Путь к колодцу

Игроки сдержанно хохотнули, переглянувшись. Главарь же, с хрустом сложил карты в кулак, оценивающим взглядом прицелившись в меня:

– И уверен я, ты думаешь так же и сам это прекрасно знаешь.

Если бы чуть раньше произошла эта встреча, когда только попал я в этот дворец, возможно слова его и не удивили меня. Но сейчас, после крови на мне, от ужаса которой не отмыться мне уже ни когда! Не мог я согласиться с ним, не так я уже думаю, пусть не смогу ещё объяснить почему, но уже холодное омерзение внушал мне их вид, их манеры. Не мог я воспринимать их по иному. Нужно ли это объяснять? Сидел я задумавшись, а он, видно, приняв моё молчание за согласие, продолжал:

–И зачем ты связался с этой колючкой? – пренебрежительно кивнул он в сторону Лайф: – И это после Русалки с ветвей? – покачал он удивлённо головой, блеснув снисходительной насмешкой во взгляде сквозь густой сигаретный дым: – Одно твоё слово, и сейчас ребята её сюда доставят? – настороженно смотрел он мне в глаза. Я только отрицательно качнул головой, ни чего, кроме досады во мне напоминание о ней не вызвало. Он почувствовал, что с Русалкой перегнул:

– А эта и на девицу-то даже не похожа… Так недомерок полоумный, несёт что-тоо каких-то тайнах миров…О каких тайнах? Каких миров? – с искреннем удивлением обвёл он взглядом своих подручных, как бы спрашивая у них. Они же только снисходительно улыбнулись, продолжая игру.

– Идиотизм! – подвёл коротко он итог: – Всем в этом мире правит похоть! И в этом самая большая тайна! – насмешливо смотрел он на меня, резко отбросив карты: – Оглянись вокруг – ради чего всё делается, ради чего копят деньги, ходят в театры, пишут и читают книги – ищут удовольствия, совершенствуются в получении его, гонятся за остротой ощущений, за щекоткой нервов, за порцией адреналина…– заговорчески подмигнул он мне, наклонившись к столу, оскалившись в хищной улыбке. Могильным холодом дохнуло на меня от его слов.

– Оглянись, чего достигли они за тысячи лет своей цивилизации! Взгляни на жирных их кумиров, скалящих искусственные зубы в фальшивой улыбке, затянувших зады свои вислые в узкие штаны…– лицо его перекосилось от ненависти и омерзения, со злобой смотрел он на свои сжатые кулаки: – В чём видят они счастье человечества – во всеобщем комфортабельном хлеву! Дальше его потуги их фантазии не идут. И это сейчас, когда ещё неудовлетворённый аппетит заставляет их изредка шевелить мозгами. А дальше? Когда удовлетворять они свои прихоти..?– замолчав, с внезапной непонятной тоской вдруг глянул он на меня:

– А ты знаешь, что физиологов удивляет, почему это природа, всегда такая скупая, обычно отмеряющая строго по норме – только, только что бы выжить, и вдруг такая необъяснимая щедрость – мозг человека! С невероятным его потенциалом, который ещё ни кем и ни когда не был использован,у которого даже приблизительно учёные затрудняются определить возможности. Откуда же щедрость такая? – откинувшись на спинку стула, насмешливо смотрит он мне в глаза, а я, как загипнотизированный, не отрывая от него взгляда, как губка поглощаю каждое его слово.

– А может и не было ни какой щедрости? А может тому, кто заработал и оставил нам это наследство, ещё и мало было? – хмурым взглядом уставился он на свои утомлённо расслабленные кулаки на зелёном сукне стола, с трудом разжал их, невольно дёрнув уголком губ от боли.

– Какие задачи решаем мы столь совершенным инструментом – как да к белой булочке с маслицем да ещё и икорки зернистой достать… Да впрочем и так сойдёт…А какие задачи решал наш далёкий предок, в диком своём мире, окружённый клыкастыми, сильными и ловкими убийцами… Уступая им во всём, что мог он им противопоставить? – он махнул рукой, насторожив своим жестом подручных: – Короче кончать с эти надо! – кивнул он презрительно в сторону Лайф и г-на Сибуй: – Выживут только те, перед кем ребром будет стоять задача – выжить! А для этого необходимо, что бы перед ними кто-то ставил эту задачу, что бы кто-то ставил их перед этой проблемой! – жуть безумия чернела в его глазах, как тьма в глазницах черепа.

– Силой ставить их перед этой проблемой, как Чингисхан, как Тамерлан… Люди, которым в жизни выпал выигрышный лотерейный билет. И поэтому каждый поступок их, независимо от воли и желания их, оборачивается всегда к вящей их славе. Люди, которых хранит проведение в самой безнадёжной ситуации…– он, не глядя, лениво протянул руку в сторону подручного, тот, хмыкнув недовольно, достал из подмышечной кобуры пистолет и вложил в ладонь Главаря. Резким движением Главарь передёрнул затвор, каждый раз из пистолета с глухим звоном выбрасывался, блеснув в свете лампы, очередной патрон. И вдруг быстро приставил ствол пистолета к собственному виску и нажал на спуск, я вздрогнул от неожиданности, сухо клацнул курок – осечка! Он, не спуская с меня высокомерного взгляда, передёрнул затвор ещё раз, выбрасывая осёкшийся патрон, и нажал на спуск, направив ствол вверх, треснул негромкий выстрел.

– Или избранник ты судьбы – и делай тогда, что захочешь, всё обернётся только на пользу тебе, и ни кто не посмеет противостоять тебе, и сотворишь ты закон угодный тебе… – лениво обвёл он рукой, приглашая взглянуть вокруг:– Либо будешь ты уничтожен – если не сразу же, то после множества блестящих побед, удавишься чайной ложкой воды! Судьба беспощадна… Правда есть ещё и третий путь… – взгляд его стал холодным и жёстким: – Служить избранному!

Слова его словно взорвали во мне что-то. Сам не понимая, что происходит, прыгнул я через стол к нему в едином неосмыслимом желании убить эту ненависть, выплеснуть тьму этой жути… Кто-то ещё не узнанный мною, не выдержал этой пытки злобой и ненавистью… И пускай ни когда не смогу я объяснить себе этого броска, – волны ярости, вдруг вскипевшей во мне и швырнувшей в бой…

Но уже на полпути тяжёлые кулаки подручных пригвоздили меня на мгновенье к столу, что бы в следующий миг поднять моё тело вверх. Но ни чего, кроме злобы и досады, от возникшей вдруг помехи на пути моей ярости не испытывал я в то мгновение. Всё проплывало перед глазами, как в замедленных кадрах фильма, – удары, отбивающие возможность сопротивления, бросок Лайф откуда-то из тьмы, решительность и сосредоточенность её взгляда… Грохота автоматной очереди я не слышал, увидал только, как, медленно кувыркаясь в воздухе, летит тонкая длинная щепа от расколотой пулями столешницы карточного стола, да качающаяся фигура г-н Сибуй, а автоматом наперевес…

С трудам поднялся я с онемевшими мускулами, отбитыми умелыми кулакамиподручных. Боль входила в меня тяжёлыми импульсами, сотрясая тело… Сплюнул густой кровавый ком на пол, резкой болью отдалось в боку… Ребро поломали – подумал равнодушно и вдруг наткнулся взглядом на маленькую светлую фигурку скорчившуюся на полу, и всё было сразу забыто…

Бросился я к ней, осторожно поднимая: – Дышит! – почувствовав щекой легчайшее дуновение, подумал с облегчением. Подняв её на руки, я повернулся к г-ну Субуй, направившего автомат на Главаря, подручные настороженно следили за ним.

– Уходим. – кинул г-н Сибуй мне на дверь подбородком. Гангстеры едва заметно качнулись вперёд, но Главарь легонько колыхнул кистью, успокаивая их, и процедил сквозь зубы:

– Не уйдут! Да, Евгений, я надеялся, ты поймёшь…– добавил с непонятным сожалением, уже совсем другим тоном продолжил: – Не хочешь по-доброму… Иди, иди… Тащи свою… Воблу…

Оборотень, бледный от страха, угодливо суетясь, открыл дрожащей рукой, пропуская меня с Лайф на руках.

– Женя, – позвал меня тихо г-н Сибуй, как только отошли мы немного от дверей бара по коридору, повернувшись, я сразу испугался, поражённый противоестественной бледностью его и глубоко запавшими глазами. Прислонившись к стене, он прикрыл глаза и вдруг медленно осел вдоль стенки.