Земля заката

– Алейкум салам, – Младший знал, как надо приветствовать людей такой веры. Хоть и подозревал, что выговаривает неправильно, но ещё никто не обижался.

Германец был коренастый и смуглый, в полушубке из овчины, шапка его была вроде тех, что зимой носят татары и башкиры.

Нельзя выглядеть совсем безоружным и безобидным. Ещё одно правило торговых отношений с незнакомцами, которому научила Александра жизнь. Оружие должно быть на виду, но нежелательно хвататься за него и наставлять на оппонента. Тем более, у того тоже было ружьё за спиной.

– Куры, молоко, яйца? – спросил гость на ломаном немецком. Саша опешил. Теперь оккупант по закону жанра продолжит: «Партизанен – пуф-пуф! Шнель!». Замешательство длилось несколько секунд. Конечно, ассоциация с фильмами про войну была ложной. Его не собираются убивать и грабить. Это просто местный житель с турецкими, по-видимому, корнями; не очень чётко говорящий по-немецки. Везёт в Клаусталь продукцию своего хозяйства. Увидел, что в избушке кто-то есть и решил попытаться что-нибудь продать.

Гость изъяснялся на дойчском языке с таким сильным акцентом, что воспринимать его было трудно. Наверное, их община жила изолированно и ни с кем не смешивалась. Лингва-франкой, то есть инглишем, он, видимо, не владел. Поэтому старался общаться жестами.

Человек указал на свой товар, а потом на Александра. Интернациональный жест.

Интернациональный ответ – Младший поднял большой палец вверх. А то вдруг кивок неправильно интерпретируют? У некоторых народов он значит отрицание.

От курицы он не отказался бы. Ему вдруг остро захотелось куриного бульона. «Еврейский пенициллин» – называла это блюдо бабушка и обязательно варила, когда кто-то в семье заболевал. Она свято верила в его целебные свойства, и в детстве Саша имел возможность многократно в этом убедиться.

– Хау мэни? – вырвалось у Данилова, он спохватился и стал подбирать немецкие слова, но торговец оживился.

– Гуд! Спик инглиш!

Инглиш оказался у него не хуже, чем у Александра. Видимо, просто вначале тот не подумал, что странный болезненного вида путник в избушке может нормально изъясняться.

В итоге Саша купил жилистую курицу, пять яиц и замороженный кружок молока. Надо было бы поторговаться, но слабость не позволила это сделать, он мысленно махнул рукой и заплатил столько, сколько сказал турок. Не торгуясь.

Тот даже не смог скрыть удивления и разочарования. Обломал ему Саша удовольствие от сделки. Вот уж, действительно, Восток – дело тонкое… Улыбка на смуглом лице чуть поблёкла, но не исчезла.

Это был именно турок, а не сириец, и не индус. Да, оказалось, что их община живёт в этих горах обособленно, стараются сохранять свои обычаи. Возможно, они перебрались сюда в Войну. Может, у себя в Турции жили в похожих горах.

Младший за годы научился находить общий язык с разными людьми. Торговец выглядел дружелюбным. Особенно когда Саша правильно назвал имя турецкого президента перед Войной (вспомнил портрет в Уфе в отеле) и добавил «Гуд!». Тот расцвёл.

– Эх, великий был человек... – говорил он на английском довольно бойко, хоть и путая грамматику. – Всю Европу могли нагнуть. Жалко как. Надо было вместе с вы. И с Китай. Весь мир бы правили. Эх. Ты идешь в Клаусталь, рус?

Младший кивнул.

– Хорошо подумай, уважаемый. Ты знаешь, что там живет Шайтан? – произнёс торговец без тени усмешки. – Его слуги ездят в машинах, которые работают без бензин. Ещё они делают эти…. Смартформы и поклоняются богу, который живет в Машине. Говорят, раньше он запускал в небо корабли. Так что будь осторожен там. В общем, благослови тебя Аллах, путешественник.

Младший поблагодарил, и турок удалился. Отговаривать путника он не стал, стеганул лошадок, и сани покатились по покрытому десятисантиметровым слоем искрящегося новогоднего снега автобану. Позвякивание сбруи и колокольчика напомнило Младшему о счастливых моментах детства, создало праздничное настроение.

Вот такой вот «джингл-бенц».

Чужак в чужой стране вздохнул чему-то своему и занялся хозяйственными делами.

Конина кипела долго, но и курицу тоже пришлось варить часа три. Зато вкус куриного бульона показался божественным.

Поел. Полежал пару часов, чувствуя, как силы восстанавливаются. Похоже, от болезни ничего не осталось. Вряд это была та самая «русская простуда».

Младший тщательно собрал вещи, проверил оружие и свой внешний вид. Решил побриться.

Открыл карту на планшете. Осталось совсем немного и дорога предстоит ровная. Хорошо бы отлежаться ещё денек, но лучше не затягивать своё пребывание здесь. А то нагрянут ещё какие-нибудь «беженцы».

Утром можно трогаться. В место, где, по словам турка, живёт сам Дьявол. Люцифер.

Конечно, Данилов чувствовал волнение и до этого разговора. Но хотелось верить в то, что ожидаемые неприятности не сбываются.

*****

В горах было ощутимо холоднее и ветренее.

Не время любоваться пейзажами, но Младший всё замечал.

Например, то, что эти горы – старые. Вроде Урала. Высокими они были во времена каких-нибудь сухопутных трилобитов. Альпы выше. Может, когда-нибудь он увидит и их.

Но снежные вершины здесь тоже имелись. Зимой любые вершины – снежные.

Чем ближе он подходил к цели, тем сильнее тревожился. Нет, это не был страх физической опасности. Это было понимание того, что он, возможно, испытает разочарование.

Вдруг это путешествие не приблизит его к ответам на главные вопросы? Тогда что есть его путь? Пустое времяпрепровождение? Язык сломаешь от этого слова.

Снега стало больше. Не случилось бы бури…

Судя по планшету, идти оставалось ещё километров десять, когда он понял, что может не дойти. Надо найти укрытие.

В заброшенном и занесённом снегом посёлке на холме, который опоясывала дорога, одна сторона которой выходила на почти отвесную пропасть (высота пятиэтажного дома) – самое основательное здание оказалось почтой. Postamt. Во всех остальных окна были заколочены, а вот двери просто закрыты, притворены. Кто бы ни уходил отсюда много лет назад, они думали, что вернутся. А мародеры, если бывали тут, аккуратно закрывали за собой двери снова и снова.

На одном из домов Младший увидел желтый знак биологической опасности. Давно облезший. И сюда добралось… но всё это в прошлом.

Именно в подвале здания почты он решил расположиться. Но сначала, следуя многолетней привычке, обшарил каждый уголок. А то, кто знает, не укрывается ли здесь кто ещё.

И в самом дальнем помещении, куда вела неприметная дверца, за баррикадой из пустых ящиков Александр увидел человека. Похолодел. Пистолет удобно лежал в руке, но первым побуждением было тихонько удрать. Человек сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и не реагировал на визитёра.

Пожалуй, стоит тихо уйти и поискать другое убежище.

Но секундный порыв досады, смешанной с уязвленным самолюбием, заставил Младшего… окликнуть незнакомца. Предупредить о своих мирных намерениях.

– Hallo!

Человек не повернул голову.

– Ich bin… Freund.

А дальше Младший рассмеялся диковатым смехом. От сердца отлегло.

Ситуация была так себе. В помещении три на три метра сидел перед сложенными в кучку дощечками человек, лицо которого в полутьме казалось нормальным.

Но Данилов уже понял, что с ним что-то не так и тот не задремал, разводя костёр.