Страница 45 из 50
От этого потрясающего разум и душу Мариса Залесского вида и льющейся на пол алой в струях переливающейся в тускловатом свете горящих здесь зажженных и развешенных по каменным стенам факелов. Его, вообще невообразимо заштормило, точно в морской качке. Закружилась черноволосая тридцатилетнего брюнета чеха голова. Он даже закачался по сторонам, как тот безголовый человек с почти черной в склизком омерзительном телесном жирном поту кожей. А детородный торчащий, точно винтовочный острый стальной штык, упирающийся и рвущий тугие нательные под джинсами плавки, опять задергался там, в дикой судорожной агонии..
- Смотри - она ему самодовольно сказала, сверкая своим черными, не моргающими очаровательными в убийственной красоте на миловидном личике под тонким изогнутыми черными бровями глазами, произнесла ему еще – Вот, что такое ад. Хочешь еще? Смотри.
Рокси поманила указательным пальцем правой своей стигмата сенобита рукой того безголового человека. И тот пошел к ним обоим, по-прежнему сильно раскачиваясь по сторонам.
Тот, точно услышал ее.
А подойдя, рухнул на свои колени у спускающихся в его камеру каменных ступеней. Прямо у ног этакой своей повелительницы, Богини, надзирательницы и хозяйки.
Взяв в руки отрубленную черноволосую мулата полукровки голову с открытыми, выкатившимися из-под верхних широко открытых век, вытаращенными от непереносимых вечных страшных мук и страданий боли, бегающими по сторонам карими глазами. Стал, толи молить о пощаде и прощении, толи просить еще чего-то более страшного и мучительного. Его полные в открытом рту синие мертвые губы беспрерывно шевелились, хотя сам рот был стиснут плотно от болезненной смертной судороги. А в собачьем оскале белых ровных зубов, что закусили выпавший при казни изо рта язык.
Рокси ему произнесла - Некогда этот грешник был самым богатым в городе Нью-Йорке бизнесменом криминального мира. А теперь, он вечный пленник шкатулки Лемаршана. Молящий снова и снова об одном и том же.
- О любви. Вечном сладострастном и беспрерывном желании секса, как и ты, Марис Залесский. И сопутствующей этому впоследствии многострадальной в непереносимых муках смерти – она ему произнесла и показала свое правой рукой на вечно торчащий детородный член обезглавленного человека мучника.
- Такой же совершенно бесстыжий развратный и испорченный вагинострадалец, как и ты – она ему произнесла и усмехнулась – С той лишь разницей, что ты не совсем есть ты. И поэтому ты на этой стороне этой тюремной решетки и со мной, а не в руках моего потенциального садиста маньяка, не особо мною любимого Пинхеда.
Она указала той же рукой на торчащий в джинсах детородный орган Мариса Залесского.
- Мучитель мужского здравого сознания – произнесла она Марису – Причина всех мужских бед. И Рокси повернулась к Марису Залесскому ухватившись своим утонченными женскими пальчиками правой руки в то,
что было у него промеж ног. Сдавив это его причастие половой вагинальной любви вместе с яйцами в комок своими сильными женскими пальцами. Заставив Мариса даже присесть на подкошенных ногах от боли.
- О! - Марис Залесский, простонал, закатывая свои карие под лоб глаза.
- Хороший отросток. Не хуже этого - произнесла сенобитесса Рокси ему, глядя черными своими ледяными не моргающими демоническими глазами в его карие молящие ее о страдальческой боли и безграничной к ней любви глаза – Наверное, Барбара Сташковски его очень любила, как и тебя, Марис Залесский.
Он ничего не мог ей ответить. Лишь тяжело и натружено всей мужской грудью дышал, содрогаясь всем своим телом в мелкой любовной дрожи. Рот сам отказал ему в словесности. Язык онемел и прилип к нижней челюсти. Он лишь терпел острую телесную обостренную боль и наслаждался ей в полной мере. Марис Залесский привыкал к этому миру, как и обещал ему булавочноголовый руководитель и командир демонов людей сенобитов Пинхед. Мелкий сладостный возбужденный трясун, охватил все его Мариса тело от обнаженного сверху полностью мужского торса до самых пяток и кончиков пальцев ног.
- О чем, же? - Марис произнес дрожащим взволнованным от потрясения и сексуального полового перевозбуждения своим голосом.
- Знаешь, как зовут этого безголового несчастного? – произнесла она ему.
- Как? - он еле смог произнести и выдавить из себя.
- Никак – она произнесла ему и громогласно, сотрясая каменные стены лабиринта своим звонким голосом, рассмеялась. И, затем еще ему произнесла - Его некогда звали Оливер Макафферти. Мафиози и наркодиллер из города Нью-Йорк. Он потерял свою голову от сумасшедшей безрассудной жертвенной любви. От руки своей же любимой убийцы женщины. И теперь, он наш вечный пленник. А куда теперь ему без головы? - она насмешливо и жестоко произнесла Марису, точно на что-то намекая, держа того опять за левую руку своей правой рукой, точно жертвенного бычка на привязи, ведомого собственноручно на само заклание.
- Он, ведь о чем-то тебя, умоляя, просил? – спросил ее Марис Залесский.
- Чтобы ему в очередной раз отрубили голову. Приростили и отрубили – произнесла ему сенобитесса Рокси – Сейчас ему это доставляет сладостное болезненное удовольствие. Как та, что была тоже здесь сенобитом и звалась проволочная женщина. Полусумасшедшая Джудит Флоэрти, подружка нашей черной святой аббатесы Николетты. Что была отсюда изгнана сами нашим Богом Левиафаном.
Рокси повернулась и пошла дальше и повела за собой Мариса Залесского.
- Знаешь, мне это уже порядком надоело. Пусть просит об этой услуге, кого-то другого – произнесла Рокси ему. Уводя от стоящего на молебенных коленях в проеме у каменных ступеней двери своей зарешеченной стальными прутьями камеры сладостных страданий, мук и пыток обезглавленного человека.