Три героя

Тело Джордана заметно дрожало, когда он пытался сдержать смех.

— Ты серьезно угрожала отрезать его…

— Он знал, что я не это имела в виду, — пробормотала Алекс, скрестив руки на груди и не в силах встретиться с ними взглядом. — И он заслужил это за всю ту помощь, которую не оказал.

Деклан поднял руки.

— Эй! Это не моя вина, что его срочно отозвали, и он не оставил никаких подробностей. Не вини посланника.

Алекс громко выдохнула.

— Ты прав. Мне очень жаль. — Она одарила его покаянной улыбкой и сказала: — Будешь моим партнером сегодня? Я позволю тебе надрать мне задницу?

Деклан фыркнул.

— Сомневаюсь в этом. Ты превратилась в боевую машину с тех пор, как вернулась из отпуска. Я почти уверен, что ты используешь какой-то препарат, повышающий работоспособность.

Алекс моргнула, глядя на него.

— Они существуют здесь?

Выгнув бровь, Деклан повторил:

— Здесь?

Когда Алекс побледнела, осознав свою ошибку, Джордан решил, что пришло время вмешаться.

— Мы все опоздаем, если не поторопимся. А Картер сегодня в своем обычном веселом настроении, так что вам обоим лучше начать разминаться, чтобы быть готовыми к его возвращению.

Алекс послала ему благодарный взгляд, который он предпочел бы ее предыдущему обжигающему взгляду, и он легонько подтолкнул ее к внутренней части Арены.

Только когда она ушла с Декланом, Джордан начал трусцой взбираться на холм туда, где ждал Биар, все еще посмеиваясь над отрицанием Алекс.

Все, о чем мог думать Джордан, это о том, что он хотел бы, чтобы Биар был там и услышал об угрозах Алекс мужественности Деклана. Потому что это стоило того, чтобы побыть здесь и послушать.

— 9-

— Когда мне было восемь, мальчик по имени Макстон посетил дворец, — сказала Д.К. поздно вечером, когда они уютно устроились на берегу озера. Луна освещала поверхность, отражаясь от ледяных краев. — Его мать, леди Нерита, была судьей Верховного суда, и они вдвоем оставались с нами в течение нескольких недель. У них в распоряжении было целое крыло… она проводила частные встречи и все такое.

Джордан накрутил пальцем прядь волос Д.К., выбившуюся из-под ее шерстяной шапочки, внимательно прислушиваясь. Кроме двух слов, сказанных шепотом прошлой ночью, она не нарушила своего полуночного молчания, так что он знал, что должна быть причина, по которой она делится сейчас.

— Я была… одинока, — тихо призналась Д.К.. — Когда я была маленькой, во дворце было не так много детей, и все те, кто был там, знали, кто я такая. Они держались церемонно, всегда кланялись и делали реверансы и называли меня «Ваше Высочество». Я… я ненавидела это.

Джордан крепче обнял ее, услышав печаль в голосе, осознав, насколько изолированной она чувствовала себя в детстве. В каком-то смысле у него было похожее детство, но у него всегда был Лука. По крайней мере, в детстве.

— Я была так взволнована, когда услышала, что у нас будут гости, которые останутся надолго, и причем один из которых будет моего возраста. Я взяла с родителей обещание не представлять меня как принцессу, чтобы убедиться, что весь дворцовый персонал сохранит это в секрете. Я думала, что… Я была уверена, что если мальчик не узнает, кто я такая, мы в конечном итоге станем лучшими друзьями. И я была уверена, что когда он, в конце концов, узнает, кто я такая — поскольку я знала, что не смогу вечно держать это в секрете, — ему будет все равно, потому что к тому времени он уже узнает меня. Настоящую меня.

Ее голос слегка дрогнул, но она продолжила.

— Сначала это было чудесно, именно так, как я себе и представляла. Мы вместе играли, вместе смеялись, вместе бегали по дворцу и территории. Он стал моим первым настоящим другом.

Прошла минута молчания.

— Но однажды я рано пришла на конюшню, чтобы встретиться с ним, и подслушала, как он разговаривал с группой других детей, в том числе с двумя молодыми служанками, которые, как мне показалось, видели во мне нечто большее, чем просто «принцессу». Кроме этих двух девушек, я не очень хорошо знала остальных. Никто из них раньше со мной по-настоящему не разговаривал, поэтому я была удивлена, услышав, как произносят мое имя, настолько, что спряталась за углом. Они… они понятия не имели, что я была там. Понятия не имели, что я подслушивала.

Д.К. еще глубже прижалась к Джордану, ее слова теперь были такими тихими, что он едва мог ее слышать.

— То, что Макстон говорил им… обо мне… — Ее голос дрогнул. — Тогда я поняла, что меня разыграли. Он все это время знал, кто я такая. Я была для него просто игрой, мимолетным развлечением. — Д.К. громко сглотнула. — Он назвал меня простушкой. Он назвал меня наивной. Он назвал меня легковерной и никчемной. Он называл меня и по-другому. А потом он рассмеялся… они все рассмеялись… так громко, что я подумала… Как будто он когда-нибудь подружится с «избалованным королевским отродьем» — так он назвал меня сразу после того, как сказал, что никто никогда не захочет «застрять, проводя время» со мной. И я… я поверила ему.

У Джордана заболело сердце. Физически жгло грудь. Он притянул ее ближе, прижимаясь губами к ее макушке, покрытой шерстью шапки, предлагая то немногое утешение, на которое был способен.

— Я… — голос Д.К. надломился, поэтому она прочистила горло и попыталась снова. — Для меня это было все. За восемь лет я не нашла никого, кому могла бы доверять, и после того, как меня предали и причинили боль в тот день, я не хотела снова проходить через это. Не тогда, когда я пыталась снова и снова со столькими другими до Макстона, но взамен не получала ничего, кроме одиночества и душевной боли. — Она сделала паузу. — Поэтому я перестал пытаться. Я возвела стены вокруг себя и никого больше не впускала. — Еще одна пауза. — Не раньше, чем через восемь лет. Пока Алекс. И Биар. — Она перевела дыхание. — И… ты.

Понимая, что происходит что-то важное, Джордан обнял ее, не в силах ничего сказать, чтобы не испортить момент. Она делилась с ним своими шрамами. Настала его очередь хранить молчание и просто слушать.

Удивительно, но тогда Д.К. рассмеялась. Это был низкий звук, не совсем веселый, но в нем был намек на юмор.

— Знаешь ли ты, что я возненавидела тебя с первого дня, как увидела?

Джордан поднял бровь от такого поворота в разговоре, не то чтобы она могла видеть этот жест.

— Это был наш первый день занятий, ориентация для медицинских наук, и ты пошутил о радужном пальто Луранды, когда она выходила из комнаты. Все остальные смеялись, но все, о чем я могла думать, был Макстон… мальчик, который обзывал меня и смеялся за моей спиной.

Джордан почувствовал этот укол глубоко внутри себя. Он прошептал:

— Ты назвала меня клоуном, ищущим внимания.

— Я хотела назвать тебя хуже, — призналась она, и, как ни странно, в ее голосе прозвучала улыбка. — Я просто не чувствовала, что это было полностью оправдано. Или уместно, поскольку я едва знала твое имя.

— Мне жаль.

Д.К. напряглась и повернулась к нему лицом.

— Я не сказала тебе всего этого, потому что хотела, чтобы тебе было плохо, Джордан. Тебе было всего четырнадцать, и то, что ты сказал о пальто Луранды, было не так уж плохо. Это не твоя вина, что я мысленно провела это сравнение. То, что ты сказал, даже близко не походило на то, что я слышала, когда была младше.

— Тогда что?..

Она протянула руку в варежке и прижала ее к его щеке.

— Я рассказала тебе это, чтобы ты понял. Чтобы ты знал, как я благодарна за то, что ты есть в моей жизни, даже если наши первые три года были… тяжелыми.