обмануть или убить - своего человека, или чужака - 'гяура'. Мы же сами, нередко, всю его недолгую жизнь ласкаем и холим поросёнка, даём ему имя, даже целуем его в пятачок, а потом вонзаем нож в сердце! Так вот такими же поросятами или чем-то вроде этого являются и европейцы для азиатов (конечно, очень приближённо и грубо говоря!), и нечего удивляться их поведению среди людей, которых они в полной мере и за людей-то не считают! Племена людоедов в Африке и Полинезии не видят ничего зазорного в поедании и своих сородичей, и иноземцев!
А наивные европейцы думают, что они облагодетельствовали азиатов, приравняв их к себе. Те-то и не собираются 'приравниваться'! Отношения в точности напоминают лицемерное и лживое поведение вождей Карфагена, да и вообще его жителей, с римлянами. Должны пройти долгие годы совместного проживания и врастания культур друг в друга, чтобы менталитеты хоть как-то сблизились. Есть много примеров, касающихся грузин, армян, турок, китайцев, корейцев и других восточных людей, долго, поколениями проживших в России или Западной Европе, и полностью принявших менталитет этих стран.
Но в Грузии тех лет, о которых я говорю, этим и не пахло. И хоть по фамилии я - житель Грузии, но по менталитету уже был практически русским. Я никогда не смог бы согласиться на подхалимаж, низкопоклонство, лесть, обман, лицемерие, вероломство, подкуп и прочие атрибуты кавказского менталитета. Поэтому мне не грозило стать там руководителем, а только покорным рабом или непокорным изгоем. Но в те годы ни я, ни моя жена не были достаточно умны и опытны, чтобы понимать это.
Но, так или иначе, я вместе с Лилей пошёл в её институт - посмотреть, чем там занимаются, и поговорить с её 'шефом' Маникашвили. Благо и институт-то был метрах в трёхстах от дома - близ политехнического института, где мы учились.
Четырёхэтажное небольшое здание, дворик, через который располагался двухэтажный производственный корпус с мастерскими, боксами, и лабораториями, на втором этаже которого находилась лаборатория Маникашвили..
Первым делом я зашёл в мастерские, так как всегда питал большую слабость к 'железкам'. Вход был совершенно свободным, но в проходе толпились какие-то сомнительные личности, похожие на крестьян. Они что-то передавали мастерам и забирали от них.
- Гири облегчают, - пояснила Лиля, - отбою от них нет! Наши мастерские только на базары и работают. Мы 'приписаны' к ближайшему - Сабурталинскому базару.
Я заинтересовался 'облегчением' гирь. Торговец, он же крестьянин, передавал мастеру обычно целый набор гирь-разновесок, и говорил, на сколько их надо облегчить. Токарь зажимал в патроне гирю, высверливал в ней отверстие, а конец забивал металлической же пробкой, которую затирал вместе с гирей. Пробка сливалась с материалом гири и становилась незаметной. Но процентов на 5-10 гиря уменьшалась в весе. Продавец платил мастеру деньги и уходил довольный - 'надувать' покупателей. Деньги же делились между самим мастером и руководством разного ранга. Работа шла бойко, в охотку, без окриков и принуждений. Труд здесь был не обязанностью, а в радость!
Мы пошли дальше. У одного из боксов толпилось несколько человек, среди которых Лиля узнала и директора - Самсончика Блиадзе. Маленького роста сутулый человечек с реденькими серыми волосами, стоял в самом центре толпы и что-то пояснял ей. Но толпа мотала головами и отказывалась понимать его:
- Ар шеидзлеба, батоно Самсон! (нельзя, господин Самсон!).
Мы протиснулись поближе и увидели следующее. В бокс для испытаний двигателей затаскивали стенд, имевший в своём составе весы с длинной линейкой, по которой перемещалась гиря, как у медицинских или товарных весов. Так вот эта длинная линейка не помещалась в боксе - упиралась в стену. Что делать? Вызвали директора Самсончика.
Мудрый директор тотчас же нашёл решение - согнуть линейку под прямым углом, чтобы стенд поместился. Но пользователи стендом не соглашались - дескать, весы не будут показывать то, что надо. Директор настаивал на своём - ведь длина-то линейки останется прежней, в чём тогда дело? Ему пытались объяснить, что момент - произведение силы на кратчайшие растояния до оси - изменится. Но директор продолжал настаивать, повторяя, что длина линейки-то останется прежней.
Мне показалось, что я попал либо на съёмки комедийного фильма, либо в дурдом. Я хотел вмешаться, но Лиля одёрнула меня: 'Не порть отношений с директором!'. Я посоветовал ей передать сотрудникам, чтобы они не отпускали своего директора в город одного - или потеряется, или улицу не сможет перейти с таким интеллектом.