Тени зимы

— Когда это случилось? — тихо спросил Артур. — Агравейн ап Лот мертв?

— Да. Тому уже две недели. В то утро его нашли в постели уже холодным. Не было никаких следов. Но накануне вечером они пили с Мордредом, а Мордред — дьявол, он знает, как убивать людей без следов. Не только я так думаю, милорд! Все в отряде думают так же. Собаки эти ирландские воины! Стая дворняг! Они готовы лизать руки любому, кто сильнее их. Еще когда мы только прибыли, они уже заискивали перед Мордредом. Но пока был жив Агравейн, делали это не так явно.

— Значит, теперь отряд подчиняется Медро?

— Ну, я же говорю — собаки! Он ведь и раньше ими командовал, и точно стал бы королем, будь его мать жива, там же все до смерти боялись этой ведьмы! Но любили-то Агравейна. Он — истинный сын своего отца, он сражался рядом с ними! Только Агравейн был уже не тот. — Кей сделал попытку успокоиться, и отчасти это ему удалось. Во всяком случае продолжал он уже не так яростно, но все равно каким-то не своим голосом, жалобным, даже обиженным. — А хуже всего, милорд, то, что смотреть на него было горько. Я увидел совсем не того Агравейна, которого мы знали. Я пытался помочь ему. Вы же, наверное, получили мое второе письмо? Я хотел удержать его, но он все пил и пил, а пьяный не обращал внимания на мои слова. А трезвому ему было все равно. Вот уж никогда бы не подумал, что воин, король и сын короля может так сломаться! Это же мой друг! Сколько раз он прикрывал меня щитом в битве, а теперь я видел напуганного и ни в чем не уверенного человека! И чем кончилось? Отравлен в собственном доме ведьмовским ублюдком! Ну, есть же Бог на Небесах! Мы должны добиться справедливости, мы должны…

— Успокойся, — прервала я его. — Расскажи все от начала до конца, а потом отдохнешь. Ты слишком устал. Вот вино горячее.

Он протянул чашу, и я налила ее до краев. Он сделал небольшой глоток, — вино и в самом деле было горячее, — и стиснул руки. — Да нечего рассказывать. — Теперь голос его звучал просто устало. — Агравейна нашли мертвым на следующее утро после того, как он допоздна просидел с Медро. Я проснулся рано утром и услышал вопли. Потом ко мне пришли люди из королевского клана. Они Мордреда терпеть не могут, но боятся. Так вот, они рассказали о том, что случилось, и помогли добраться до корабля, пока еще день не наступил. Они просили узнать, что вы намерены делать. Я сказал, что убийство уж во всяком случае, вас не обрадует. Они просили передать, что вряд ли смогут помешать Мордреду занять королевский трон, но если вы решите связаться с ними, следует послать сообщение Эогану, корабельному плотнику в северном Пиктленде — наверное, это один из их шпионов. Честно говоря, милорд, я был рад убраться с Острова еще до встречи с Мордредом. А уж теперь, когда он король…

— Ты уверен, что он станет королем? — спросил Артур.

— А кто ему помешает? Если захочет, обязательно станет. А он захочет. Так что, милорд, объявляем войну?

— Нет.

Кей в гневе вскочил с табурета. Артур только посмотрел на него тем самым взглядом, с каким отдавал приказы в бою. А я поняла, что сейчас он делает вовсе не то, что хочет, а то, что считает нужным и важным для будущего Империи. И Кей узнал этот взгляд. Он опустил голову и сел.

— У нас нет ни единого основания для войны, — говорил меж тем Артур. — Не сомневаюсь, Медро устроит брату великолепные похороны, будет его оплакивать, а потом помчится на юг, клясться мне в верности. Нет же никаких доказательств его измены. Даже если я свяжусь с теми, кто тебе помогал, что я им скажу? Они же не хотят выступить против него открыто. А я скажу им: «Убейте его, и будет вам награда»? Да это еще хуже, чем просто отравить его. И толку никакого. Нет. Мы должны подумать, как подготовиться к тому, что он планирует. А в том, что у него есть планы, и планы эти направлены против нас, я уверен. Иди-ка спать, Кей. Мне твоя сила понадобится.

Кей поставил пустую чашу и медленно встал. В дверях он остановился, словно вспомнив что-то. А я тут же поняла, что именно.

— Кей живет в одном доме с Гавейном, — сказала я. — Может, не стоит ему об этом рассказывать на ночь глядя?

— Возможно, вы правы, миледи, — Кей кивнул. — Я хотел с ним поговорить, только не знаю, где его искать…

Дверь внезапно отворилась, и вошел Гавейн. Его лицо казалось очень спокойным, но в первый момент я его не узнала, настолько он выглядел нездешним и отстраненным. Видимо, он долго пробыл под открытым небом — снег таял на волосах, а плащ совсем промок.

— Прошу прощения, — произнес рыцарь слегка грубоватым голосом, кланяясь мне и Артуру, — я проходил мимо. И я слышал достаточно. Дорога у тебя, брат, выдалась нелегкой. Острова далеко. Пойдем спать. Не надо никаких слов. Потом поговорим. Милорд, леди, спокойной ночи. — Он придержал дверь, пропуская Кея. Кей как-то растерянно посмотрел на него, перекрестился, забрал плащ и вышел. Гавейн коротко поклонился нам и последовал за ним. Наступила тишина.

Артур оторвал взгляд от двери, тяжело опустился на табурет, где только что сидел Кей, и уставился в огонь. Я подошла и села рядом с ним на пол. Спустя время, он обнял меня, и я прислонилась головой к его бедру. Потрескивали дрова в очаге, дым щипал глаза.

— Сердце мое, — сказал, наконец, Артур, — а ведь ты, пожалуй, была права.

— Нет. Отравить человека — зло.

— А теперь Мордред отравил своего брата, моего воина.

— Мы же не знаем наверняка. Агравейн давно болел.

— Ты веришь, что это была естественная смерть?

— Нет.

Артур провел рукой по моим волосам и заглянул мне в лицо.

— Мне очень жаль, — проговорил он, с трудом сглатывая. — Но это действительно зло. Если мы поступаем так же, то чем мы лучше наших врагов? Мне больно, Гвинвифар, лань моя белая! И за Агравейна, и за Гавейна, и за всех нас. Видишь, сколько горя досталось тебе? Лучше бы мы никогда не встретились. Тогда бы ты шла по пути добродетели, как по хорошей римской дороге, а сейчас… сейчас мы пробираемся по бездорожью. Мне жаль, моя радость…

И мы обняли друг друга, потому что вокруг нас остались только тишина, темнота и ветер.

Глава пятая

Гавейн любил брата. Известие о смерти близких — и без того огорчительная весть, а если в этой смерти повинен (или может быть повинен) другой твой родич, все становится еще трагичнее. Я вспомнила, как Агравейн сидел за столом с Гавейном в Камланне много лет назад. Они что-то живо обсуждали по-ирландски: золотоволосый Агравейн с горячими голубыми глазами, сердитый, взволнованный чем-то, и Гавейн — само спокойствие, смотревший на брата с терпеливой любовью и легкой иронией. Агравейн всегда радовался подвигам брата и весьма гордился им; Гавейн относился к брату, как к восторженному ребенку, старался оберегать его от вспышек дурного настроения, удерживал от гневных порывов, свойственных Агравейну. Из оброненных кем-то из них слов я узнала, что некогда Гавейн с Мордредом были очень близки, в то время как Агравейн, старший, был настроен против обоих. Я могла только догадываться, о чем теперь думает Гавейн. Он вел себя, как всегда, вежливо отказывался обсуждать с кем бы то ни было свои проблемы, и большую часть времени проводил верхом или за игрой на арфе, о чем-то напряженно размышляя при этом. Но когда от Мордреда пришло письмо, где он оплакивал смерть Аргавейна и обещал, взойдя на трон, принести клятвы верности Артуру, Гавейн попросил, чтобы его отправили на Острова с посольством. Артур подумал и отказал. Рисковать не стоило. Гавейн оставался у нас последним, кому мы доверяли безоговорочно, а в чистоту намерений Мордреда никто, конечно, не верил. Артур просто ответил письмом, что король Оркад может посетить Камланн.