Путь к колодцу

– Оборотень! – гаркнул я, на враз засуетившегося Оборотня, тот поддержал неловко г-на Сибуй, присев возле него на корточки.

– Мне конец. – хрипло шептал г-н Сибуй. Только сейчас я понял, чего стоил ему этот, спасший меня бросок. Начинаясь тоненькой пульсирующей струйкой, вытекала у него из уголка рта ярко красная струйка крови и стекала по запавшей щеке на шею.

– Её спасай – кивнул он слабо на лежащую без чувств Лайф: – Ищи путь на волю… Только там можно спастись…– каждое слово давалось ему с огромным трудом, отбирая последние силы. Чуть дрогнула, приоткрываясь, дверь бара.

– Закрой, гад! – крикнул я, хватаясь за автомат.

– Оставь мне оружие… – вопросительный взгляд его остановился на Оборотне, тот сразу услужливо начал выкладывать из карманов сдержанно загремевшие по полу ребристые зелёные гранаты. И вновь дёрнулась дверь бара.

– И ещё, – взглянул на меня г-н Сибуй: – Наверное, всё сложнее, чем пытались мы это объяснить… А теперь уходите, уходите…– зашептал он, поворачиваясь к двери бара. Сдавленный стон сорвался с губ Лайф, моё сердце разрывалось между ими обоими, но– не вынести мне их обоих на волю, я и сам насилу держался на ногах, кроме сломанного ребра, колючкой впившегося мне в правый бок, я только сейчас почувствовал– подкололи они меня. Лезвие ножа, к счастью глубоко не вошло, скользнув вдоль ребра, но крови натекло изрядно, хлюпала даже в туфле, оставляя кровавый след на дорожках, но не когда было особенно обращать на это внимание.

– Вы продержитесь, я вернусь за вами! – почти кричал я ему, сам не веря себе: – Я обязательно вернусь… – вскинув автомат, нажал на спуск, направляя смертоносный поток трассирующих пуль в открывающуюся дверь бара, длинная очередь завершилась звяканьем автоматически выпавшей из автомата расстрелянной кассеты. Подхватив Лайф, я пошёл по коридору. На Оборотня я не мог спокойно смотреть, единственно, на что способен он был, так это услужливо подносить увесистые полные патронов кассеты и гранаты из бездонных своих карманов, да угодливо улыбаться, ловя мой взгляд.

Глава 18

Не прошли мы и ста метров, когда сзади почти подряд грохнуло два взрыва, рванув портьеры и осыпав нас известковой пылью с потолка. Только сейчас я почувствовал, что плачу… Слёзы текут и текут из моих глаз… Со страшной болью начал я понимать, какому испытанию меня подвергают – медленно, но методично убиваю я сам себя, что-то доброе, что делало меня человеком, что болью оберегало меня от подлости и низости, что держало меня в этом мире надеждой и добром. Убивал и уничтожал, так и ни когда не открывшиеся, в сотворённом мною пекле, мои способности – Артур, г-н Сибуй, Лайф… Я крепче прижал к себе невесомое тело её – и это я..! Я!

С тоской думал я, глядя на неё, устало прислонившись к стене коридора. И это я – перевёл я взгляд на испуганно озирающегося Оборотня… И Главарь и подручные его, и толпа, беснующаяся в океане музыки, о которой я ни чего совершенно не представляю, и это так же я! Варианты моей жизни… Шансы мои что-то достичь в жизни, поняв ли её, как хотели того г-н Сибуй и Артур, или, отдав все силы для достижения господства, к чему стремился безумный фаталист Главарь…

Убивая их, я убиваю себя… Выступая на стороне кого-то из них, я вступаю в конфликт, углубляя его и вовлекая всё больше собственных способностей и сил в разрушение самого себя. И не в состоянии я понять – да что же делать мне – пока всё, что ни делал я, как бы не поступал, всё оборачивается мне во вред, к разрушению…

­– Но почему? – заорал, отчаявшись что-то понять, я кому-то, задрав мокрое от слёз лицо вверх. С тоской огляделся я вокруг – умерла волшебная сказка – висят на голых, в тёмных потёках, стенах половыми тряпками обвислые грязно-серые портьеры. Пузырятся кое-где на стенах небрежно наклеенные бумажные обои. Сбились в комки замызганные дерюжные дорожки на сером бетонном полу…

– Уходим…– скулил, дёргая меня за рукав, Оборотень: – Вон они, уже за поворотом…

Я тоже обратил внимание на доносящиеся из глубины коридора чьи-то тревожные голоса.

Всё получается помимо меня. – с ужасом думал я, глядя на протягиваемую Оборотнем гранату. Вот и сейчас я опять начну разрушать и убивать…

– Бегом! – буркнул я ему, отбивая локтем гранату, и, подхватив застонавшую Лайф, хотел кинуться бежать, но обессилевшие ноги ватно подогнулись, и я начал сползать вдоль стены, стараясь не уронить Лайф на пол. Выхода не было… Не торопясь, уложил я осторожно Лайф, которая начала приходить в сознание, на пол и перезарядил автомат, изготавливая его к стрельбе:

– Гранату! – хрипло приказал я Оборотню, тот торопливо начал выкладывать их на пол.

– Одну, не больше! – толкнул его ногой и, особенно не раздумывая, швырнул её вдоль коридора, вырвав предварительно чеку. Оглушительный взрыв отшвырнул меня назад, оглушив на мгновение. Клубы белой известковой пыли и приторный запах взрывчатки…

Я повернулся к Лайф, бледная она уже сидела, опираясь на руки:

– Где мы?– спросила поморщившись.

– Идти сможешь? – торопливо спросил я её, не обращая внимания на её вопрос. Она утвердительно кивнула, оглядываясь по сторонам, я помог ей встать. Конечно, ходок из неё ещё не важный, но, по крайней мере, у меня уже освобождалась одна рука.

В клубах белой пыли, в коридоре позади нас, мелькнули чьи-то быстрые тени, и я сразу резанул по им короткой очередью, прикрывая отход.

Всё дальнейшее превратилось в сплошной кошмар – я бежал и стрелял, повернувшись, по мелькающим, в наступивших сумерках теням, огрызающимся вспышками ответных выстрелов, метал гранаты, теряя им счёт, в глубину коридоров и комнат. Как-то незаметно мы покинули помещения дворца. Но я уже был не в состоянии обращать на это внимание. Спешка не позволяла мне сосредоточиться, что бы рассмотреть обстановку и попытаться осмыслить дальнейшие действия.

Окружающие развалины, громоздились расколотыми бетонными глыбами, неустойчивые остатки стен, густо пронизанные пустыми оконными проёмами, вздымались на огромную высоту…

Обдирая руки, пробирались мы через оплавленные руины, ощетинившиесяпрутьями ржавой арматуры… Пули, высекая длинные сиреневые искры, густо щёлкали вокруг нас. А я раз за разом перезаряжая, подаваемыми Оборотнем кассетами, автомат, стрелял в тёмные силуэты, мелькающие среди развалин, подпирающих низкое серое небо столбами густого чёрного дыма. Грохот разрывов и выстрелов подхватывался многоголосьем гулкого эха, и, казалось, стреляют со всех сторон, что заставляло паниковать и беспорядочно метаться.

Необходимость одновременно делать множество дел, спешка, усталость и ужас самой обстановки, совершенно лишили меня возможности принимать осмысленные решения, лишили меня самообладания… И хватался я за самые простые решение – бежал туда, где успевали заметить мои глаза первый же подходящий проход… И продирались мы неизвестно куда и зачем, натыкаясь на покосившиеся горящие дома, осыпающие нас искрами ожигающие жаром и удушающие угарным газом… Метались мы в жарком чаду тупиков, с трудом, обжигая руки, перебирались через раскалённые руины…

А потом распотрошили небо своим скрежетом и воем реактивные бомбардировщики, замелькавшие стремительными тенями среди клочьев дыма в небе… А если уже до этого был неописуемый кошмар, то, как передать дальнейшее? Зыбкость трясущегося в полной тишине мира, я почти сразу оглох, как только началась бомбёжка. Плавно поднимались вверх целые кварталы, медленно рассыпающиеся, в окутывающих их сразу клубах пыли и дыма… Горящие и плавящиеся камни…

Я не помню, когда и где я потерял Лайф, помню, что ещё была она со мною, когда бросило меня взрывной волной близкого разрыва на груду битого кирпича, и полз к нам, обдирая ногти, Оборотень, пытаясь угодливо улыбаться, и волочились за ним в белой строительной пыли внутренности…