Сага о Бриттланде

Мы ловили рыбу на скорость, гоняли случайно подвернувшегося медведя, пока он не сдох, залезали на деревья голышом, дрались между собой выломанными дубинами, которые разлетались в щепы, придумывали друг другу прозвища. Мне не нравилось прозвание «Безоружный», потому мы стали звать Сварта Пустой рукой. Тулле согласился называться Одноглазым. Аднтрудюр не реагировал ни на одно из прозвищ, потому он так и остался Аднтрудюром. Ледмара я назвал Булочкой, потому что щеки у него были пухлые, как свежее тесто для хлеба. А вот Херлифу мы единогласно присвоили имя Коварный, так как он оказался непростым человеком.

Как я понял, в рунном доме он все время держался в тени шумного Плосконосого и скрывал свои боевые способности, но многие решения за ребят принимал он. Именно Херлиф предложил уйти в вольные хирдманы, он же подтолкнул ребят последовать за мной. А окончательно я убедился в его коварстве, когда Херлиф высказал свои мысли насчет Скирикра.

— Есть один способ точно вызнать, он сжег Волчару или нет. Я попрошусь к нему в хирд.

— Ты? Зачем?

— Я приду в Сторборг, отыщу его и скажу, что ульверы распались, хёвдинг взбесился после потери корабля и не знает, что теперь делать. А я не могу вернуться в рунный дом и домой тоже не могу — отец убьет за потерю дорогой брони. Я со Скирикром напрямую не сталкивался, но он должен помнить мое лицо. Он точно меня выслушает, потому что новости про хирд и про тебя ему будут интересны. В его хирде вызнаю, они ли напали на корабль. Даже если Скирикр запретил говорить об этом, кто-нибудь да проболтается. К тому же, если тот бритт прав, в его дружине воины из рунного дома, а я со многими был знаком.

— Узнаешь и сразу уйдешь?

— Нет, конечно, — улыбнулся Херлиф. — Вызнаю о планах Скирикра и придумаю, как лучше ему отомстить. Нужно подгадать, чтобы он один был, и лучше не в Сторборге. Я не хочу навлекать на себя гнев его семьи.

— А он тебя не убьет?

— Точно не в городе. Да и мой отец не так уж неизвестен в этих местах.

Я и представить себе не мог такой хитрости. Это надо же — войти в чужой хирд! И не всерьез, а лишь на время. А потом подумал, что и в наш хирд тоже могут так попроситься: не всерьез. Это что же получается? Он будет пить с нами, сражаться с нами, смеяться с нами, а сам втихую думать, что мы его враги? От такой мысли меня передернуло. А потом пришла следующая: а что, если уже есть такой человек? Но кто и зачем? Видарссон точно не такой: слишком труслив и нерешителен. К тому же, он от отца сбежал, а я его отца видел. Сварта я сам подобрал в Хандельсби, он даже и не чаял, что кто-то может взять его в дружину. Аднтрудюр с туманного острова, а тамошним семьям незачем было подсылать людей к нам. Мы, может, и не вернемся туда больше. А вот эти трое… Попросились сами, мысли в головах вон какие хитрые. Но они попросились в хирд до того, как я смахнулся со Скирикром.

Тулле подошел вплотную к Херлифу и спросил:

— Уж не обманываешь ли ты нас? Может, это про нас ты вызнавал правду, а теперь хочешь пересказать Скирикру? Может, это нас ты хочешь заманить в западню?

Мой брат думал так же, как и я.

— За-зачем мне это?

— Затем, что Скирикр богат, а ты потерял броню. Затем, что у него есть корабль, а у нас нет. Затем, что ты слишком хитер, чтобы рисковать своей шкурой.

— Нет! — воскликнул Херлиф. — Клянусь Фомриром, я не обману!

— Он не обманет! — поддержали его Плосконосый и Булочка.

А вдруг и они тоже нам врали?

Тулле медленно поднял вечно опущенное веко и обнажил пустую глазницу, которая выглядела как черный провал. Как око Бездны.

— Если посмеешь предать Кая, Бездна придет за тобой!

Меня пробрало до самых пяток. Может, и вправду в Тулле есть что-то оттуда?

Ночью, когда пришла моя очередь бодрствовать, ко мне подсел Ледмар и рассказал, почему Херлифу стоит доверять.

— Он не плохой, ты не думай. Не врун и не предатель. Ты же видел его отца! Арвид любит, чтобы все делали то, что он скажет. Не только бритты, но и семья боится его ослушаться. Собаками их он, конечно, не травит, наказывает иначе. А Херлиф после первой руны хотел жить своим умом. Ох, и получал он! Арвид его и в свинарнике держал несколько дней, и порол, а один раз чуть не утопил. Арвид ведь не отпускал Херлифа в рунный дом, говорил, что сам всему обучит. Не хотел деньги невесть кому отдавать. Потому Херлиф лучше нас обучен, он и на корабле плавал, и охотился, и огребал от отца во время вроде как учебных боев. Он чего только не ломал себе: и руки, и ноги, а уж пальцы не по одному разу. Думал, что в рунном доме будет легче, да только ничего подобного. Кто посильнее — издеваются над слабыми, отбирают подарки, что привозят из дома, только оружие и броню не трогают. Скирикр этот… Возомнил себя конунгом! Херлиф сразу сообразил, как себя с ним вести, всегда вежливо кланялся, улыбался, выполнял поручения. Это мы с Фастгером по глупости кочевряжились, потому немало получили тумаков. Ох, и злились мы тогда! И Херлифа ненавидели за то, что он не огребает столько же. А потом он объяснил, как себя вести. И сказал, что легче кланяться и улыбаться, если в это время представишь, как перерезаешь гаду глотку или бьешь ему по яйцам дубиной. Он не предатель! Он умеет выживать. Если поверишь ему, он никогда не обманет.

И я решил поверить. Если и обманет, что изменится? Если Скирикр сжег корабль, то Херлиф хуже не сделает, даже рассказав про нас. Если бритты, то Скирикр позлорадствует и, может, забудет обо мне.

Но прозвище Херлифу мы поменяли — незачем выдавать всем его хитроумие. Так что назвали его Простодушным.