Страница 171 из 231
- Теперь ты ещё скажешь, что и ты тоже импотент!
- Ну, уж нет, - подумал я, - этого ты от меня не дождёшься! - и дал увести себя в альков.
Оля оказалась не по росту страстной - Моня был прав. У неё не было ни начала, ни середины, процесса, у неё всю дорогу был один конец. И никакого контроля за поведением в постели: свою ладонь я постоянно прижимал к её губам, иначе бабка-'коммунистка' давно была бы рядом и замучила бы нас своими советами. Благо дверь в комнату мы так и не заперли.
Мы спонтанно засыпали, просыпались, вставали, выпивали вина, разбавленного водой, ложились снова, и я опять прижимал ладонь к её губам. Когда руки были заняты, я зажимал её губы своими и не позволял ей беспокоить соседей.
Утром я, мотаясь как тень, поднялся и попросил разрешения выйти на улицу - позвонить в Курск. Телефона в квартире Оли не было.
- Что Моне-то скажем? - успел я всё-таки спросить Олю, выходя из дверей.
- Ты уехал в Курск вчера вечером, а я пошла в гости к тёте, я постоянно хожу к ней - в ответе Оли чувствовался опыт, - сюда он не посмеет прийти, а на моей работе ответят, что меня нет. А тётин телефон он не знает. Успокойся, не съест тебя Моня - что за мужики пугливые пошли!
Я с почты позвонил домой Медведеву, потом на работу Тамаре Фёдоровне. Она ждала меня утром и беспокоилась. Легенда была для всех одинакова - не сумел достать билетов, но сегодня вечером выеду обязательно.
Когда я вернулся к Оле, она уже встала, сварила кофе и поджарила яичницу - яйца взяла в долг у 'коммунистки'. У Оли не было даже холодильника.
- Бабке сказала, что выхожу за тебя замуж, - похохатывая с сигаретой в зубах, обрадовала меня Оля, - и ты скоро переедешь жить ко мне. Чтобы не возникала, если ты будешь приходить!
- Оля, это же надувательство, а если придёт Моня? - недоумевал я.
- А бабка знает, что Моня мой любовник. А что, нельзя иметь и мужа и любовника? - опять, надув губки, возмутилась Оля.
- Ну и баба, - подумал я, - такого экземпляра я ещё не встречал! Да это же богема - гуляет, встречается с мужиками, поёт, играет на гитаре, работает в театре, ходит куда и когда хочет: Живёт как на облаке. Реальная жизнь её не касается, она её не хочет и замечать. И внешность инфантильная - школьница седьмого класса и то старше выглядит! Мужа и любовника ей подавай! - рассуждал я сам с собой.
А самого меня начала точить мысль, и от неё я не мог избавиться - а что, если мне действительно жениться на ней? Она очень молода, простодушна, умна, страстней женщины я ещё не встречал; терять мне нечего, а получить, кроме молодой жены, разумеется, я могу мечту жизни - Москву! Кто может этому помешать? Один Моня - решил я, ссориться с ним я ни за что не буду.
День мы с Олей провели, как и вчерашний вечер. Да, здоровье с этой дюймовочкой нужно иметь бычье! Но такое у нас имеется, - хвастливо констатировал я. Оля проводила меня на поезд, и на полном серьёзе, надувая губки, просила не оставлять её надолго:
- Видишь ли, после тебя мне никого не хватит! Так что, ты развратил меня, и теперь не имеешь права бросать!
Я уехал в Курск в глубокой задумчивости:
Жених-самоубийца
Понятно, чтобы жениться на Оле, в Москве препятствием был Моня. Ну, а в Курске - Тамара Фёдоровна. От Тамары Ивановны улизнуть было намного проще - не впервой!
Через неделю - я снова в Москве. Для 'понту' я реанимировал хоздоговорную тему с предприятием Элика, где соисполнителем включил ИМАШ, а конкретно - Моню. Элик был заинтересован в теме, так как она совпадала с финансируемым направлением на его предприятии. Моня готовил практическую апробацию для своей докторской диссертации, которую он уже начал писать. А я получал формальную причину ездить в Москву, когда только заблагорассудится.
Я с опаской ждал встречи с Моней - вдруг Оля проболталась! Но Моня встретил меня восторженно:
- Знаешь, Оля всю неделю только о тебе и говорила. Ты и умный, и красивый, и галантный! Постоянно рисует тебя 'по памяти' - и Моня вынул из своего ящика рисунок карандашом на листке обычной писчей бумаги. Если бы я не знал, что это рисунок, я бы решил, что передо мной фотография. Это был творческий метод Оли - она в точности передавала каждую чёрточку на лице, каждую складку на одежде. При этом выдерживала все полутоны - чёрно-белая фотография, одним словом. Конечно же, на этом рисунке я был изображён очень выгодно - на лице было философское выражение человека, уставшего делать добро людям. Причём, на лице совершенно трезвом, чего, собственно, память Оли зафиксировать не могла бы - тут нужно было приложить воображение!
- Я бы сказал, что Оля влюбилась в тебя! - вдохновенно продолжал Моня, внимательно наблюдая за моей реакцией.
- Ну, хорошо, она влюбилась в меня, не она первая, не она последняя! - тоном усталого от успехов ловеласа отвечал я ему, - ну и что с этого? Это же твоя баба, да она и не в моём вкусе. Мне нужна 'фемина', а это - то ли школьник, то ли школьница, да ещё и с сигаретой в зубах. Моня, а ей действительно двадцать один год, не связался ли ты с несовершеннолетней малолеткой? - поинтересовался я, опасаясь за Моню, а тайно - и за себя.
- Успокойся, я её паспорт видел! - ответил Моня, и вывел меня в коридор для какого-то секретного разговора. - Слушай, у меня к тебе предложение, только не отвечай мне сразу 'нет', не подумав. Женился бы ты на Оле - и, видя, что брови у меня поднялись выше физиологического предела, быстро добавил, - фиктивно, разумеется, фиктивно! Ты прописался бы у неё - жилплощадь позволяет, и устроился бы на работу в Москве. Хватит тебе шастать по провинциям, заверши свой ход конём! А потом найдёшь себе другую жену, женишься хотя бы на своей Тамаре Фёдоровне. Или будешь 'липовым' женатиком, чтобы никто из твоих будущих баб претензий не предъявлял - это же мечта ловеласа!
- Моня, я понимаю, что ты спишь и думаешь, как бы потрафить мне - спасибо тебе, друг, за это! А что ты, выражаясь на твоём карайларском языке, будешь иметь с этого? Иначе твой альтруизм вызывает подозрение!
Моня, наклонил голову, потупил взгляд и зарделся. Видно, тема эта его действительно волновала.
- Видишь ли, - Моня понизил громкость голоса до порога слышимости, - я не могу оставить семью, а жена не даёт мне встречаться с Олей. А я так люблю Олю, что жить не могу без неё:
Моня ещё больше наклонил голову и чем-то напомнил мне влюблённого Митрофаныча в бане. Ему впору было бы сейчас и слезу пустить. Я аж похолодел от ответственности за отводимую мне роль.
- Если Оля формально будет твоей женой, я смогу с ней встречаться как бы у тебя в гостях. И Капа (он с трудом произнёс это имя, обычно он говорил 'жена') ни о чём не догадается. Ты же видишь, моё предложение обоюдовыгодное! - Моня решился, наконец, посмотреть мне в глаза, да и для Оли это выгодно, - горячо продолжал Моня, - это повысит её в глазах общества, она станет 'профессоршей'! Да и материально ты ей поможешь - ведь такой брак немалых денег стоит!
Я всё больше понимал, с каким умным, но совершенно не знающим жизни человеком, меня столкнула судьба. Ведь реальная жизнь - не шахматы, тут одним анализом ходов дела не сделаешь!
- Хорошо, даже если я соглашусь, а Олю ты спросил? Ведь она тебе физиномордию за это исполосует! Уготовить юному созданию такую роль! - я чуть руки себе не заломил от фарисейского сострадания 'юному созданию'.
- Оля всё знает и согласна! - твёрдо ответил Моня, - ей тоже надоели фокусы моей Капы; только она категорически не хочет знать ни о каких деньгах с твоей стороны, она хочет помочь тебе совершенно бескорыстно! - добавил Моня.
- Нам! - поправил я и подумал, - Оля действительно умная девчонка, и авантюристка вдобавок!
- И последнее, Моня. Мы взрослые люди, и я хочу, чтобы мы всё предусмотрели. Дело затевается не на неделю, и не на месяц, а что, если мы с ней, по пьянке ли, по обоюдному согласию ли, конечно, без насилия с какой-нибудь из сторон, но начнём жить как мужик с бабой, что тогда? - задал я Моне вопрос 'в лоб'!