Посредник

Валентина прижимает ладони к щекам.

― Только не в свою квартиру, ― говорит она, и голос ее дрожит. ― Это будет первое место, которое мы проверим.

Костяшки пальцев Лео покрыты кровью. Он подносит телефон к уху.

― Мы все равно проверим там, ― мрачно говорит он.

Я киваю.

― Куда еще? Может семья?

― У него нет семьи, ― отвечает Лео. ― Он единственный ребенок, и его родители умерли. Тетя живет в Канаде, а дядя, кажется, в Англии, но ни с кем из них он не близок.

― Подождите, это не так. ― Валентина хмурится. ― На задании в Бергамо я нервничала. Андреас завязал разговор и сказал, что его сестра могла бы быть сторожем.

― Ты права. ― Лео выглядит взбешенным. ― Он действительно так сказал, и я должен был сам это вспомнить.

― Не сейчас, ― резко говорю я. ― Займешься самобичеванием позже. Он сказал что-нибудь еще? Что-то, что может помочь нам найти ее?

― Да. ― Лео поднимает голову. ― Он сказал, что ее зовут Сесилия, и она живет в десяти минутах от того дома.

Валентина тут же поворачивается к своему компьютеру.

― Нашла, ― говорит она через минуту. ― Сесилия Гирелли. Я отправляю адрес на ваши телефоны.

Я уже двигаюсь к двери. Голос Валентины останавливает меня.

― Данте, ― говорит она. ― Я хочу пойти с тобой.

Черт.

― Если я найду Андреаса, а Анжелики с ним не будет, я должен буду заставить его говорить. ― Я не хочу, чтобы Валентина видела, на что я способен, когда кто-то причиняет боль тем, кого я люблю. ― Это не будет мило.

― Мне все равно, ― отвечает она, в ее глазах стоят слезы. Я понимаю, что ей нужно что-то делать, как когда она взламывала камеру и искала адрес Сесилии, чтобы отвлечься от мыслей о дочери. ― Я не могу ждать здесь, не зная, что происходит. Сильвио зарезали у нее на глазах, Данте, а потом Андреас брызнул чем-то ей в лицо, чтобы она потеряла сознание. Что, если она не очнется? ― Она делает отрывистый, конвульсивный жест в мою сторону. ― Пожалуйста, Данте. Я умоляю тебя. Она моя дочь. Она ― все, что у меня есть.

Нет, хочу сказать я. У тебя есть я, воробей. Сейчас и навсегда.

Когда Валентина увидит, как я пытаю Андреаса, это изменит ее отношение ко мне. Есть вещи, от которых невозможно оправиться, и это будет одна из них. Но сейчас я не могу ей отказать. Если придется выбирать между моими потребностями и потребностями Валентины, я всегда выберу ее.

Даже если это будет означать конец для нас.

― Пойдем.

Глава 35

Валентина

Единственное, что не дает мне развалиться на части, ― это Данте. Я вижу ярость в его глазах ― ту же ярость, что и у меня, ― но он не позволяет ей взять верх. Посредник спокоен, владеет собой и ужасающе профессионален.

Я собираю свое оборудование. Запихиваю ноутбук в рюкзак, добавляю устройство для взлома кодов, несколько дронов и, наконец, самое эффективное оружие в моем арсенале ― генератор ЭМИ. Один импульс этого малыша ― и все электронные цепи в радиусе ста метров будут закорочены. Это не совсем хакерский инструмент, но он чрезвычайно эффективен.

Пока я собираюсь, Данте готовит вертолет Антонио, чтобы мы могли добраться до Бергамо. Меня посещает неожиданная мысль.

― Сможет ли Призрак найти наш план полета? ― Нил Смит, а не Призрак. Он больше не безликий противник. Он реален, он похитил мою дочь, и мы заставим его заплатить. На Земле для него больше нет безопасного места. Если хоть волос упадет с головы Анжелики, я сделаю целью своей жизни выследить его.

― Вертолетам не нужно подавать заявки, ― отвечает Данте. ― Мы летаем по правилам визуального полета. ― Он смотрит на телефон в моих руках. ― Он брал в руки твой телефон, ― говорит он, нахмурившись. ― Когда ты встречала Анжелику из школы, помнишь? Мог ли он установить маячок?

― Нет. Я сбрасываю его до заводских настроек каждую неделю. ― Лео изумленно смотрит на меня, и я пожимаю плечами. ― Что? Это обычная повседневная паранойя. Хотя вам двоим, наверное, стоит взять одноразовые на всякий случай.

― Ты чистишь телефон каждую неделю. ― Легкая улыбка трогает губы Данте. ― Мой воробей. ― Когда я слышу, как он называет меня воробьем, мое сердце замирает. Я заталкиваю все это глубоко внутрь. Мне нужно поговорить с Данте, но не сейчас. Не сейчас, когда жизнь моей дочери висит на волоске.

Мы мчимся обратно в штаб-квартиру в Джудекке, где вертолет стоит на посадочной площадке, его винты уже вращаются. Лео, который был с нами все это время, отстает.

― Я облажался, ― говорит он, не глядя на меня. ― Андреас был одним из моих парней. Я его нанял, я его проверил. Я пойму, если ты не хочешь, чтобы я шел с вами.

Что? Лео считает, что это его вина? Это я виновата. Я взломала компьютер Верратти и украла деньги.

Взгляд Данте встречается с моим. Должно быть, наши мысли движутся в одном направлении, потому что он поворачивается к Лео и говорит:

― Ради всего святого, Лео, у нас нет на это времени. Просто садись в этот чертов вертолет.

Следующие тридцать минут проходят как в тумане. Единственное, что удерживает меня в реальности, ― это успокаивающее тепло руки Данте. Мы прибываем в Бергамо, где нас ждет бронированный внедорожник. Данте все предусмотрел. Мы подъезжаем к дому Сесилии Гирелли, припарковав машину в сотне метров от дома, чтобы Андреас не узнал о нашем присутствии.

Дом небольшой, но ухоженный. Снаружи он свежевыкрашен, деревянные ставни на окнах поблескивают. Кто-то ― вероятно, Сесилия ― любит это место.

Лео смотрит на меня, выражение его лица озабоченное.

― Валентина, я не думаю, что тебе стоит заходить внутрь.

Этот человек похитил моего ребенка. Лео думает, что Данте собирается навредить Андреасу? Он понятия не имеет, что я хочу с ним сделать.

― Ты ошибаешься. Я должна быть там.

Глава 36

Данте

Я ни черта не могу сделать, чтобы остановить Валентину. Она хочет причинить Андреасу боль, и я это понимаю. Но правда в том, что она не кровожадна. Как только она увидит, что я втыкаю нож в Андреаса, чтобы заставить его говорить, она посмотрит на меня по-другому.

И я ни черта не смогу с этим поделать.

― Это может быть засада. ― Я указываю на место справа от двери, где она будет защищена от шальных выстрелов. ― Оставайся здесь, пока мы не разрешим войти.

― Хорошо.

Я выбиваю дверь плечом. Она из цельного дуба и не поддается, ни капельки. А вот рама ― совсем другое дело. Она трещит, и я врываюсь внутрь, Лео за мной по пятам.

Андреас, чертов трус, прячется в подвале. Он поднимает руки, как только мы врываемся внутрь.

― Не стреляйте! ― кричит он. ― Я безоружен.

Я срываюсь. Я прижимаю его к стене, мое предплечье давит ему на шею и мешает дышать.

― Ты гребаный предатель, ― рычу я. Он пытается вырваться, и я бью его кулаком в живот. Он падает, его дыхание сбивается на короткие вдохи. ― Ты нарушил свою клятву верности. ― Я наношу ему сильный удар ногой в лицо. ― И ты похитил ребенка.

― Зачем ты это сделал, Андреас? ― напряженно спрашивает Лео. ― Почему ты стал предателем?

Андреас медленно поднимается на ноги, вытирая кровь со рта тыльной стороной ладони. ― Мне было больно, ― выплевывает он. ― Все лето я не мог работать. Я беспокоился о деньгах.

― Беспокоился о деньгах? ― Лео трясет от ярости. ― Дон платил тебе. Все лето.

― И как долго он бы продолжал это делать? Вечно? Если бы я получил травму на работе, Дон заботился бы обо мне до конца жизни? ― На его лице появляется уродливая ухмылка. ― Я так не думаю. Я сделал то, что должен был сделать.