Страница 2 из 190
Длинные ноги и стройное телосложение помогали юноше бежать быстро. Но лань, конечно же, бежала еще быстрее. Вскоре она скрылась из виду. Но юноша был, судя по всему, опытным следопытом и лесным бродягой. Он продолжал погоню, ловко отыскивая наметанным взглядом свежий след, оставленный то тут, то там ее маленькими круглыми копытами.
А между тем лес преображался буквально на глазах. Светлые и тонкие как девушки березы постепенно сменялись соснами, сосны – лиственницами и пихтами, а те, в свою очередь, угрюмыми елями и кедрами. Почва стала проваливаться под ногами, ласковая и густая трава пропала, а вместо нее, куда ни глянь, произрастали только мхи да хвощи. Восторженно радостные трели певчих птиц стихли, куда–то запропастились вездесущие игривые белки и бурундуки, пропали веселые белые бабочки и деловито жужжащие работяги–шмели. В лесу стало непривычно тихо, а след лани, между тем, вел все дальше и дальше, в самую глубь темной и мрачной болотистой чащи.
И вот, наконец, наступил момент, когда юноша стал уставать от погони. В его голову даже прокралась предательская мысль оставить ее вовсе и пойти назад, ведь эту часть леса юноша совершенно не знал. Но что–то все же помешало ему сдаться, уйти.
«Создатель! Ведь такое чудо как белую лань с золотыми копытцами можно встретить только раз в жизни! Если я упущу ее сегодня, то не прощу себе этого никогда!» – подумал юноша, и эта мысль придала ему второе дыхание. Он вновь припустил вперед и бесстрашно юркнул в самую чащу высоченных разлапистых елей, в тени которых даже в солнечный летний полдень царил вечный полумрак.
Когда глаза юноши, наконец, привыкли к темноте, он заметил какое–то белое пятно впереди.
«Неужели это моя лань?!» – подумал он, и сердце радостно затрепетало в его груди. Пятно в полумраке не шевелилось. Тогда он, насколько мог бесшумно, зашагал по толстому ковру из бурого мягкого мха, продираясь через больно царапавшие лицо колючие еловые лапы. Еще шаг, еще… Наконец, раздвинув очередную пару ветвей, он увидел свою лань.
«Но что это?» – удивленно подумал юноша: лань стояла как вкопанная в глубине чащи. Она испуганно пряла ушами и тряслась от страха, не решаясь идти ни вперед, ни назад. Юноше показалось, что лань одновременно боялась и человека сзади, и того, что она учуяла впереди. Между тем юноша сделал еще один шаг вперед – и тут пронзительный дикий вой сотряс совершенно дотоле безмолвный лес.
Юноша от страха упал наземь, а лань заметалась на месте и не знала куда бежать. Видимо, она учуяла, что те, кто издавал эти страшные звуки, уже взяли их в кольцо. Это почувствовал и юноша. А несколько мгновений спустя услышал ужасный шум продирающихся сквозь чащу хищников.
Забыв про лань, он понял одно – надо спасаться! А потом совершенно бессознательно сделал то единственное, что в таком положении мог сделать обыкновенный, невооруженный и отнюдь не воинственный человек – стремительно, сам не зная как, вскарабкался по стволу вековой ели на ее верхушку. А лань, издав жалобный гортанный звук, вдруг учуяла невидимый человеческому глазу разрыв в кольце приближавшихся хищников, бросилась в него со скоростью ветра и была такова.
2.
На дереве юноша чувствовал себя явно не в своей тарелке. Ветер сильно раскачивал верхние тонкие ветви, на одной из которых тот скрючился в три погибели, едва удерживаясь от того, чтобы не упасть. Никакой уверенности, что волки удалились, у него не было, а потому юноша не спешил спускаться обратно на землю. И, как выяснилось вскоре, правильно сделал, потому что три огромных черных волка рысцой подбежали к тому месту, где еще некоторое время назад стоял юноша. Сердце несчастного затрепетало от страха. Казалось, еще немного, и он не выдержит и упадет вниз – в раскрытые в хищном оскале волчьи пасти.
Только теперь юноша смог внимательно осмотреть своих преследователей – и поразился, насколько они были непохожи на тех волков, о которых он читал в книгах – какими они были в далеком прошлом. Это были огромные, черные животные размером с годовалого теленка.
«Ну уж нет – таких волков не бывает!!!» – отказываясь верить собственным глазам, подумал юноша. И словно в ответ на его мысли самый крупный из сидевших под елью зверь вдруг… заговорил (!!!). Грубым, лающим, злобным, гортанным голосом.
– Повиси, повиси на дереве, человечек, пока не созреешь, а созреешь – сам упадешь! От нас все равно не уйдешь! – прорычал волк, не отрывая от жертвы злобного голодного взгляда своих холодных желтых с красными прожилками глаз.
От неожиданности юноша едва не свалился с ветки. Он мелко задрожал как осиновый лист, судорожно трясущимися потными ладонями покрепче обнял ствол и стал лихорадочно припоминать все те молитвы к Создателю, которым в детстве учила его набожная матушка. Ничего другого ему, видимо, больше не оставалось, потому что волки явно не настроены были уходить, а, наоборот, по–хозяйски расположились у корней ели и стали терпеливо ждать.
Минуты складывались в часы мучительно медленно. Вскоре молитвы закончились, и занять голову стало совершенно нечем. От скуки и переутомления юноша несколько раз чуть было не заснул, но всякий раз вовремя просыпался, с трудом избегая падения. А солнце, между тем, все дальше и дальше заходило за горизонт, тени становились все длиннее, и вскоре юноша почти ничего не видел вокруг.
Ночь казалась в этом месте особенно жуткой. Здесь не были слышны ни трели сверчков, ни пение ночных птиц. Стояла мертвая, гнетущая, замогильная тишина, которую нарушал лишь тихий и зловещий скрип ветвей на ветру да приглушенный хриплый говор чудовищных волков. Судя по тому, что удалось разобрать юноше, они рядили между собой, кто какую часть его тела получит сегодня на ужин.
От этого страшного разговора юноша совершенно упал духом. Забылась волшебная лань, забылась деревенская таверна, в которой он впервые услышал россказни о ней. В груди осталось только одно–единственное желание – хотелось выжить, выжить любой ценой!
А между тем на темном ночном небосводе появилась луна, и луна была полная.
Лишь только первые серебристые лучи, каким–то чудом пробившись сквозь густые хвойные заросли, коснулись сидевших на земле волков, как произошло что–то совершенно невообразимое. Их спины вдруг изогнулись дугой, как туго натянутый лук, после чего каждый из волков сделал рывок и встал на задние лапы. Шерсть их буквально на глазах стала редеть, хвосты и звериные морды совершенно исчезли.
Не успел юноша и глазом моргнуть, как увидел трех рослых и необыкновенно мускулистых, покрытых густыми черными волосами мужиков. Внешний вид их был отвратительно уродлив: выдвинутые вперед челюсти, плоские покатые лбы, сильно выпученные глаза, чересчур длинные, как у обезьян, полусогнутые руки. Самое отвратительное, что глаза и зубы у этих тварей совершенно не изменились после превращения их в «людей»: такие же огромные волчьи клыки, такие же желтые хищные холодные и голодные глаза, крючковатые, острые как бритва когти на пальцах.
От ужаса юноша едва удержался на ветке, вся одежда его пропиталась потом. Он скороговоркой шептал все подряд: молитвы Создателю, заговоры, которые он слышал у деревенских баб, и обещания самому себе больше НИКОГДА–НИКОГДА не ходить в лес и не бегать за ланями.
Тем временем внушающие ужас зверолюди, ощерив клыкастые пасти, хищно посмотрели вверх. Затем самый крупный из них подошел к ели, на вершине которой прятался юноша, и стал медленно карабкаться наверх, ловко, словно кошка, цепляясь длинными кривыми когтями за кору дерева.