Страница 24 из 25
Иногда мы втроём собирались у них в комнате, пили вино или пиво, и тогда они частенько удивляли меня своими рассуждениями. Так, как-то расположившись с бутылкой вина у ребят в комнате, мы трепались на разные темы, и зашёл разговор о различном отношении к любви у парней и девушек.Моё заявление, что любви все возрасты покорны, вызвало улыбки. И Антон, покачивая стакан с вином, прищурился:
– Вот человек существо млекопитающие, а у них в этом отношении нравы почти одинаковы. Вот олени, на зов самца собираются не только самки, но и конкуренты. И если проблем у самок нет, то вот самцу приходится не сладко…
Витёк рассмеялся:
– Не то слово, не сладко… Драться приходится непрерывно. Но мне нравится петух. Найдёт пару зёрнышек, то вместо того что бы быстренько, втихаря, склевать, этот дурик, сзывает своих дур-кур, которые быстро склёвывают всё! И следит, что бы чужие не проперлись, территорию защищает.
Я возмущённо удивилась:
– Так значить, девушки – куры-дуры?
Братья ухмыляясь, переглянулись. Мы с Антоном сидели у него на коечке, опираясь спинами на стенку. И он прижал меня, целуя в макушку.
– Просто в отношении к любви у мужчин и женщин совершенно иные отношения. Для парней гораздо важнее самоутверждённость. Это своего рода победа оленя над всеми конкурентами…
Витёк, сидя на своей койке, прикрыл рот, пряча зевок, добавил:
– Согласись, в такой ситуации, мысли у самки оленя и у самца совершенно разные. И главным для него становятся, не покорные дуры, собравшиеся около его в стадо, с которыми у него нет ни каких проблем. А вот бой с конкурентами, это ещё та проблема! Стать альфой, вот его проблема.
Слова Витька о покорных дурах, заставили меня показать ему язык, что бы не задавался. А он скорчил рожу, оскалившись.
– Вот, исходя из различия проблем, стоящих перед самцами и самками, попробуй оценить и отношение парней и девушек к любви. – прихлёбывая из стакана, сказал Антон. Витёк потянулся, намекая, что пора заканчивать и подвёл итог:
– И если для девушки важно внимание альфы, ради которого она выбирает наряды, крутит причёски и красится со всей силы… А вот у парней задача другая. Как же добиться статуса альфа самца!
И хоть не часто получались у нас такие вечеринки, но были они очень интересными. Эти парни могли говорить обо всём: о времени и пространстве, о вечной жизни и сущностях из которых состоит человек… И всегда это было настолько неожиданно…
Антон просто потряс меня, когда я узнала, что оказывается и он и Виктор, кроме того, что учатся, Антон в политехе, а Виктор в универе на юриста, ещё и служат на пожарке… Как пошутил Антон – рядовыми топорниками! И дежурят там, через два дня на третий.
Я не удержалась, и как-то в конце апреля, возвращаясь от бабушки, часов в семь вечера, решила заехать, посмотреть, как там Антон служит.
Его пожарная часть оказалась рядом с входом в метро. Я подошла ближе, на фасаде здания четыре бокса за застеклёнными воротами. В крайнем стояла огромная красная машина-лестница, а три бокса были пустыми.
И вдруг, на площадку перед боксами, распугивая сигналами прохожих, въехали две красные пожарные машины. Из них вышли пожарные в мешковатых светло рыжих брезентовых робах, в белых, в пятнах копоти, касках, перепоясанные широкими поясами, увешанными какими-то железяками. Антон сказал, что эти робы называются боёвками. Один из пожарных махнул мне рукой и пошёл, вмести с другими, открывать ворота. Загнали в боксы машины, и он направился ко мне, снимая на ходу каску.
В этой боёвке Антона было не узнать, а когда наклонился и поцеловал, то я почувствовала запах… Это было ещё что-то… Антон прочёл по выражению моего лица мой восторг, от этого смрада из дыма, копоти и ещё чего-то, но отвратительного. Ухмыльнулся:
– Это, конечно, не шанель. Но для нас привычнее. Катя, подождёшь? Я сниму боёвку.
Я кивнула, соглашаясь. И вскоре он вышел уже в простой солдатской форме. И если боёвка у меня ни с чем не ассоциировала, то солдатская форма заставила взглянуть на Антона совсем другими глазами, пробудив в памяти кадры из военных фильмов. Одежда совершенно преобразует образ человека, и я уже как-то, даже прикоснуться к нему боялась. Но он прижал покрепче, дымом и копотью от него уже почти не тянуло, запах был необычный, ни на что не похожий, странный загадочный.
– Я уже на посту. Это называется пост на фасаде. – улыбнулся он, заметив мой взгляд: – Что, в простой солдатской хебешке, признавать не хочешь? – спросил, почувствовав мою нерешительность.
Я только крепче прижалась:
– Это вы на пожар ездили?
– Не, на ознакомление. На швейную фабрику. Регулярно посещаем разные объекты, на случай пожара, чтобы знать, где, да что…– вдруг рассмеялся:
– А тут нас выгнали. Мы с Козаком по четвёртому этажу шарились, где гидранты, где краны, запасные выходы… А там, за швейными машинками, море дивиц, женщин. А мы лазим, оцениваем ситуацию. Когда дама почтенная, лет под сорок, бежит прямо к нам. Молит: – Мальчики, вы мне смену срываете! Я вас прошу, уходите, мои девушки теперь до конца смены в себя не придут! Сплошной брак гнать будут!
Мы с Козаком, осматриваемся, да, у дивиц тихая паника, на нас, как на инопланетян смотрят. Козак чуток с этой начальницей поспорил, он ещё тот сердцеед. Чего-то, да и выпросит, хоть поцелуй, хоть свиданку. – закончил рассказ Антон.
Я представила, как бы это у нас на лекции смотрелось, если бы, вот так, зашли бы такие инопланетяне… Да, пожалуй, паника была бы ещё та.
Мы отошли к входу в метро, ограждённому мраморным парапетом. Я достала из сумки, прихваченные у бабушки, пирожки:
– Будешь?
– Ну так, пожарный ещё от пирожков никогда не отказывался. – засмеялся он.
Мы, опираясь на парапет, стояли и ели пирожки, а прохожие поглядывали на эту идиллию.
– Тоха, – решилась и я назвать его так, в солдатской форме, ему, как ни какое иное, подходило такое обращение: Тоха…
– Чего? – недоумённо глянул. Но мне понравилось так его называть:
– Тоха-Антоха… – продолжила, насмешливо глядя.
– Так ты дразниться… – он прижал меня и резко прикусил мочку. Меня как будто электрическим током до самых пят пробило.
– А вот тебе. Ещё будешь?
Я извернулась и вцепилась в его мочку. Он тихонько взвыл:
– Караул в ружьё! Нападение на пост! – посмеиваясь, начал он мять меня, пытаясь опять дотянуться до моего уха. Но я лихо сопротивлялась. Так что достались ему только мои губы.
Мочка — это моё самое уязвимое место, и он об этом хорошо осведомлен, отлично изучил все мои уязвимые точки.
Согласно китайской медицине в мочке находится множество акупунктурных точек. И сочувствую я людям, у которых нет мочки.
Чуток успокоившись от борьбы за моё ухо, я спросила:
А что остальные делают?
Он пожал плечами:
– Кто ужин готовит, а кое-кто занялся главным – козла забивают.
– Какого козла? – я была поражена.
Он засмеялся:
– Ну, ты даёшь. Не пугайся –в домино играют.
– Тоха, а вот меня давно интересует психологическая загадка.
– Валяй, если не разгадаю, то набрешу с три короба.
– Нет, серьёзно. – начала я: – Помнишь, спрашивают: –Тонут физик и лирик. Кого надо спасать первым? А вот пожар, а спасти можно только одного. Кого надо спасать?
Он нахмурился:
– Выбора никогда нет. Всегда стараешься спасти всех. Потому и гибнут и травмы получают пожарные. Даже в голову не приходит мысль о, том, что надо кого-то выбирать.
Он помолчал, что-то вспоминая, и хмуро продолжил: