Полёт совиного пёрышка

Интересно, те люди, с памятью которых незаметно поработал в тот момент Уэлт, внушив нужные решения – они ничего не почувствовали и позже, уверенные, что сделали выбор и должным образом оформили документы самостоятельно?

И всё-таки не верилось мне, что у Уэлта нет личного интереса. Можно ли так беззаветно служить человеку, выполнять все его прихоти и при этом никоим образом не применять свой дар к нему непосредственно? Верген утверждал, что можно, а я недоверчиво поднимала брови.

– А Ализарда? – не могла не спросить я. – Её ты втянул в эту аферу так же, с помощью своего исполнительного слуги?

Верген скривился.

– Я и не думал её втягивать. Я всего лишь искал исчезнувшую наследницу Эртона эйр-Тальвена и, разумеется, предположил, что родная тётя в курсе, куда ты могла податься. Только вот Лиз мне не поверила, не поверила в изменение приговора в твою пользу и уверяла, что понятия не имеет, где ты. Уэлту не удалось покопаться в её памяти: на твою тётушку ментальные фокусы не действуют. Она не подвержена воздействию этой магии, к моему сожалению.

– Вот как?

По словам Вергена, он потратил немало сил, чтобы убедить Ализарду. Она получила подтверждение суда, что семья эйр-Тальвен оправдана и только тогда начала разговаривать с настойчивым незнакомцем, жаждавшим повесить на себя опекунство. О тёте муж говорил совсем уж неохотно, посматривая на меня с опаской, будто ожидал, что я прямо тут кинусь на него со своей цепью и начну душить. Но основное я поняла. Верген уже тогда обдумывал варианты, которые позволили бы ему оставаться подле меня как можно дольше, и то, что я не знала об изменении решения суда, было ему на руку. А Лиз… Она привыкла к обеспеченной жизни в семье моих родителей, ужасно расстроилась, что в завещании мой отец не назначил ей хоть какого-нибудь содержания, а тут такой шанс подобраться к немалому состоянию поближе. Пусть через опекуна племянницы, но зато можно не ждать моего совершеннолетия. Лиз не считала себя ужасной транжирой, но любила красивые вещи, хотела вести комфортный образ жизни. Верген хмыкнул, выдавливая из себя фразы: якобы он сам не понял, каким образом попытки Ализарды договориться с ним приняли ту форму, в которой оба они существовали и сейчас. А мне снова очень хотелось зажать кулак зубами, чтобы не расхохотаться в голос.

Если верить Вергену, когда он наконец получил мой адрес, Ализарда не стала предупреждать меня, не сообщила, что мне уже ничего не грозило и я могла бы спокойно вернуться домой. Сначала раздумывала то об одном, то о другом, тем самым позволив Вергену инсценировать мой арест и последующее освобождение «спасителем» и «благодетелем». Потом приехала в Риагат, увидела, что со мной обращаются неплохо – первые месяцы так оно и было – и… Верген отвечал уклончиво, так что я только догадывалась о решении любящей родственницы. Опекун распоряжался моими деньгами и не забывал делиться с прелестной очаровательной молодой женщиной, пролезшей в его постель. Все оставались довольны. Я только так и не поняла, как отнеслась Ализарда к женитьбе Вергена на мне. Для него это оставался единственный способ доступа к состоянию, но Лиз… Зная, что в супружескую спальню Верген в то время регулярно захаживал… Этого мне не понять.

Если каждому из сказанных мужем слов можно верить. Наверное, я всю оставшуюся жизнь буду сомневаться во всём, что услышу и узнаю. Крайне горькое чувство.

Но то, что сообщил мне Райдер, Верген сейчас так или иначе подтвердил. Голова кругом. Как всё это сочеталось с маской Верховного судьи?! Чего он хотел от меня на самом деле?! Я подавила жгучее желание потереть виски и спросила то, что, в общем-то, прямо сейчас не имело для меня значения:

– А что же ты, в таком случае, так зациклился на ребёнке от меня? Тётушка моя тоже с магией, пусть и слабо выраженной, но всё же. Раз у вас с Ализардой всё так хорошо сложилось – что ж ты не обзавёлся ребёнком от неё?

Глава 38.1

– Тебя это не касается, – буркнул супруг.

Я с усилием затолкала обратно зарождающийся невесёлый смешок.

– Как это не касается? Я ведь твоя законная жена. Хотя законом в нашем браке и не пахнет.

– Почему же! Мы женаты самым законным образом. Законного наследника я и хотел. Но раз уж ты не в состоянии оказалась справиться с такой естественной для каждой женщины задачей… Впрочем, не для каждой. С вашей семейкой сплошные проблемы! – с досадой сказал Верген.

– Вот и незачем было в неё лезть, – едва слышно отозвалась я. – Так что с Лиз?

Муж покосился на меня со злым неудовольствием.

– Последствия длительного приёма противозачаточных зелий и возраст.

Я всё-таки прыснула в кулак.

– Тёте тридцать три! А было и того меньше. Не такая уж суровая зрелость, чтобы не зачать. В побочное влияние зелий я тоже не верю: дражайшая тётушка не стала бы покупать их у сомнительных лекарей. Верг, а может, дело в тебе?

– Прекрати звать меня этой дебильной собачьей кличкой! – рявкнул мой супруг.

– Как скажете, дэйн Уинблейр.

– И не смей обвинять меня в том, чего нет! Я абсолютно здоров, чего не скажешь ни об одной из вас!

Ишь, как его задело-то… Не буду нарочно злить, как бы ни хотелось. Выяснить его намерения и решить, что делать дальше, сейчас важнее. Я облизнула пересохшие губы. Ещё немного, и забуду о гордости и попрошу воды. Я поднялась и принялась мерить шагами небольшое круглое пространство. Вопросов оставалось ещё много и было бы здорово, чтобы терпения и болтливости мужа хватило на все ответы. То, что Верген вообще хоть что-то отвечал, не сулило мне ничего хорошего, но… Не станет же он меня убивать? Десять лет ещё не истекли, я пока нужна ему…

– Ладно, раз ты так в этом уверен, – примирительно согласилась я.

– Уверен! – прорычал муж.

– Как скажешь, – столь же мирно повторила я, перешагивая через какой-то хлам и кучки мусора. – Какой сегодня день, напомни? Ты так быстро добрался до Бейгор-Хейла… Неужели потратился на тоннели? И в прошлый раз тоже?

– Потрясающая догадливость! – съязвил Верген. – Я бы и ветер оседлал, будь это возможно!

Но о дате – снова ни слова. Сколько я уже здесь?!

– Но почему так поздно выехал? – нейтрально расспрашивала я. – Разве моя замечательная родственница не доложила тебе о моих планах сразу, как узнала?

– Потому что Ализарда, при всех её неоспоримых достоинствах, жалостливая дура, – процедил муж. – Ей, видите ли, уже в который раз пришло в голову, что я несправедлив к тебе и пора прекращать всё это. Ха. Но тебя всё устраивало! А эта женщина и сама увязла в нашей… хм… жизни весьма основательно. Ты ведь не простишь и ни верингом с ней по своей воле делиться не станешь, разве не так?

Я слушала и поражалась. Какой-то непрерывный бред… Пожалуй, мне надо выяснить ещё один момент и после этого попросить оставить меня одну. Голова скоро взорвётся; всё, что я узнала за последний…последние… сутки? Часы? Нужно было как следует обдумать, если на это оставалось время. Я очень боялась, что его не было.

– А такое прощают? – вопросом на вопрос ответила я вслух. – Создавать видимость поддержки и помощи, снабжая деньгами, скорее всего, моими же собственными – ровно той суммой, на которую нельзя ничего организовать. Ррох!.. Делать вид, что мои картины кто-то покупает!..

– А их покупают, – внезапно хмыкнул Верген, не спуская с меня глаз: я так и кружила по периметру, но к мужу не приближалась. Зачем бы? – Сам был крайне удивлён, что у таких по-деревенски примитивных работ найдутся почитатели.