Путь к колодцу

Я кинулся к ещё колышущейся портьере, рывком отворил дверь, успел заметить, как на следующей двери, в конце прихожей, плавно повернулась, закрываясь, ручка дверного замка. В несколько стремительных шагов пересёк я прихожую и, выскочив в коридор, успел увидеть легчайшее колебание портьеры, скрывающей следующую дверь.. Тревожная спешка овладела мною, холодя кончики пальцев морозом. Как во сне гнался я за призраком по коридорам,

Проскакивая лестницы и вбегая в комнаты, каждый раз, на миг, опаздывая и, успевая, лишь разглядеть либо плавно поворачивающуюся ручку дверного замка, либо затихающее колебание портьеры… Но вот выскочил я в большую комнату, уставленную пультами с непонятными приборами, и не смог отыскать мой взгляд ни закрывающейся двери, ни волнующейся портьеры…

Остановившись, я, с нетерпением оглядываясь, вдруг почувствовал, как сзади чьи-то руки мягко, но сильно охватили мою голову. Испугавшись, я наклонился, высвобождая голову из зажима, и резко обернулся, посылая локоть назад тараном…

–Кхе…хе…хе..! – прижавшись спиной к стеллажу у стены позади меня стоял, посмеиваясь, Анатолий Иванович: – Молодец, Женя, не отскочи я, ох, и вклеил бы ты мне.

Не в силах поверить собственным глазам, я растерянно смотрел на своего такого близкого и родного, после всех этих передряг начальника:

– Анатолий Иванович! Это вы… Не могу поверить…– лепетал я в растерянности: – А как же Мюнец? То есть нога ваша...?

Анатолий Иванович перестал смеяться, кивнув по сторонам настороженный взгляд, подошёл, взяв меня под локоть:

– Всё это пустяки, Женя, и Мюнец, и нога…– с подозрением оглядываясь по сторонам, склонился он к моему уху, продолжая шепотом: – Ты хоть понимаешь, как мы влипли?

Я отрицательно покачал головой, с непониманием прислушиваясь к нему.

–Эта девица… Господин этот… Кстати, тебе его имя ни о чём не говорит – господин Сибуй*?

Недоумевая, я только пожал плечами.

– И у девицы имя не наше. – многозначительно взглянул он мне в глаза: – Лайф!

– Но он называл её Любой, – робко возразил я. Анатолий Иванович суетливо замахал руками, забегав между пультами с телетайпами, с удивлением и непониманием следиля за ним, за подозрительностью

этой, на мой взгляд, чрезмерной, на суетливо бегающие глаза, избегающие почему-то прямого взгляда.

– Вот глупый, да неужели ты ещё ни чего не понял? Это же маскировка! – притянув к себе, горячо задышал мнена ухо: –Попали мы, Женя, прямо на их базу, в самое логово!– округлил он глаза: – Внизу у них вся аппаратура стоит! – энергично затыкал он указательным пальцем вниз, как бы желая проткнуть пол

Что-то здесь с ним произошло неладное, я не узнавал его, все эти жесты,суетливая подозрительность, – это было настолько не свойственно степенной вдумчивости Анатолия Ивановича. Мне и грубость его вспомнилась, как кричал он на меня, посылая в вдогонку за Мюнецем, невольно, тогда резанула она слух, но обстановка, в которой всё это происходило, конечно, многое прощала. И всё же, до сих пор Анатолий Иванович в любой обстановке умел сохранять спокойствие и потрясающую выдержку. С всё возрастающим непониманием смотрел я на него, а он, беспрерывно оглядываясь, с подозрением заглядывал за пульты, продолжал, дёргая меня за рукав, шептать:

– Там такаяаппаратура…– Это просто не мыслимо, прямо под боком у нас… Во общем нам пока нельзя на долго уединяться, это их насторожит. Сейчас вернёмся назад и попробуем отсюда вырваться. – говорил он, увлекая меня за собой: - Главное ни чему не удивляйся и следи за моими действиями.

Он быстро и уверенно шёл через коридоры и комнаты, не прекращая говорить:– Шансов выбраться у нас довольно много. Я даром времени не терял… Главное прорваться в подвал к аппаратуре… Для нас двоих это уже будет гораздо проще…– ободряюще подмигнул он мне: – Постараемся и о решении оперативных вопросов подумать…

На пороге гостиной, откуда доносился спокойный неторопливый голос, Анатолий Иванович остановился на мгновенье и, повернувшись ко мне, заговорчески приложил палец к губам, и, раздвинув портьеры, вошёл в гостиную.

– …а Породистого…– донеслись до меня слова пожилого мужчины, названного Анатолием Ивановичем господином Сибуем, который на мгновенье замолк, увидав нас, и сразу же продолжил, легко кивнув мне, приветствуя. Он обращался к светловолосому парню в светло-сером костюме.

– … и ему подобных, губит их категоричность, безмерная вера их и наивная уверенность в примитивные истины. Их вера в абсолютность добра и зла, исповедуемого этими истинами…

Анатолий Иванович уверенно подошёл к ним и уселся в кресло, бесцеремонно похлопав парня по плечу, на что тот только поморщился, вежливо улыбнувшись,

–––––––––––––––––––––––––––––– –––––––––––––––––––––

*Сибуй – в японской эстетике – специфический термин, обозначающий щемящее чувство грусти, охватывающее человека при встрече с чем-то прекрасным, быстротечным. Чувство светлой и высокой грусти от понимания быстротечности и невозвратности каждого мгновения жизни. Это эмоция, рождающаяся в результате сосредоточенности – результат процесса понимания.Евгений об этом смысле термина не имеет представления.

жестом, приглашая к тому же и меня. Но я прежде огляделся, отыскивая взглядом девушку. Она сидела на диване, поджав ноги под себя, зябко обхватив себя за плечи, всё внимание её было приковано к ведущейся за столиком беседе.

– И так, господин Сибуй, Вы утверждаете, что уверенность в борьбе со злом – это глупая уверенность? – с едкой насмешкой спросил Анатолий Иванович, наливая в широкий бокал из затейливо огранённого графина напитокрубинового цвета. Его слова заставили парня досадливо поморщиться.

– Не в глупой уверенности смысл. Сама по себе уверенность – одна из основных эмоций человека, решающая для любого человека. – устало произнёс г-н Сибуй: – Проблема более касается самого представления о добре и зле.

– По сути дела… – почти перебил его, горячась, парень, обращаясь к Анатолию Ивановичу:– это касается уже самого смысла жизни человека, ведь именно по отношению к цели и определяется представление о добре и зле. Этими понятиями человек оценивает происходящее по отношению к своей цели…

Анатолий Иванович, снисходительно и даже покровительственно улыбаясь, отхлебнул с шумом из бокала:

– Ну, ну. Успокойтесь, Артур, не горячитесь, то, что вы говорите, конечно, безумно интересно…– цедил он каждое слово, пропитывая его иронией: – Но, мне кажется, это отдалённая цель – выяснить, что такое хорошо, что такое плохо…

Мельком я взглянул на девушку, её взгляд на Анатолия Ивановича… Нет, не понравился мне её взгляд, пусть поведение Анатолия Ивановича, слова его, мне и самому не совсем понравились, но не заслуживал он такого отвращения, какое горело в её взгляде. Я уселся рядом с Артуром, с интересом разглядывая его. Встретив мой взгляд, он улыбнулся мне приветливо, поразив светом искренности и доверия своего взгляда, смущаясь почему-то, улыбнулся я ему в ответ. Я уже знал, доверять ему можно безоглядно, один взгляд его вселил в меня веру в то, что не способен он на подлость. И рассеялся туман подозрительности, сгустившийся под влиянием Анатолия Ивановича, в моих мыслях.

– Анатолий Иванович, – по детски звонкий голос Лайф разорвал возникшую после слов Анатолия Ивановича паузу: – Вы мне иногда кажетесь очень похожим на этого, – она сморщила лицо в презрительной и смешной гримасе: – Породистого…

– Но, Лайф? – воскликнул, укоризненнообернувшись к ней Артур, но Анатолий Иванович поднял руку, успокаивая его:

– Ну и что же. Не вижу в этом ни чего оскорбительного. Породистый, безусловно, шельма, но… – Анатолий Иванович со значением покрутилрастопыренными пальцами, вкладывая в этом многозначительный жест ему одному понятное значение. Г-н Субуй, улыбнувшись, переглянулись с Артуром. Мне стало стыдно за Анатолия Ивановича.