Путь к колодцу

Ни когда не видели не мог себе даже представить я такой красоты и гармоничного совершенства, окруживших здесь меня со всех сторон, и каждое мгновенье пребывания в мире этом, каждый шаг, сделанный мною, каждый вдох – всё это необычайно волновало предчувствием чуда…

И нежная грусть охватывала от невозвратности каждого мгновения… Каждого шага… Каждого вдоха…В каких единицах можно измерять время моего пребывания в этой волшебной сказке? Как можно соотносить между собой секунду, прожитую здесь, в непрерывном ощущении открытия чуда, и тоскливо-скучные сутки, десятки и сотни которых незаметно проскользнули у меня, за мою жизнь, сквозь пальцы, не оставив в памяти ни единой золотой крупинки воспоминания..?

А чего здесь только не было – старинные и новейшие автомобили, вставлены были так же как в лучших мировых автосалонах или музеях. И стояли они, отражая всё окружающее, совершенной полировкой разноцветных своих кузовов, олицетворяя комфорт и скорость…Всевозможные самолёты в звенящей тишине огромных ангаров…

Космические корабли и таинственные летающие тарелки, всевозможных форм и размеров. От скромных, похожих на чёрный утюг, величиной в малолитражку, до огромных непостижимо сложных в беспрерывном изменении своей формы, в которой не возможно было и разобраться, – переливаясь различным цветом, возникали, вдруг, рядом с ними какие-то детали, вспыхиваяизумительно чистыми тонами различного цвета, и медленно растворялись бесследно в воздухе, закручиваясь в спирали…

А лаборатории – физические, уставленные сложными приборами и электронным оборудованием с совершенно мне непонятными станками… Химические, наполненными громадами установок, выполненных из тончайшего стекла. В которых булькала, клокотала яростно разноцветная жидкость и клубились газы всевозможных оттенков… Самые современные и старинные лаборатории с тяжёлыми дубовыми столами, неуклюжими ретортами с таинственными свитками, покрытыми невиданными письменами и магическими символами… Всё, что можно представить, что было когда-то или ещё только будет, уже было здесь…

Но не вещи влекли меня, я проходил мимо автомобилей, вид любого из которых совсем недавно поверг бы меня в трепет, надолго увлекая мысли мои и желания. Нет ни они интересовали меня. Не зная зачем и куда я иду, проходил ябез всякого интереса мимо всех этих летающих тарелок, супервизоров и прочего барахла… Не то, не то…– стучало моё сердце, толкая меня всё дальше и дальше…

Но вдруг что-то насторожило меня, посторонний звук нарушил тишину торжественного покоя. Я остановился, вслушиваясь – музыка, тихая необычайно нежная и грустная мелодия, напоминающая тихий вечерний летний дождь, срывающийся огромными редкими каплями… Где-то далеко звучал рояль, и звуки плыли, гармонично дополняя этот мир, которому только и не хватало звуков жизни.

Глава 15

И я пошёл навстречу музыке, весь в напряженном ожидании, боясь и надеясь… Шёл коридорами, спускаясь и поднимаясь по лестницам, невольно задерживая дыхание, вслушиваясь в незамысловатую грустно-нежную мелодию. Я не боялся, что она внезапно оборвётся, я верил – это мой маяк, и он зовёт меня к себе, и, что увижу я там обитателей этого дворца-сказки – души моей, по словам Амвросиевны…

На мгновенье я остановился перед портьерой, скрывающей таинственного музыканта, потом, осторожно раздвинув её, вступил в небольшую уютную гостиную с камином, потрескивающим уютно искрами, огнём. У огромного готического окна стоял концертный рояль с открытой крышкой, но, прежде всего, конечно же, я обратил внимание на музыканта – молодую девушку, почти подростка. Не замечая меня, стояла она у рояля, в задумчивости легко касаясь пальцами клавиш, которые отзывались звуками, складывающимися в простую и в тоже время волнующую мелодию. Казалось она не играет, а лишь небрежно касается клавиш, подбирая звуки, – мастерство профессионала скрывалось за этой кажущейся небрежностью.

Боясь, испугать её своим внезапным появлением, застыл я у входа, всматриваясь в её – первую обитательницу этого дворца встреченную мною. Её трудно было бы назвать красавицей, слишком правильными и соразмерными были черты лица её, что бы зародилось ощущение встречи с чем-то исключительным, лёгкие пепельные волосы, свободно спадающие чуть ниже угловатых мальчишеских плеч. Да и одета она была не взыскательно – светло-серый свитер, со слишком широким для неё воротником, был ей явно велик. Почти в тон свитеру серые широкие брюки из плотной ткани, всё это буквально обвисало на ней и казалось чужим, случайно подобранным. Гораздо больше меня взволновала музыка, текущая каплями из-под её пальцев, музыкапронизывающая и наполняющая ещё непонятным смыслом весь этот дворец.

Я подошёл к роялю и опёрся об него, не спуская глаз с девушки. Она оторвала печальный взгляд от клавиш и взглянула на меня, улыбнувшись,и сразу же прекратила играть.

– Извините меня, пожалуйста, – смутился я – Если невольно помешал вам… Эта музыка…

Она улыбнулась, удивив непонятной растерянностью своей улыбки, глядя на меня неправдоподобно огромными серыми глазами:

– Вам нравится? – с какой-то растерянностью спросила.

– Да, да! – поспешно закивал я головой.

– Право же, я не знаю…– начала тихо с сомнением: – Это чистая импровизация… Под настроение… – говорила она нерешительно, легонько касаясь пальцами клавиш, потом осторожно закрыла крышку, мельком с непонятной настороженностью взглянув на меня.

– Я помешал вам?

– Что вы? – искренне удивилась она, вновь поражая меня растерянным взглядом: – Просто это уже не зависит ни от кого – вы пришли, и что-то изменилось… А помешать?.. – с сомнением протянула она и улыбнулась, поразив беззащитностью улыбки: – Я не умею объяснять, в прочем это и не нужно – было одно настроение, а ваш приход, ваш образ изменил его. Вот и всё…

Неустроенность была в каждом ею плавном движении, жесте, – они как бы обрывались незавершёнными… Не представляю, как можно передать впечатление производимое ею, странной её растерянностью, казалось, она совершенно случайно попала сюда, в этот дворец, эту комнату, и сама теперь чувствует нелепое неудобство этой случайности. Я не понимал её, и поэтому мне казалось, что помешал я ей, нарушив покой… Окончательно смутившись, залепетал я, оправдываясь:

– Извините меня… Если бы я знал…

Обернувшись, взглянула она на меня отсутствующим невидящим взглядом:

– Зачем вы оправдываетесь, – ни в чём вы не виновны, и спасибо вам, что вошли вы, нарушив тягостную эту тоску…– зябко повела она плечами, отошла, став у окна. Фигура её по-детски угловатая, растерянность её и беззащитность вызывали во мне чувство щемящей жалости, казалось маленькая птица, нахохлившись, сидит на голой ветви под холодными порывами свирепого ветра и дождя, и в то же время непостижимая сила таилась на дне её глаз.

– Понимаете, такое ощущение, как будто что-то окончилось… Ушло…– тихо заговорила она, глядя в окно: – Окончилось не начавшись, ушло… – И всё таже, тревожащая меня печаль и растерянность в её взгляде, голосе: – Не приходя..? – закончила она: –Тоскливо… И грустно…

Я подошёл и стал рядом с нею, не спуская с неё взгляда. Тихие её слова, как капли расплавленного металла проникали в меня, ожигая непонятной тревогой, тоской. Хотелось помочь ей, защитить её, я забыл о том, что впервые вижу её, не знаю, кто она… Для меня существовал только этот единый миг, без прошлого и без будущего… Судорожно сглотнул я ставший в горле ком:

– Чем могу я помочь вам? – спросил охрипшим голосом, она, казалось, не услыхала моих слов:

– Что-то происходит, а мы даже не в состоянии понять это…Что-то удивительно прекрасное и значительное происходит в непрерывной череде событий вокруг нас… Невидимое нами, касается оно нас легчайшим дуновением, порождая грусть о несбывшемся… – повернувшись ко мне, выплеснула растерянность своего взгляда:– Что происходит с нами? Почему каждое мгновение наполняет сердце грустью и нежность? Грустью и нежностью…– повторила она почти шепотом,эхом отзывались во мне её слова. Голос её чистый и нежный, звоном драгоценного хрусталя зачаровывал меня, приковывая всё моё внимание.