Земля заката

Благодаря наблюдениям за местными, Данилов быстро нашёл удобную лазейку во Внешний город. Забора, по сути, не было, но лучше ходить нахоженными тропами.

Или гарнизонная служба тут неслась ненамного лучше, чем у ордынцев (и где тогда хвалёный Орднунг?), или проходить из Руин во Внешний было негласно разрешено.

Наверное, если поймают, то могут erschossen. Вот только никто никого не торопился ловить.

Второй день начинался неплохо. В первой же мелочной лавке Саша поменял свои трофеи на талеры. Можно было поискать подольше, но хотелось избавиться от груза. Он не «вернул» себе всё украденное, но на «поддержку штанов» хватит. Настроение поднялось. Потерянное время будет уроком – нигде нельзя зевать и считать ворон. Что-то он вчера расслабился, думал – Европа, цивилизация.… А тут – как везде – человек человеку – волк.

Сегодня он без труда нашёл Храм Разума, но двери его оказались закрыты. И даже опущены рольставни.

Дворник с метлой, по виду турок, заметил Александра и окликнул:

– Закрыто. И откроется нескоро. Но настоятель герр Бринкерхоф сейчас в харчевне «Козлиная голова», обедает.

Недолго думая, Младший побежал искать это заведение, даже не спросив дорогу. Оно ему попалось всего в нескольких шагах. Не узнать было бы трудно, над вывеской действительно висела голова козла. Но, в отличие от Урала, от неё за версту несло бутафорией. Пластик.

Внутри было накурено, пахло пивом и жарящейся свининой. А ещё кислой капустой. В полумраке, который создавался приспущенными шторами, слышны были голоса, в основном, мужчин. Горели электрические светильники, стилизованные под факелы.

Почти у самого входа за столом сидел человек в балахоне. Младший подумал, что это и есть проповедник. Он был гладко выбрит и довольно упитан.

Можно было подождать. Но Александр и так уже достаточно ждал. Поэтому решил включить бесцеремонность. Никого рядом не было, а человек сидел, задумавшись над тарелкой.

– Простите, херр, вы не из экуменистов?

– Нет, сын мой, – человек выглядел уязвлённым. – Мы слуги Божьи, а не какие-то язычники.

Надо же, ещё один церковник. Гамбург – протестантский город, но миссионеры разных толков христианства, орденов, культов и сект, которых, похоже, развелось как собак нерезаных, ходили по дорогам и обращали чад неразумных в свою веру.

Блюдо на столе было мясным, в глиняной кружке явно алкоголь. Видимо, умеренность и посты для этого течения не свойственны.

«Откуда вас столько? Интересно, у вашего бога тоже был выходной, когда запускали ракеты? А когда люди Уполномоченного напали на жителей моего города? Или только у нашего бога он был?».

Такую чушь Александр мог бы выдать в шестнадцать лет. А сейчас он просто вежливо извинился. Ни один человек не виноват в нерасторопности своего шефа.

– Тебе к нему, – священник указал на человека, похожего на пожилого школьного учителя, который пил за соседним столиком пиво маленькими глотками. Ему очень хотелось, чтобы странный чужак, который говорит с диким акцентом и стоит над душой, отвязался.

После того как Младший отстал, он, вздохнув с облегчением, вернулся к свиной ножке.

Проповедник Церкви Экуменистов, в цивильном, хоть и не новом костюме с галстуком-бабочкой был худощав, в отличие от пышущего здоровьем проповедника эпикурейства.

Младший знал такой типаж. Лицо заурядное и невыразительное – светлые глаза, безвольный подбородок… Незапоминающееся. Но в глазах – огонёк убеждённости. Он вспомнил англичанина с табличкой «Конец близок!». На тарелке проповедника в основном овощи, порция пива была малюсенькой.

– Excuse me.

– Что ты хотел, брат‑путешественник? Ты ищешь истину?

– Истин много, – произнес Александр, радуясь, что этот не против отвечать на английском.

– Да, но есть основная. Она простая. Что главное в нашем мире – разум и знание.

– Не спорю. Надеюсь, вы имеете в виду науку, а не тайные знания из тибетского Астрала.

Старичок, кажется, не обиделся на его колкость, усмехнувшись.

– Тогда ты по адресу. Никто не верит в науку так, как мы.

– Хочу служить вашему «Разуму». Но сначала мне надо немного подучиться. Я слышал…

– Похвально, молодой человек. Но вы уже слишком стары, чтобы учиться в нашей начальной школе. Людей вашего возраста обучают только в Академии в Гарце. У нас был университет в Гамбурге, но его закрыл Магистрат. Под нажимом консервативной партии и религиозных общин этого прекрасного города.

Около столика остановился хмурый немец в чёрном костюме с грубым обветренным лицом. Почему-то Младший подумал, что так мог выглядеть гробовщик с Дикого Запада из старинного вестерна. И, как впоследствии оказалось, он почти угадал. Последовавший между этими двумя диалог странник понял лишь наполовину, но то, что не понял, то домыслил.

– Ещё одного олуха нашел, Клаус? Давай, втирай ему свои сказки. Вы затрахали всех своей Академией и прочим дерьмом.

– Scheisse, – прокаркал тощий экуменист. – Mistkerl! Ты говнюк, Шульц. Иди, напейся, но не мешай мне работать. Я же не мешаю тебе делать гробы.

– Лучше делать гробы, чем врать как сивый мерин. Ты же это сам делаешь, только за талеры. Ты работал старьевщиком, пока не уверовал в вашего Изобретателя и его машины!

– Мы не фанатики. Мы распространяем знания…

– Да не за это вас хочет выгнать Магистрат. Вы сектанты и заговорщики!

– Неправда. Мы люди науки.

Старичок обиженно отвернулся, а сердитый посетитель обратился к Младшему на инглише с резким акцентом, опознав в нём иностранца. – Не слушай его, чужеземец. Мы в Гамбурге не против знаний. Но они – шарлатаны. Забивают молодым головы всяким довоенным дерьмом, а те после этого сходят с катушек. Отправляются странствовать и учить нищих бесплатно. А поскольку они ещё и сраные пацифисты, им режут глотку первые же разбойники. Но бывает и хуже. Неофиты уходят в эту Академию, чтобы стать там дармовой рабочей силой с промытыми мозгами. А кто-то отправляется по городам, новых дурачков заманивать. Так и плодят себе подобных. Это паутина! Из пяти городов их уже выгнали. Они и наш славный Гамбург хотят захватить. Хитрые, как рептилии. Если бы они учили чинить машины и ветряки или строить плотины… им бы только рады были. Но они внушают, что все люди братья, что надо за руки взяться и в будущее вместе идти... тьфу! Нас вырежут и разграбят через месяц, если мы такие взгляды примем. Ну, ничего. Легион наведет порядок. Выбьет эту дурь.

Данилов узнал лозунг, который слышал от штурмана Свенсона.

– Неправда! – у экумениста-старьевщика чуть очки не свалились в тарелку. – Ты просто пропил свои мозги, Шульц.

– Истинная правда, – гробовщик выпятил вперед своё пузо. – Привозите своё барахло на рынок, а здесь вам не место.

Он снова повернулся к Александру:

– Магистрат разрешил им держать ремонтную мастерскую и торговое представительство, и точка. Никакой академии. Пока у нашей Консервативной партии большинство в Ратуше, этого притона в Гамбурге не будет. Они и арендную плату за землю задолжали. И какую-то дешёвку пьют вместо нормального пива, а едят дрянь соевую. Впрочем, ну их к дьяволу

Данилов по-прежнему верил, что он на верном пути. Паутина, значит… Опутавшая многие города…. Их не любят и боятся. Да, это то, что ему нужно! Значит, разум с кулаками.

«Гробовщик» Шульц, изрыгая проклятия, ушёл, а Младший засыпал Клауса… точнее, герра Бринкерхофа вопросами на своём плохом английском, но тот вдруг жестом показал, что разговор окончен.