Три героя

В течение пяти недель Джордан принадлежал Эйвену, им командовали и контролировали. Но когда они с Алекс достигли фойе Библиотеки и начали подниматься по лестнице, ведущей на территорию академии, он напомнил себе, что она спасла из тюрьмы его собственного разума; он напомнил себе о том, что она сказала принцу меярин в мысленно созданном розовом саду особняка Шонделль:

— С тобой покончено, Эйвен, — сказала Алекс. — У тебя здесь больше нет власти.

И точно так же она использовала свой дар силы воли, чтобы перенести кровную связь на себя, и вскоре после этого полностью освободила Джордана. Его разум снова принадлежал ему, каким бы разбитым и израненным он сейчас ни был.

Ущерб, по крайней мере, был нанесен изнутри. И именно там он и останется. Потому что каждый взгляд, который Алекс бросала в его сторону, говорил о том, какое облегчение она испытала, когда он вернулся, но также и о том, как она волновалась. И на то были веские причины, поскольку оба плакали в объятиях друг друга после его душевного освобождения. Она больше, чем кто-либо другой, точно знала, каково это — быть лишенной собственной воли и вынужденной выполнять приказы Эйвена. Даже если на нее заявили Права лишь на короткое время, она знала.

Но… в то же время и не знала.

Она понятия не имела, через что прошел Джордан. Какие шрамы он теперь носил, скрытые глубоко внутри.

Никто не знал.

И, насколько он был обеспокоен, никто не должен даже догадаться.

Потому что это его бремя. У Алекс были свои демоны, с которыми ей приходилось сталкиваться — боже, знал ли он, что это правда, — и она нуждалась в полной поддержке не только его, но и Биара и Д.К. Пока Эйвен не побежден раз и навсегда, все их внимание должно быть сосредоточено на помощи Алекс. Ничто не могло этому помешать. Джордан не позволит ничему отвлечь его… особенно тому, что, как он чувствовал, кипело глубоко внутри него.

— Готов встретиться лицом к лицу с музыкой? — спросила Алекс, когда они спустились с лестницы на первый этаж здания-башни, ее голос был мягким, но не настолько, чтобы не напугать Джордана. Он скрыл внутреннюю дрожь, проведя рукой по волосам, взъерошив их еще больше.

— Ты думаешь, они все еще подают еду? — спросил он в ответ, предложив то, что, как он знал, будет считаться типичным ответом с его стороны. Нормальной реакцией.

Ее ответный смешок сказал ему, что он поступил правильно, и юноша обнял ее за плечи, притягивая ближе, когда они вышли на заснеженный двор.

Джордан глубоко вдохнул, пока они пробирались по обледенелой дорожке к фуд-корту, снег скрипел под ногами, морозный воздух обжигал легкие и заставлял чувствовать себя живым — полностью живым — впервые за пять недель. Он был благодарен за тепло толстой одежды, сшитой из Мирокса, но большая часть его хотела порвать зимний костюм меярин и все, что он собой представлял, даже если это означало бегать совершенно голым по снегу.

Это, подумал он, было бы чертовски удачным возвращением.

Но поскольку Алекс сейчас прижималась к нему, он благоразумно решил оставаться порядочным, по крайней мере, до тех пор, пока не вернется в свою комнату в общежитии.

Во дворе было пусто, когда они вдвоем спешили к большому зданию в центре академии, где все студенты вернулись с каникул и теперь сидели в фуд-корте на приветственном ужине. По мере того, как они подходили все ближе и ближе, Джордан чувствовал, как учащается сердцебиение, задаваясь вопросом, какой прием он собирается получить, задаваясь вопросом, как сможет встретиться лицом к лицу со своими друзьями после того, через что он прошел… после того, что он сделал.

Но затем они вошли в двери фуд-корта, и было слишком поздно сомневаться, стоило ли им вместо этого идти прямо в здание общежития.

У Джордана по коже побежали мурашки, когда на него нахлынули голоса сотен студентов, так не похожие на покой Библиотеки или тишину заснеженной территории. Смех, аплодисменты, поддразнивания — было так много шума.

Ошеломленному Джордану потребовалось ободряющая поддержка руки Алекс вокруг его талии, чтобы выйти из замороженного состояния. Он заставил себя сделать глубокий вдох, вспоминая, где находится. Вспоминая, кем он был.

«У него здесь больше нет власти.»

Слова Алекс прокрутились в его голове, и Джордан почувствовал, как снова расслабляется. Это была не просто его школа — это был его дом. Эти люди, даже те, которых он плохо знал, были его семьей. Он не позволит Эйвену отнять все это. Никогда.

— У тебя здесь больше нет власти.

Успокоив выражение лица, когда последние нотки его минутной паники улеглись, Джордан посмотрел на Алекс и улыбнулся. Ее глаза слегка сузились, как будто она могла видеть, каких усилий ему это стоило, насколько фальшиво это было, но затем что-то привлекло ее внимание, и она легонько надавила на его талию, прежде чем наклонить голову в дальний конец комнаты.

Джордан проследил за ее жестом, и у него перехватило дыхание при виде Биара и Д.К., сидящих вдвоем, их головы были опущены, а лица искажены беспокойством. Было ли это из-за того, что они беспокоились о возвращении Алекс из Мейи, или из-за страха за то, что сам Джордан мог пережить от рук Эйвена, он не был уверен. Но, несмотря на то, что нервы гудели у него под кожей, Джордан не собирался заставлять их ждать.

Пропустив Алекс вперёд, чтобы им было легче пробираться сквозь толпу студентов, Джордан последовал за подругой, когда они проходили стол за столом. Это было сюрреалистично, что никто не посмотрел на него, что никто не вскрикнул в тревоге, что никто не знал, насколько опасным он был для всех них в последний раз, когда был в этом здании. Он был ходячим оружием. В любой момент Эйвен мог приказать ему совершить неисчислимые акты насилия. Но никто здесь этого не знал.

За исключением… некоторых.

Джордан почувствовал, как потрясенные взгляды директора и ключевых членов преподавательского состава остановились на нем. Марсель наполовину привстал со своего места, как и Охотник и Каспар Леннокс, но Алекс тоже уловила их движение, и быстрым, но твердым взмахом руки по воздуху дала понять, что все в порядке, и они снова медленно опустились. Джордан задумался, понимает ли она, насколько ей доверяли, насколько сильно верили в нее, что были готовы позволить тому, кого они считали врагом, ходить среди них. Такого рода влияние… она действительно понятия не имела.

Но Джордан не мог сосредоточиться на преподавателях академии прямо сейчас, не тогда, когда они с Алекс были всего в нескольких столиках от своих друзей.

— Эй, Спаркер! — громко позвал Блинк с того места, где он сидел с группой своих одноклассников-четверокурсников. — Ты смотрел игру «Уорриорз» прошлой ночью, братан? Когда Симмонса засунули в гнездо этого корака, я был уверен, что нам конец, но…

Блинк продолжал говорить, но Джордан больше не слышал ни слова из того, что он сказал, так как головы Биара и Д.К. дернулись вверх при восклицании его имени. Взгляды на их лицах… Джордан почувствовал, как весь воздух покинул его в порыве.

Страх.

Отказ.

Удивление.

… Надежда.

Они вдвоем посмотрели на Алекс и Джордана и поднялись со стульев… медленно, но с такой силой, что сиденья отлетели назад и чуть не рухнули на землю. И все же ни один из них не покинул своих мест у стола, точно так же, как ни один из них не моргнул, словно боясь, что он исчезнет, как мираж.

Поскольку Джордан стоял позади Алекс, он не мог видеть выражение ее лица. Но что бы она безмолвно ни сообщала их друзьям, плечи Биара с облегчением опускались, а Д.К. прикрывала рот дрожащей рукой, и слезы наполняли ее глаза.