Посредник

― Нет, ― признается он. ― Но никто не откроет банку лучше меня.

По какой-то причине я нахожу это удивительно очаровательным. Я смеюсь и тут же жалею об этом, когда таран бьет меня по голове.

― Сядь, ― говорит Данте, подталкивая меня к дивану. ― Закрой глаза. Какой чай ты хочешь?

Откуда Данте знает, что я хочу чай?

― В моем шкафу есть смесь под названием «Покой». На банке написана инструкция как заваривать.

― Понял.

Данте исчезает на кухне и снова появляется с пакетом льда. Я беру его со стоном облегчения и прикладываю ко лбу. Кофеин немного помог справиться с головной болью, но не повлиял на тошноту и неприятие света. Я закрываю глаза, накидываю на себя плед и отключаюсь в своей затемненной гостиной.

Меня будит восхитительный аромат лемонграсса. Я приоткрываю один глаз.

― Это пахнет не как суп из банки.

― У тебя был только томатный, ― отвечает Данте. ― Я не был уверен, что помидоры не усилят твою мигрень, поэтому сходил в тайский ресторан неподалеку и купил тебе куриный суп. Вот твой чай.

Я беру у него кружку и держу ее обеими руками.

― Спасибо, ― шепчу я. ― Это очень мило с твоей стороны.

― Не думаю, ― отвечает он. ― Любой человек поступил бы так же. Кроме, очевидно, Энцо Перона. ― В его голосе сквозит отвращение. ― Этот чертов парень. Неужели у него не хватило воспитания проводить тебя домой?

― Это не его вина. ― Я потягиваю чай, позволяя его теплу наполнить мои чувства. ― Он не знает о моих мигренях.

― Потому что он не интересуется твоей жизнью. ― Голос Данте низкий и яростный. ― Ты заслуживаешь лучшего, чем он.

Энцо ― это изощренная ложь и ничего больше.

― Я запла́чу, если ты будешь кричать на меня.

Он разочарованно выдыхает.

― Прости. Я не буду. ― Он протягивает мне контейнер. ― Суп.

Чего я заслуживаю? Это такой сложный вопрос, слишком сложный, чтобы разбираться с ним, когда кажется, что моя голова вот-вот лопнет, а чувства атакуют со всех сторон. Но лемонграсс, имбирь и чеснок в супе благоухают, а чай горячий, успокаивающий и заваренный ровно столько времени, сколько нужно. И он даже принес мне свежие спринг-роллы.

Почему ты здесь, Данте?

― Завтра Зейди отведет Анжелику в школу. Ты сможешь забрать ее вечером? ― Слова вылетают рта, и я тут же о них жалею. О чем я думаю? Завтра пятница. У Данте наверняка запланировано свидание. ― Неважно, я попрошу Розу или Лучию, а если они не смогут, то ничего страшного. Анжелика не доставляет хлопот. Она просто волнуется, когда я плохо себя чувствую.

― Не нужно. Я заберу ее.

Тогда ладно. Я доедаю суп и пью чай. Данте спокойно садится в кресло напротив меня, понимая, что я не настроена на разговор. Однако молчание кажется комфортным. Напряжение, которое обычно сопровождает наше общение, исчезло, погребенное под временным перемирием.

Мои глаза все время закрываются.

― Мне нужно поспать, ― бормочу я, когда заканчиваю есть.

― Хорошо. ― Он поднимается на ноги. ― Тогда я пойду. В твоем холодильнике есть еще тайская еда.

― Спасибо. ― Данте ― единственный человек, который когда-либо был рядом, когда я болела. Мои родители были великолепны в экстравагантных жестах, но ужасны в повседневных заботах. Каким-то образом, даже будучи ребенком, я знала, что не должна беспокоить их, когда плохо себя чувствую.

Данте не ведет себя так, будто я ― обуза.

― Не за что, ― говорит он.

Это не так. Он был добр.

― Это всегда ты, ― бормочу я. От лекарств у меня в голове легкий туман и я становлюсь разговорчивой. ― В больничной палате, все эти годы назад. И сейчас. У тебя вошло в привычку быть рядом, когда я болею.

Его лицо становится бесстрастным.

― Два раза сложно назвать привычкой.

― Ммм… ― Я сдерживаю зевок. ― Спокойной ночи, Данте.

Пошатываясь, я иду в спальню, раздеваюсь в темноте и забираюсь под одеяло. Суп, кофе, чай, лекарства ― все это помогло облегчить боль. Еще час назад я не думала, что смогу уснуть, но теперь это кажется возможным.

Было бы здорово, если бы меня обняли. Не Данте ― он, в конце концов, мой заклятый враг, ― а кто-то другой. Человек, на которого я могу положиться. Тот, кому я могу доверять. Кто-то добрый и заботливый, кто всегда присмотрит за моей дочерью. Тот, кто принесет мне суп, когда я заболею.

― Может, Энцо прав, ― бормочу я про себя. ― Может, пора перестать бояться.

Глава 9

Данте

Я тяжело сглатываю, глядя, как Валентина снимает с себя одежду. Я вижу соблазнительные очертания ее тела сквозь дверной проем ее спальни. Я не отвожу взгляд, пока она не забирается под одеяло, а затем выпускаю воздух.

Затем она бормочет:

― Может, Энцо прав. Может, пора перестать бояться.

Я мою ее кружку и навожу порядок на кухне. В чем Перон прав? Перестать бояться, чего? Или кого? Я поправляю подушки, складываю ее плед и понимаю, что ищу повод остаться.

Она крепко спит. Я слышу ее дыхание, глубокое и ровное. Я не хочу оставлять ее одну, но она не хочет, чтобы я был рядом. Ей хорошо одной.

Я кладу недоеденные роллы в холодильник. Тихо закрыв за собой входную дверь, я ухожу.

К выходным Валентине становится лучше. В воскресенье днем, после позднего завтрака, состоящего из круассанов и фруктов, эспрессо для меня и горячего шоколада для Анжелики, я отвожу свою племянницу домой к ее матери.

― Ты идешь, дядя Данте? ― радостно спрашивает Анжелика, протягивая пакет с выпечкой, которые мы принесли для ее матери. ― Можешь отдать ей шоколадные круассаны.

― Нет, cucciolina^[2]. ― Мне почему-то не хочется встречаться с Валентиной. С тех пор как она присоединилась к нашей организации, мы определили свои роли. Я не даю ей следовать своим безрассудным инстинктам, и она ненавидит меня за это. Но наше перемирие в четверг было похоже на сейсмический сдвиг в наших отношениях.

Пока я не восстановлю свои стены, лучше избегать ее.

― Ты поднимаешься одна, ― продолжаю я. ― Твоя мать выздоравливает после мигрени и не готова принимать гостей.

Анжелика закатывает глаза, как будто я сказал самую глупую вещь на свете.

― Ты не гость, дядя Данте. Ты ― член семьи.

Эта фантазия умерла давным-давно.

― Мне нужно работать. ― Это не ложь. Мой почтовый ящик переполнен повседневными делами организации, и, что тревожно, Джорджио еще не вышел на связь. ― Скоро увидимся, хорошо? Когда у тебя выступление?

― До него еще целая вечность.

Я сверяюсь с календарем.

― Через три недели.

― Да, целая вечность.

Я подавляю ухмылку.

― Ну, значит еще увидимся. Иди, котенок.

Я направляюсь в штаб-квартиру, когда мне звонит Дон.

― Где ты сейчас находишься? ― рявкает он.

Что-то не так.

― Я только что отвез Анжелику к матери. А что?

― Возвращайся. Мне нужно, чтобы все собрались здесь на экстренное совещание. Хуан, Томас, Лео и Валентина. Привези ее.

Волосы на затылке встают дыбом.

― Тебе нужна Валентина? ― спрашиваю я. Это плохо. Валентина ― специалист, она не посещает регулярные встречи. Для нее безопаснее держаться на расстоянии от деталей нашего бизнеса. Что бы это ни было за чрезвычайное происшествие, ей не нужно быть в штаб-квартире.

Только если…

― Хорошо, сосед снизу может присмотреть за Анжеликой несколько часов.

― Нет, ― жестко говорит Антонио. ― Бери ее тоже.

У меня по спине бегут мурашки. Антонио требует, чтобы я привез Валентину в штаб-квартиру, и не хочет, чтобы я оставлял Анжелику. Эти меры предосторожности могут означать только одно.