Посредник

Поэтому я иду в офис. Куда еще мне идти? Стопка папок лежит на моем столе, ожидая, когда я просмотрю их, а когда я включаю компьютер, на меня обрушивается письмо за письмом, почти непрерывный поток, неизбежный, когда ты руководишь организацией с более чем пятью сотнями сотрудников.

Лео возвращается в офис через два часа.

― Я отвез их домой, ― говорит он. ― Валентина плакала. Очень сильно. ― Выражение его лица укоризненное. ― Что случилось?

Острое горе пронзает меня. Я заставил Валентину плакать. В этом я ничем не отличаюсь от своего брата.

― Она узнала, что я убил Роберто.

Лео шокирован.

― Ты убил собственного брата из-за того, что он сделал с Валентиной?

― Я не собирался этого делать, Лео, ― вырывается у меня. ― Не пойми меня неправильно, я хотел причинить ему боль. Я собирался избить его до потери сознания. Сломать все кости в его теле. Я поклялся, что за каждый день, проведенный Валентиной в больнице, Роберто проведет там десять.

У меня в голове все горит от воспоминаний.

― Роберто скрывался. Он знал, что зашел слишком далеко. Знал, что у него проблемы. Когда я добрался до него, он был пьян, воинственно настроен и искал драки.

― И ты ее устроил.

― Мы начали спорить. Он выхватил пистолет, я потянулся за ним, и во время драки он выстрелил. Он был мертв еще до того, как я успел вызвать скорую.

Лео присвистывает.

― И ты скрывал от Валентины. Все это время. ― Он качает головой. ― Глупый поступок, мой друг. Она решит, что ты ей не доверяешь.

Я чувствую, как у меня перехватывает горло.

― Я знаю, ― выдыхаю я. ― Но она ошибается.

Я доверяю Валентине, всегда доверял. Я не доверял нам. Я не верил, что наши отношения выдержат то, что я сделал.

И сюрприз, сюрприз. Не выдержали. Поговорим о свершившихся пророчествах.

Лео долго смотрит на меня. Я знаю, он думает, что я сам виноват в этой ситуации, но он достаточно добр, чтобы не указывать на это.

― Мне жаль, Данте, ― говорит он наконец. ― Я знаю, что ты любишь ее. Но если честно? Я не знаю, как ты выберешься из этого.

Я тоже не знаю. Отчаяние захлестывает меня, и я опускаю голову на руки.

― Как она узнала? ― спрашивает он.

― Я не знаю, ― говорю я беззвучно. ― Антонио знал, но он был единственным. Может, он рассказал Лучии? ― Одна мысль об этом вызывает во мне новую волну вины. Лучия ― одна из самых близких подруг Валентины. Если она узнала об этом именно так, то неудивительно, что для нее это похоже на предательство.

Я был таким дураком.

― Думаешь, Лучия ей рассказала? ― голос Лео звучит скептически.

― Кто еще это мог быть?

― Я не знаю, это ты мне скажи. Кто еще знал? Ты звонил в скорую? Может быть они?

― Нет. Я все скрыл. Два карабинера расследовали дело, и я откупился от них. Пьетро Казали, который вышел на пенсию шесть лет назад, и Бруно Тревизани.

Сильвио проходит мимо моего кабинета. Когда он слышит, что я говорю о Бруно Тревизани, его голова резко поднимается.

― Я должен был остановить его? ― обеспокоенно спрашивает он. ― Он сказал, что ему нужно срочно поговорить с тобой, и он есть в списке своих, поэтому я его впустил.

― Ты впустил его в дом Данте? ― рявкает Лео. ― О чем он хотел поговорить?

― Он сказал, что речь идет о проверке, которую синьор Колонна попросил его провести. Это связано с каким-то английским именем. Я не могу вспомнить…

― Нил Смит.

Лео приподнял бровь.

― Тот парень, с которым Валентина ходила на свидание?

― Да. Я посмотрю его дерьмовый отчет прямо сейчас. ― Я сжимаю руки в кулаки. ― Должно быть, Тревизани рассказал ей, ― мрачно говорю я. ― Я убью этого ублюдка.

Лео встает передо мной.

― Остановись, ― спокойно говорит он. ― Я знаю, что ты в ярости и поэтому плохо соображаешь. Как бы ты ни был зол на Тревизани, ты не можешь избить карабинера. Оставь его в покое. Он не виноват в этой ситуации. А вот ты ― да.

Он прав. Возможно, мне доставит удовольствие избить Тревизани до полусмерти, но что потом? Мне все равно придется вернуться в свой тихий, пустой дом. Свет будет выключен. По телевизору не будет мультяшных собак с австралийским акцентом. На полу не будет частей Лего, ждущих, чтобы на них наступили. Не будет Валентины, пробирающейся в мою спальню после того, как Анжелика заснет.

Будет только пустота.

― Отлично.

Я снова сажусь за свой стол и открываю бесконечный поток электронных писем. У меня было все, о чем я только мог мечтать, и я это потерял. Работа ― единственное, что у меня осталось.

Глава 32

Валентина

В нашей квартире сделан ремонт. Окно в гостиной, через которое каждую зиму дует ледяной сквозняк, отремонтировано. На кухне новые столешницы, шкафы отшлифованы и покрашены, установлена новая посудомоечная машина. В моем кабинете даже установили новые электрические розетки, чтобы не нужно было повсюду прокладывать удлинители.

Ремонт нашей квартиры, чтобы мы могли ее продать и переехать в более просторное жилье, был легендой, которую мы придумали для Анжелики, чтобы объяснить наш переезд, но я думала, что Данте совсем забыл об этом. Я точно забыла. Я даже не знаю, когда он нашел время, чтобы все-таки сделать ремонт. Не говоря уже о том, сколько это стоило.

Я молча смотрю на свою отремонтированную квартиру, и из моих глаз снова текут слезы. Я смахиваю их, пока Анжелика не видит, и иду помогать ей распаковывать вещи. Я не могу поддаться огромному узлу печали, поселившемуся внутри меня. Переставлять одну ногу за другой — вот что мне нужно делать, чтобы выжить.

Неделя идет своим чередом. Единственное, что хорошо в том, чтобы быть несчастной, когда у тебя есть ребенок, ― это то, что ты не можешь позволить себе развалиться на куски. Если бы у меня не было Анжелики, я бы целыми днями валялась в постели, заедая горе мороженым. Я бы задергивала шторы, чтобы не видеть солнца, и отказывалась принимать душ. Я бы просто погрязла в своих страданиях.

Но я не могу так поступить. Я должна заботиться о ней. У Анжелики рождественские каникулы. Она прекрасно умеет развлекать себя, но мне все равно приходится ходить по магазинам, готовить еду, мыть посуду и следить за тем, чтобы она не проводила все свое время за компьютером.

Я решаю, что уйду из организации после того, как Лучия и Антонио вернутся из медового месяца. Я не хочу, чтобы что-то помешало их счастью, даже если для этого мне придется видеться с Данте чаще, чем хотелось бы, я смогу продержаться. Остался всего месяц.

Но встречаться с Данте на работе ― отстой. Мы избегаем друг друга, но он мой босс, и я вынуждена с ним взаимодействовать. Каждый раз, когда мы встречаемся, я нападаю на него со все большей злобой. Но, конечно, Посредник никогда не отвечает. Как бы мне ни хотелось оставаться равнодушной, я не могу удержаться от того, чтобы не наброситься на него. Я все еще люблю его, и его предательство причиняет боль.

Атмосфера на работе становится все более токсичной. Остальные члены команды ― Лео, Хуан и Томас ― начинают обходить меня стороной, что только еще больше злит меня. Это не я все испортила. Они должны избегать Данте, а не меня.

Антонио выходит из себя на следующий день после свадьбы.

― Хватит, ― говорит он, глядя на нас с Данте. ― Очевидно, что между вами существует сексуальное напряжение.

Я краснею.

― Сексуальное напряжение? ― усмехаюсь я. ― При всем уважении, Дон, даже если бы он был последним мужчиной в Венеции, нет.

Обычно Данте не реагирует на мои провокации. Но на этот раз он отвечает.

― И не мечтай, ― вырывается у него, и я чувствую извращенную радость от того, что заставила его огрызнуться.