Полёт совиного пёрышка

Время перестало ощущаться, то ли застыло, то ли, напротив, неслось со скоростью ветра; я то пилила стягивающие путы, то останавливалась, чтобы дозваться магию, но последняя капризничала и помочь распутать узлы не желала. А ведь такие красивые, полные яростной силы молнии получилось призвать без малейших усилий!..

Когда ключ заскрежетал в двери второй раз, я едва успела подхватить осколок и зажать его между ладонями. В мою временную темницу шагнул тот, кого я меньше всего хотела видеть. Задрав подбородок, я уставилась в непроницаемое лицо Вергена, а сама незаметно пошевелила руками: нет, всё ещё стянуты. Никто из нас не торопился первым нарушить молчание. Ещё ночь, утро следующего дня? День? Что?!

Верген ухватил меня за волосы и заставил подняться на ноги. Я не произнесла ни звука, только беззвучно охнула от боли в затёкших ногах. Я… Чем бы всё не обернулось – я найду способ освободиться! Не сейчас, так позже, но обязательно. Не знаю, что он прочёл в моих глазах. Так же молча, с отстранённым видом Верген коротко и сильно ударил меня по лицу.

Глава 37.2

Когда я пришла в себя, мрак сменился подобием дневного света. Утро или день – я не чувствовала времени – наступило тягостно-серое. Для полного погружения в безнадёжность не хватало стука дождевых капель снаружи, впрочем, едва открыв глаза и привыкая к неяркому свету, я не поняла, где оказалась. Один глаз приоткрывался с усилием, словно что-то мешало векам двигаться свободно.

Память услужливо подкинула полное сдерживаемой ярости лицо Вергена. Резкий и точный удар… один, второй… и жёсткий кулак в висок, после которого накрыла густая темнота. Я приглушила вырвавшийся стон и потрогала лицо. Пальцы нащупали некую неровность и ссадину под глазом, припухшее веко. Верген время от времени носил кольца, предпочитая массивные, с толстыми ободками и причудливой оправой камней. Судя по повреждениям, и сегодня какое-то кольцо на мужнином пальце было. Нос казался целым, ровным, а скулы и подбородок при незначительном нажатии отозвались болью. Ох, кажется, синяков на мне изрядно. И что-то неправильное в… Стоп. Руки.

Я опустила взгляд на собственные кисти, запачканные пылью подушечки пальцев и ладони. Верёвочные петли и узлы более не удерживали руки за спиной.

Вот как. Скверно. Очень скверно. И это было не всё.

Оба моих запястья обхватывали украшения, вызывающие ужас у каждого мага. Браслеты из очень светлого матового металла с вплавленными частичками камня. Цельные, без единого шва, неприятно холодные, но это ерунда. Эти браслеты полностью блокировали живущую внутри силу. Если я ещё полминуты назад надеялась осмотреться, оценить обстановку и воззвать к собственному дару, чтобы освободиться, то эта надежда осколками разлетелась, оставив вместо себя мучительную безысходность.

Где Верген только раздобыл это?!

Но даже браслеты не являлись единственными ограничителями свободы. На мне была цепь, не дававшая широко развести руки в стороны. Достаточно лёгкая и тонкая, но – я подёргала, с отвращением слушая, как звякнули звенья – крепкая.

Совсем плохо. Отвратительно. Человек, звавшийся моим мужем, настолько меня боялся?

Без паники, Дэри. Сначала надо понять, где я и как много времени прошло с возвращения из дома на Тисовой. Я огляделась.

Предыдущее маленькое помещение сменилось на более просторное, с плавной линией стен и узким окном. Похоже на верхний этаж одной из башен. Небольшая дубовая дверь, окованная железом, была закрыта. Интерьер единственной комнаты нисколько не радовал: островки соломы на каменном полу, слева от окна сундук с небрежно наброшенным на крышку покрывалом, горка пыльной рухляди у другой стены и рядом с ней ведро. Я моргнула, пытаясь понять его назначение.

Не верилось до конца. Вот сейчас, сейчас этот неприятный сон закончится. Только и браслеты, и цепь были слишком реальны. А кусочек неба в оконце действительно говорил о светлом времени суток.

Я поднялась на ноги, кое-как прошлась от стены к стене, выглянула в окно. Цепь противно поскрипывала-позвякивала, кожа рук под всеми этими «украшениями» нестерпимо чесалась. Ржаво заскрипели дверные петли, заставив меня рывком развернуться на звук. Вдруг это сыч нашёл способ тихонько прокрасться сюда?! Но в открывшуюся дверь, пригнув голову, шагнул бессменный лакей моего мужа, Уэлт. Ну надо же, даже в этом случае Верген потащил его с собой!

Я молча смотрела на слугу, он так же молча, без тени былой почтительности, разглядывал меня. Только форма на нём и оставалась привычной глазу, остальное… Нет, это был всё тот же человек и в то же время что-то в нём казалось неуловимо другим. Слишком пристальный, сканирующий взгляд?

– Как это понимать? – нарушила молчание я и приподняла руки, тряхнув оковами.

– Я только выполняю просьбы дэйна Уинблейра, – негромко проговорил Уэлт.

– Так это твоих рук дело? – я снова позвенела цепью.

Лакей не ответил. За его спиной послышались шаги и, судя по спокойствию Уэлта, это не Рене поднимался по узким крутым ступеням. Как только меня затащили-то сюда по неудобной лестнице?..

Рене. Где он? Что с ним? Эти вопросы просто сводили с ума, почти заглушая другие. О зеленоглазом предателе я старалась не думать. Не сейчас. Потом, когда хоть сколько-нибудь разберусь в происходящем и выясню, где мой сыч.

Из-за спины Уэлта выглянул Верген. Его костюм был измят, верхние пуговицы сорочки небрежно расстёгнуты, из нагрудного кармана торчала сигара. Лицом он тоже был несколько помят. Таким, да ещё в скудном дневном свете, он выглядел старше своих лет. Я смотрела, как он взбирается на последние ступеньки и жалела, что не могу отправить его пересчитывать оные в обратном порядке, причём быстро и стремительно. Тяжело дыша, муж остановился подле слуги, одарил меня неприветливым взглядом и зачем-то потрогал кончик выглядывающей из кармана сигары.

– Ну что? Есть результат? – нарочито небрежно, но мне послышалось, напряжённо, поинтересовался Верген у Уэлта.

Лоб Уэлта перечеркнули хмурые морщины, и только теперь я заметила бисеринки пота на его носу и над губой.

– Не получается, – отозвался Уэлт, и в его голосе напряжение прозвучало отчётливо.

– Как это понимать? – сквозь зубы прошипел муж, непонятно к кому из нас обращаясь.

Уэлт метнул в его сторону нечитаемый взгляд, а потом в упор посмотрел на меня. Я – на него, начиная догадываться… Прищурилась в попытке уловить, услышать, почуять… напрочь забыв на несколько мгновений о блокираторах на руках. Ррох.

– О чём вы? – требовательно позвала обоих мужчин я.

Мне надо было услышать подтверждение от одного из них. Проклятье, так близко! Так незаметно! Разве мог кто-то догадаться!

– Тебя это не касается, – процедил Верген, продолжая свои переглядывания со слугой.

– Как раз меня это больше всего и касается!

Уэлт выразительно поднял брови. Он явно жаждал что-то сказать, но так, чтобы сказанное не достигло моих ушей.

– Иди вниз, Уэлт. Чуть позже поговорим.

Лакей кивнул и тихой тенью растворился в дневном сумраке, даже лестницу преодолел бесшумно.

Я неверяще покачала головой и отступила назад, опустилась на сундук – ноги перестали держать, а присесть больше было некуда. Хотелось есть, ещё больше хотелось пить, и другие, не менее важные, потребности организма всё настойчивее заявляли о себе. Но я всё вспоминала те слова лэйр-Альвентея о поставленной на меня защите, об интуиции, что-то там у него потребовавшей.