Полёт совиного пёрышка

Какое, от кого?..

Почему так неудобно и так неправильно ощущается тело?..

И холод, облизывающий плечи. Холодно, несмотря на душный воздух. Не просто душный, а пропитавшийся целым букетом запахов, острых, пряных и сладких. Что-то знакомое чудилось в тех нотах. Герань? Гвоздика? Ваниль? Я снова кое-как приподняла опустившиеся веки. Кажется, свечи, расставленные на полу, достаточно далеко от меня, чтобы случайно задеть. Опять шум и возня… за дверью? Что это за дверь, где? Новый возглас на чужом отрывистом языке. Рене. Крылья. Альнард.

Мне нужно как-то сбросить с себя этот липкий сонный морок. Как я в нём оказалась?

Проснуться. Я смогу. Я одолела смертельную лихорадку, хотя нет, в той лихорадке был какой-то подвох. Какой?.. Потом вспомню, сейчас главное – проснуться и встать. Встать не было сил. Но Рене будет проще, если я не буду валяться на полу… Я медленно повернула голову, но наткнулась на темноту. И руки: я не могла ими пошевелить. Вообще. Надо хотя бы позвать, сказать, что я жива, что я здесь.

Смесь ароматов отнимала разум, погружала в сон. Но раз он рядом, он обязательно спасёт. Он – Рене, тот, кто меняется местами с маленькой пёстрой птицей. На этой мутной мысли я отключилась.

Паутина сна отпустила нехотя, снова через тупую боль. Тело затекло в неудобной позе; я подышала открытым ртом и поняла, что ужасно хочу пить. И замёрзла. Но ещё сильнее хотела понять, что произошло и где я. Я дёрнулась, пытаясь сесть, и наконец сообразила, что так сильно ограничивало малейшее движение: руки были связаны за спиной. Не самое приятное открытие, если тебя окружает неприветливая темень: свечи, то ли пригрезившиеся ранее, то ли действительно расставленные здесь на полу, успели погаснуть или догореть. И – вельвинд. Он мне тоже почудился?

Сосредоточившись на простой задаче, спустя минуту или час я её решила: тело смогло принять сидячее положение, глаза привыкали к темноте, но обстановку помещения я пока не могла определить. Только то, что само помещение маленькое. Остаточные ноты трав и пряностей напоминали те, что вызывают вялость и сонливость. Скорее всего, для того помещение и окуривали. Но разве недостаточно оказалось удара по голове, чтобы?..

Удар. Я разговаривала с экономкой, когда кто-то второй огрел меня по затылку. Как давно это было? Темнота мешала, а ещё та шумная возня, сопение и выкрики злых голосов прекратились. Как же пить-то хочется!.. Я провела языком по сухим губам и принялась раскручивать запутанный клубок памяти.

Рене. Где он, что с ним? Почему я всё ещё связана и взаперти?

Артефакты – на месте ли они? О том, что они вообще из себя представляли на самом деле, я пока думать не могла, хотелось хотя бы в одном убедиться: при мне ли они или отобрали. Положение рук мешало проверить карманы в складках юбки. Амулет, якобы защитный, позволяющий определять второму лицу, что с первым всё в порядке… я судорожно перевела дыхание – на шее под слоями одежды что-то ощущалось. Чем был на самом деле этот парный амулет, я теперь уже не знала. А если маячком, чтобы легче определить моё местонахождение? Сняла бы без сожаления, но как?

Где Верген?

Где Верх… Райдер? Чего от него ждать? В том, что он опаснее моего мужа, я не сомневалась. Чья ложь больше? Должна ли я ожидать скорого ареста и сопровождения в дворцовые подземелья, или Верховный судья раскаивается в своей ошибке и единственным его стремлением было хоть что-нибудь исправить?

Как же больно.

И как же мало прожило моё доверие.

Тише, Дэри. Жалость и сожаления – потом. Сначала нужно освободить руки. Связанными, да ещё за спиной, неудобно чертить заклинания, а творить магию без помощи рук я пока не научилась. Тем не менее кое-что можно сделать даже в таком положении, но лучше, конечно, распутать грубые узлы, вернуть кистям нормальный кровоток. Понимать бы ещё в этом мраке, чем можно перерезать или перетереть верёвку.

Скрежет ключа в замочной скважине заставил подпрыгнуть на месте и напряжённо уставиться в ту сторону, откуда шёл звук. Рене или Верген – кто из них?! Полоска тусклого света становилась всё шире по мере того, как открывалась дверь. Я заморгала.

– Никак очухалась, – с неудовольствием протянул женский голос.

– Ну и хвала Велейне, – ворчливо отозвался другой, мужской, немолодой. – Боялся я совсем зашибить ненароком. Не надо было кочергой-то…

Я выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Кочергой, значит.

– Дэйна Гертана, вы на меня не серчайте, – без особых извинений продолжал второй голос. Он принадлежал садовнику Саркену. – Я с магами как-то не привык иметь дел, кроме…гм…да… а вы ещё и неопытная, не знаешь, чего ожидать, вот и… Для нашего общего спокойствия, значит. Болит голова? Может, вам компресс холодненький?..

– Ты совсем сдурел? – возмутилась Яола, не торопившаяся пересекать порог. Она так и стояла на границе неяркого света и темноты, а я быстро оглядывала комнатку, в которой оказалась. Всей мебели – старый стул и плетёная корзина без ручки. Тонкая вытертая циновка на полу. Окна нет. – Ты ещё жаркое горячее этой ведьме предложи! Да дорогим вином запить! И руки развяжи, то-то она обрадуется! Смотри, и тебя в какую птицу, а то и в крота превратит!

– Какая я, оказывается, страшная, – хрипло сказала я, сидя перед своими бывшими слугами на полу. – Воды бы не помешало, а без вина обойдусь.

Воду мне, оказывается, принесли. В грубой глиняной кружке. Не сводя с меня настороженных глаз, Саркен протиснулся в комнатку и поставил кружку прямо на пол, после чего резво выскочил обратно.

– Всё равно не серчайте, – пробормотал садовник.

– Какой сейчас день? – задала я один из наиболее волнующих вопросов.

– Неудачный для таких ведьм, как вы, дэйна Уинблейр! – ответ Яолы сочился ядом. – Дэйн Верген скоро будет здесь, вот пусть сам вас и решает… то есть, что с вами делать, куда везти.

– Куда ж меня везти-то? – удивилась я. – За дар у нас не судят, напротив, всячески помогают обучать и развивать.

Про то, как уважаемый дэйн Уинблейр мечтал заполучить наследника магической крови, я упоминать не стала. Поразительно всё же: к магической защите, опоясывающей стены замка, прислуга относилась нормально, от целителей с даром, коих иногда привозил сюда Верген, никто в ужасе не шарахался, магическими светильниками и артефактом связи Яола пользовалась весьма уверенно, кухня замковая – и та была оборудована кое-какими магическими приспособлениями, а ведьма – я.

Как скоро прибудет Верген? Или уже явился?

– Смотря что развивать, – поджала губы экономка. – От вашего пользы никакой нету.

Я почувствовала, как из глубины души поднимается гнев. На эту недалёкую женщину, на топтавшегося под дверью Саркена, на бессмысленное перебрасывание фразами и отсутствие нужных ответов.

– Где моя птица? – раздельно выговорила я.

Почему, почему у вельвинда не получилось ко мне пробиться?

– Парень-то этот бешеный? – скривилась Яола. – Тебе не о птицах думать надо, а о том, какой ответ перед мужем держать будешь!

О-о-о, я бы сначала послушала, какие ответы у него для меня есть!

– Даже интересно, высоко ли мой муж ценит твою преданность, – не удержалась от колкости я.

– Высоко! – с вызовом ответила экономка. – Хозяин умеет ценить хорошую службу.

Я язвительно усмехнулась. Не тратя более на меня слов, Саркен запер дверь, не позаботившись оставить внутри хоть небольшой источник света. Ладно. Судьба Рене волновала в первую очередь. И собственные руки. И предстоящая встреча с Вергеном. Разыгрывать перед ним смиренную овечку я больше не могла. Что-то во мне сломалось, да и не поверит больше Верген в мою обманчивую покладистость. Я дождалась, когда за дверью стихнут шаги, подобралась к тому месту, где оставили на полу кружку, и попыталась из такого положения сделать хотя бы пару глотков воды. Получилось разве что язык смочить. Но кружка нужна была мне для другого. Не знаю, способна ли глиняная посудина решить мою проблему, но ничего другого под рукой не было. Как я разбивала глиняные стенки – неловко вспоминать. Драгоценная вода расплескалась по полу, извивалась и изворачивалась я, чтобы потерявшими чувствительность пальцами ухватить наиболее острый черепок.