Страница 61 из 95
Всё идёт, как всегда, своим чередом, но…
Но разница огромна. Теперь, проходя мимо Кристема, я могу к нему прикоснуться, прижаться, мимоходом поцеловать в висок или плечо. Казалось бы, такая мелочь в общемировых масштабах, но сейчас это даёт мне невероятную силу держаться и жить, и стимул, и цель. Тепло его рук, его кожи, его тела, щекочуще-терпкие прикосновения губ… я не понимаю, как жила без этого раньше. И мне так трудно представить, как буду жить без этого потом — но ведь необязательно думать о будущем именно сегодня. Почему бы сегодня — и только сегодня, разумеется — не пожить немножечко настоящим?
И вопрос Кристема про езду верхом — это тоже будто бы неотъемлемая часть реальности безумно-прекрасного сегодняшнего дня. К сожалению, соврать я не могу, как и изменить реальность.
— Нет, верхом я не езжу. Животные вообще меня не любит и боятся. Лошади в том числе.
— Странно, — Кристем протягивает руку и ласково проводит ладонью по моему лицу, а я прижимаюсь к нему щекой, запоминая, впитывая каждое мгновение, всю палитру ощущений, нежность и легкая возбуждённость вперемешку иголочками впиваются в кожу.
— Я — странная, — пожимаю плечами. — Было бы странно, если бы всё было… как у всех.
— Ты прекрасна, — он на самом деле верит в то, что говорит. — Кори, а как думаешь, зачем было сделано, — неопределённый мах рукой в мою сторону. — Это всё?
— Зачем? — переспрашиваю я и смотрю на крыло. Перья мягко светятся собственным голубым и серебряным светом. — Я не знаю. Даже представить себе не могу. Просто так. Один человек говорил мне, что маги Старника мечтали стать равными богам, вот и творили, как могли.
Но вопрос хозяина будит во мне какие-то сомнения. До этого момента мотивы неведомого мага из Старника, проводившего свои изуверские противоестественные опыты (и в моих тайных кошмарах имеющего лицо Алариуса Мезонтена), ни у кого не вызывали удивления — злодеи, они и есть злодеи, тем более безумные. Интересно им было, а ну как получится.
Но если цель действительно была?
— Полёт, — неуверенно говорю я. — Даже маги воздуха не освоили таинства полёта. Вдруг дело в этом? Сначала попробовать на ком-то ещё, потом — на себе…
— Пожертвовать руками ради крыльев? — скептически переспрашивает Кристем. — Поэтично, но нефункционально, моя леди. Разумнее было бы воспользоваться примером бабочки или мухи, и отращивать крылья на спине.
Меня передёрнуло от отвращения. Ненавижу насекомых, уж лучше птичьи перья.
— Птичье тело устроено иначе, нежели тело человека, — хозяин снова ко мне прикасается, но на этот раз иначе, без явной нежности и трепета — теперь это жест исследователя, и мне хочется отодвинуться. — Если суть заключалась в желании создать разумное летающее существо, что-то еще могло поменяться… внутренние органы, кости, возможно, зубы. Состав крови.
Зубы однозначно меняются в этот самый момент — им непреодолимо хочется стукнуться друг об друга.
Кристем осторожно ощупывает крыло, потом вторую руку — и я огромным усилием сдерживаю себя, чтобы не отползти, не забиться в угол.
— Кости руки и крыла действительно разные, — бормочет он. — А если на второй руке начали появляться перья, то процесс должен затрагивать и кости, разумеется. Как же жаль, что нельзя посмотреть изнутри.
— Вы в своём праве, — холодно отвечаю я, отчего-то мне становится трудно дышать. — Отрежьте всё, что вас интересует и посмотрите в разрезе.
Кристем недоумённо смотрит на меня какое-то время, а потом обнимает за плечи, притягивает ближе, я не сопротивляюсь, но и не подаюсь навстречу.
— Я не буду делать ничего такого. Я — не они, Кори. Со мной ты в безопасности. Извини, я просто…
— Или вам просто недостаточно интересно, — брякаю я мстительно, но всё же немного расслабляюсь в его руках.
— Мне очень, очень интересно, — Кристем улыбается, я чувствую это по его голосу, хотя лица не вижу, подбородок хозяина упирается куда-то мне в макушку. — Но ты — это ты.
Рука проходится по перьям, легко, почти неощутимо.
— Кровь! — я высвобождаюсь из объятий хозяина и заглядываю в его глаза, светлые, чистые, как вода в ручье.
«Не те, не то, не того», — мысль, словно бы чужая, диссонанс в общей мелодии дня, и я её прогоняю.
— Кровь вы исследовать можете… наверное, — я задумываюсь, а умеет ли Кристем делать такие вещи, и он почти эхом отзывается:
— Кровь?
— Я видела у вас оккиолин, кажется, вон на той полке, за фарфоровым сервизом. Можно посмотреть в него, или…
— Оккиолин?.. А, микроскоп. Откуда ты знаешь это слово? Оно давно уже вышло из употребления… Кори, я знаю, как исследуют кровь! — хозяин раздражённо опускает руки. — Но…
— Я — это я? Всё нормально, Кристем. Давайте посмотрим, насколько далеко всё зашло.
— Нет, — упрямо говорит он. — Нет. Я не буду трогать тебя. Но показать кому-то необходимо. Я жду информацию о леди Анистае со дня на день, но не только о ней. Когда я был в Митраке, то потолковал кое с кем. Не позже чем к началу Соловера в десятый замок с гостевым визитом должен приехать один сильный маг, не коринский, он посмотрит тебя… Потерпи немного, Кори, пожалуйста.
И мы говорим одновременно, глядя друг другу в глаза:
— Всё наладится.
Глава 40.
Вечером мы всё же вышли на свежий воздух — своеобразный компромисс между верховой ездой и ничегонеделанием. В голове было пусто.
С приближением триады Соловера темнело теперь всё позже, и сейчас, хотя время близилось к ужину, было еще светло. Мы оставили конюшни и тренировочные загоны по левую руку — по левую руку и крыло — и углубились в небольшой лесок. Голые деревья буквально вот только с этого утра покрылись воздушными бирюзово-зелёными облаками первой листвы, даже не листвы ещё — её робкого предвкушения. Лесок был ухоженным, аккуратным — сухая прошлогодняя листва убрана, через крошечный ручеёк переброшен деревянный мостик на изрядно потёртых верёвках. Мы перешли через него — доски недовольно скрипнули, мост качнулся, но выдержал — и оказались у небольшого пруда с неожиданно тёмной, чернильно-синей водой. На берегу одиноко белела каменная беседка.
— Почему вода такая чёрная? — спросила я, подходя ближе.
— Вода самая обычная, просто глубина большая. Это искусственное озеро, созданное одним из моих далёких почтенных предков, — с неожиданной злостью проговорил Кристем и весьма неприязненно покосился на воду.
— Вы что-то имеете против? — я подошла к беседке, заглянула внутрь. Красиво, и вид на пруд открывается замечательный, вот только камень очень уж холодный. Долго не просидишь, вот так, в прохладный вечер месяца жизни, думая о своём. — Чем вам предки не угодили?
— Предки прекрасны, — Кристем тоже зашёл в беседку, опустился на краешек каменной скамьи. — Но только не тогда, когда их портретами тычут тебе в лицо с самого рождения, заставляя молиться на них, словно ты потомок одного из безымянных.
— Мне не с чем сравнивать, но звучит действительно неважно.
Кристем улыбнулся, но потом снова покосился на воду.
— Магия воды была изначально доминирующей способностью магов в нашем роду. Ненавижу воду.
— Но ведь маги появляются не в каждом поколении? Разве вас не должны были, как бы это сказать, наоборот, особенно ценить за ваши… способности?
— Не совсем так. Выучиться магии до определённого уровня может любой носитель крови владельцев замков. Например, лорд Мэгран, брат отца, учился в Коринской Академии несколько лет и немного владеет воздухом, водой и огнём, на самом начальном уровне. У отца были другие интересы, он не развивал свой дар, тоже, в общем-то, незначительный. А вот прадед занимался серьёзно. Мама — другая история, её семья не имеет отношения к замкам, в её роду магов не было совсем, хотя появиться в целом могли, случайно. Такое случается… Для мамы мои способности ничего не стоят. Магия для неё — лишь способ жить комфортнее и удобнее, это может обеспечить и приглашённый маг со стороны. Чаще так и бывает. А сейчас, после событий в Старнике, маги стали ценнее — и в то же время для людей, далёких от этого всего, негативный осадок будет еще долго смываться.