Страница 88 из 98
Глава 8
Отличное все-таки пойло у островных жителей! Наутро я проснулся свежим и отдохнувшим, впервые за долгое время выспавшись в теплой постели. И поручение Альрика выполнил — подружился с местным. Осталось сделать что-то такое неважное, и можно будет идти убивать Вигге.
Я отбросил шкуру, служившую одеялом, сел на скамье, увидел девушку, которая расставляла посуду на столе и вспомнил. У меня ж сегодня свадьба!
Набросив плащ, я выскочил из дома, пробежался по округе, высматривая Аднальдюра. Дети подсказали, где его искать, так что я быстро его нашел. Он шел ко мне навстречу, а за ним трое его сыновей, у каждого на плече по оленьей туше.
— Аднальдюр, я не отказываюсь от своего слова, — проговорил я. — Но…
— Это хорошо. Мужчина не должен нарушать данное слово, — кивнул хускарл. Или, как говорят айсландеры, большой человек.
— Такой скорый брак бросит тень на твою дочь. После сговора должно выждать хотя бы полгода. Да и я не самый завидный жених. Ни дома, ни корабля своего, род мой ничем не знаменит, и я не успел прославиться в Северных морях.
— Твой отец — лендерман, значит, у него есть земля. Ты — старший сын, а значит, ты и унаследуешь его земли.
— У меня нет достойного дара за твою дочь! Как она посмотрит в глаза соседям и родным?
— Твой дар за невесту — смерть Кьелла. Мой свадебный дар — голова Вигге. А что по срокам, так на то особый случай. Неужто ты согласен ждать год, прежде чем убить своего врага?
Я замолчал. Больше возражений у меня не нашлось.
Так что я смотрел, как обдирались оленьи туши, как разводили большой костер, на котором запекалось их мясо, как прямо на улицу выносили столы и лавки, как щедро расставляли утварь, раскладывали сыры, подносили меха с брагой. Меня отвели к озеру, где я вымылся и заплел волосы, дали штаны и длинную куртку из шкур тюленьих детенышей. Белый мягкий мех выглядел празднично и ласкал кожу. Возле вырезанных из костей символов Орсы и Фольси меня и Аднфридюр поженили. Она тоже была в белоснежных шкурах, в ее волосы вплели ароматные травы, на шею повесили бусы из крупного янтаря, отливающего красным в закатном солнце.
Обряд хоть и отличался от нашего, главную цель выполнил — вывел Аднфридюр из-под руки отца и ввел ее в мой род, и свидетелем в том были боги-супруги, Орса и Фольси. Мы вместе принесли в жертву богам зайца, и ни капли крови не попало на наши одежды. Это значило, что не будет меж нами ссор.
Аднфридюр своими руками сняла шкуру с зайца, выпотрошила и умело зажарила. Так она показала, насколько она хорошая хозяйка, я же срезал кусок мяса с готовой тушки и положил ей в рот, чтобы она принесла мне столько детей, сколько плодят зайчихи.
Потом был пир. Нам говорили хвалебные речи, в основном, про Аднфридюр и ее род, так как про меня никто ничего и не знал. И рядом со мной не было Тулле! Да что там Тулле, сейчас я и Видарссону был бы рад. Мне щедро подливали брагу, но я пил едва-едва, знал уже о коварстве этого напитка.
Наконец пришла пора пойти с женой на ложе. Для такого случая нам освободили один из домов, разложили на столе еду, кувшин с брагой и оставили одних.
Я не раз был с женщинами, но сейчас рядом стояла не кто-то, а моя жена. Девчонка сжалась и не знала, куда прятать глаза, так что я налил ей кружку браги, подождал, пока она выпьет, отвел к скамье. Она сняла с себя шкуры и… чуда не случилось: крошечные, едва выпуклые груди с торчащими сосками и узкие бедра. Как такая сможет родить мне детей?
Я уложил ее, раздвинул ноги и чуть ли не со скрипом вошел. Там было сухо, как в бочонке после хорошей попойки. Она лежала, едва дыша. Женщины у меня не было уже давно, так что хватило нескольких толчков. Я встал, выпил браги, снова лег рядом с ней. Она так и лежала, не шевелясь. Я провел рукой по ее груди. В таком положении грудь не ощущалась вовсе, только соски, как прыщики, терлись о ладонь.
То ли дело Дагна. Она бы так не лежала. Да если бы и просто лежала! Там у нее такие сиськи, что рукой не обхватишь! А мышцы на руках какие! Я до сих пор вспоминал, как она гребла вместе с нами, мягко перекатываясь вперед-назад. Интересно, каково это быть с женщиной, что выше тебя по рунам? Она же, если что не понравится, может переломить тебе хребет одной рукой. Но ради Дагны я б рискнул.
От этих мыслей у меня снова встал. Я хотел было повернуть Аднфридюр задом, но глянул на ее бледное лицо с закрытыми глазами и передумал. Лег, как и в тот раз, сверху и на этот раз смог растянуть действие подольше. Откинулся на шкуры. Она повернулась ко мне спиной, уткнулась лицом в шкуры и засопела. Вряд ли уснула. Может, плакала?
Я вспомнил совет отца, что жену надо хвалить. Теперь у меня была жена. Значит, я должен сказать ей что-то приятное. Про постель говорить было нечего. Даже та некрасивая черноволосая девка была лучше, ужом вилась, мне и делать ничего не надо было. Сказать, что она хороша собой? С такой-то грудью? Ну уж нет.
— Э, ты вкусно готовишь, — буркнул я единственное, что смог придумать.
Она вдруг всхлипнула, а потом и вовсе разрыдалась.
Как-то неправильно отцовский совет сработал. Или это местные обычаи отличались от наших.
Наутро я вспомнил, что должен преподнести жене дар за ее девственность и ключи от дома. Ключей у меня не было, как и своего дома, а вот дар нужно найти. Я снял серебряный браслет, подаренный Магнусом, и надел на руку Аднфридюр. Жалко, конечно, но не волчий же плащ ей отдавать.
Она тут же проснулась, испуганно глянула на меня, натянула одеяло по шею и только тогда заметила украшение.
— Что это?
— Утренний дар.
Жена покрутила браслет, потом сняла и протянула мне. Может, подумала, что это слишком щедро, и я останусь вовсе без денег?
— Возьми, — сказал я. — У меня есть еще. Ты же теперь моя жена.
— А можно я возьму в дар твой нож? Который ты отдал возле котла Мамира.
Ах да, железо-то у них ценится выше.
— Хорошо. Только он у твоего отца. Да и украшение больше подходит женщине.
— Я рунная.
Рунная так рунная. За этот браслет в Хандельсби можно десяток ножей купить, и серебро еще останется. Так что я забрал браслет, оделся, перекусил наскоро вчерашними остатками и отправился искать ее отца. Тестя.
Не успел я переступить порог, как увидел одного из братьев Аднфридюр. Он сделал знак следовать за ним и отвел к пиршественному столу, за которым помимо тестя сидели еще трое незнакомых хускарлов рунами пониже.
— Садись, — махнул мне Аднальдюр. — Знакомься. Это главы трех ближайших родов: Беднхард, Фольстейдн и Тиндюр. Они хотят узнать, почему твой хирд предал Кьелла, что вы думаете делать и зачем нужны мы.
Если бы ещё Альрик поделился своими планами…
— Мой хёвдинг — Альрик Беззащитный превыше всего ценит честность. Наш хирд невелик и рунами невысок. Все карлы, или по-вашему — маленькие люди, только хёвдинг стал большим человеком. Кьелл нам сказал, что вы убили его отца. Не просто убили, а закопали живым в землю, и ему никогда не получить достойной жизни.
Тиндюр хотел было что-то сказать, но Бендхард, самый старший из них по летам, остановил его.
— Кьелл сказал, что хочет замириться и торговать, как прежде. Сказал, что наш хирд подойдет по рунам для этой работы. Потом я поссорился с другим хёвдингом и вынужден был бежать из лагеря. Так я увидел затопленные корабли и могилы людей, а потом встретил Аднфридюр, которая рассказала мне, как всё было. Альрик узнал правду и сказал, что из-за этой лжи погибли три ульвера, три славных воина. Кьелл первым предал нас, потому мы уже не обязаны держать свое слово.