Страница 20 из 96
Глупо будет погибнуть здесь, уйдя на дно Северного моря.
Младший пытался вспомнить, где лежат спасжилеты и удивлялся, почему спасательных кругов на «Короле Харальде» раз, два и обчелся.
Но ему сказали, что можно не суетиться. Если потонет судно, никакая лодка на поверхности не удержится. Всех затянет воронка. И даже если выберешься без лодки – спасжилет только продлит мучения в ледяной воде. Вся надежда на эту старую посудину. И на Всевышнего.
Только тот, кому легко жилось на свете, ни разу ничего у Высшего не просил. Тут нет ничего постыдного даже для агностика. И Младший просил, не раз. Дать ему немного спокойной жизни. А если уж послать смерть, то легкую и быструю.
Бог… или боги не отвечали. Но всё обходилось.
В этот раз он не стал их тревожить. Уверил себя, что опасности нет.
В кубрике было темно. Но от щелчка выключателя слабый свет не зажегся. Ему объяснили, что так и должно быть. Обесточено всё лишнее. В коридоре свет есть. Хоть лампы и горят в полнакала.
Слышно было бубнеж из-за переборок. В соседних кубриках кто-то молился. Кто-то ругался. Кто-то храпел. Спиртное было запрещено, но некоторые могли и наплевать, отрубиться, сняв напряжение водкой, или разведенным спиртом.
Ещё было слышно какое-то гудение. Возможно, это ветер снаружи всё-таки проникал в вентиляционные шахты корабля. Иногда казалась, что слышны звуки отлетающих где-то заклепок или других важных частей. И плеск волн совсем рядом. Уже внутри.
Паранойя.
И в этот момент, когда ему казалось, что судно уже погружается к Нептуну, он уснул.
И проспал самые напряжённые полтора или два часа. А когда открыл глаза, интенсивность пляски волн снизилась. Судя по часам, к тому времени снаружи уже ночь.
Но вставать еще не скоро. И никто не будит, значит, аврала нет.
Но Младший был уверен, что люки по-прежнему задраены, удвоенные наряды дежурят у помпы. Где-то там следующая вахта скоро сменит уставшую. Но даже те, кто не нужен для обеспечения живучести корабля, спят в такие часы плохо.
А он перевернулся на другой бок на жесткой койке и… проспал без снов до самой вахты.
Только утром узнал, что шторм продолжался всю ночь. У суперволн случилось еще несколько «заходов», хоть и не таких сильных. А уж сколько было «обычных» – со счета сбились.
Рано утром, когда они выбрались на палубу, а навстречу им шла уставшая «штормовая» смена, Младший услышал тихий голос молдаванина:
– Капитан – верующий протестант. Двое его знакомых подобную стену воды не пережили. Он принял все меры, а дальше решил вверить нас в руки Создателя и не осквернять Его волю суетой. Поэтому нас и не подняли. Команда сделала всё, что могла, а на остальное была Его воля! Провидение нас вытащило. Значит, нам ещё не пора. Я тебя не хотел пугать, но такую хрень вижу первый раз в жизни. А тебе «везёт»… Надеюсь, нам не встретятся…
Он осёкся на середине фразы, по суеверной привычке не произносить вслух нехорошее.
*****
На корабле не было лазарета. Если заболел чем-то пустяковым – будь любезен работать. Если это похоже на заразное заболевание, но ходить можешь – переселят в изолятор и будешь какое-то время выполнять «нерыбные» наряды подальше от коллектива (с вычетом из зарплаты). Если за неделю болезнь не проходит – спишут на берег при первом заходе, даже если там совсем чужие для тебя места.
А вот если «русский кашель» с кем-то приключится и он пластом лежит… тут всё гораздо хуже. Заболел один член команды и не приняты меры – через неделю сляжет весь корабль. И превратится в плавучий филиал чумного барака.. А судно, чья команда еле держится на ногах, горит в лихорадке и выкашливает свои легкие, налетит на скалы, сядет на мель или иным образом погибнет – к гадалке не ходи. Лет тридцать назад, когда симптомы ходивших по Европе респираторных заболеваний были ещё тяжелее, с этим было даже строже.
Значит, изоляция, но уже вообще без выхода. Ведро тебе дадут и в окошечко на двери еду и воду будут подавать. Да ещё чеснока и лука побольше в рацион. И в обед стопочку спирта разведённого, подогретого и с перцем.
Но если эти меры не помогали… а человек при этом не умирал… и болезнь недели через две всё еще выглядела опасной, к бедняге заходили двое дюжих матросов в прорезиненных костюмах и респираторах, словно чумные доктора, накидывали на него брезентовый мешок и выводили на палубу. Если верующий, читали молитву (в основном они были лютеране, а у них ритуалы простые). Если неверующий – еще легче, просто прощались. «Не поминай лихом», мол, все там будем.
В поселениях такого человека высаживать запрещалось по какому-то старому правилу. Сажали в лодку и выпускали его на голый песок или на скалу, и адьос.
Но и это еще не все. Раньше, если на судне у кого-то появлялись признаки «простуды», и оно не могло пристать к берегу, и отправить лодку не было возможности… тяжелобольных матросов и пассажиров могли просто выбросить в море. Из человеколюбия сначала пристукнув молотком.
Последние годы такого не встречалось, если верить Скаро. Но всё равно Младший – как и другие – очень боялся симптомов респираторных заболеваний.
Переохладив ноги во время смены, а может от нервов, Александр несколько дней проболел, покашливая и сморкаясь. Но переносил болезнь легко, на работу ходил, хотя и ставили его теперь подальше от всех и заставляли носить маску. И его временно перевели из кубрика в отдельную каюту, на двери которой сохранилась табличка с полустёртыми, но вполне читаемыми буквами «Амбулатория». Это и был изолятор на Короле Харальде.
Там было вполне удобно – подвесная кровать, откидной столик и такая же лавочка.
На четвертый день он пошёл на поправку.
И тут к нему, вернувшемуся в свой чулан после смены, завалилась целая делегация.
У Младшего даже глаза разбежались. Впереди стояли его товарищи по бригаде, швед Карл (да, как в фильме про ходячих мертвецов, и сам он немного напоминал зомби своей странной размашистой походкой) и здоровяк-моторист Олаф. Именно он с торжественным видом поставил на столик перед Александром металлическую банку без этикетки. Банка имела грубый шов. Ее запаяли, скорее всего, на борту.
– Вот. Хотим тебя поддержать, – сказал Скаро.
– Решили пока не бросать за борт, а дать шанс, – ехидно протянул Юхо.
– Я не болею! Просто промерз на вахте, от этого сопли. Уже прошло… – пытался отнекиваться Александр.
– Мы все равно решили угостить тебя особым фирменным блюдом, – ответил Василий. Ешь, ты такого ещё не пробовал. К тому же это здорово повышает иммунитет. Завтра будешь, как новенький.
Норвежцы забубнили одобрительно, и даже матрос-филиппинец залопотал по-своему.
– Окей, – Младший уже потянулся за своим ножом, которым удобно было открывать толстостенные банки.
– О нет! Подожди. Мы выйдем.
И так же гурьбой они вывалили в коридор. В проёме Финн хихикнул, но ему заткнула рот чья-то лапища.
Младший вооружился ножом, проткнул крышку резким нажатием и начал открывать. Он был зверски голоден, организм нуждался в материале для восстановления сил, и ему думалось, что он может съесть моржа.
Хороший знак. Значит, иммунитет работает.
С крышкой справился легко. Странное ощущение появилось, как только воткнул нож. Что за запах? Он начал наполнять каморку сразу после первого прокола.