Страница 19 из 27
— Ладно пошли дальше, — предложил я. — Заодно подумаем, каким образом застреленная Лилечка может остаться в живых.
— А, может и правда, черный бог сатанистам помогает? — предположил Иван Иванович. — Не зря же столько сведений о зомби. Может, этот черный оживил Лилечку для того, чтобы расквитаться с вами? Видимо, вы ему здорово насолили!
— Это гипотеза представляется мне вполне убедительной, — рассудительно заметил я. — В той черной книжке, которую мне передала баб Дуся, много чего про эти инфернальные дела пишется. А уж месть за все хорошее — это же у них, черных существ, за праздник. Так что, брат Иоанн, прошу молитв за нас с Леной.
— Все-таки даже после угрозы поедешь?
— После угрозы — особенно необходимо!
И вот мы едем на раздолбанной «буханке» прямиком на ЛБС. Вокруг нас лунный пейзаж — следы разрывов мин. Мы их аккуратно объезжаем, где можно. Молитва строчит в моей голове, как пулемет, стекая в центр сердца. Внешне я расслаблен, внутри напряжен как легированная сталь. Из памяти всплывает и прыгает перед глазами злобная усмешка Лили. Ей на смену приходит кроткая улыбка Лены. Рядом со мной, на соседнем сиденье, непрестанно зудит тонким голосом молодой солдатик. Он рассказывает истории про штурм огневых позиций, про сдачу в плен «укропов», про рассказы наших пленных, побывавших в их «библиотеке», о том, как изуверски над ними издевались. Через слово у этого болтуна проскакивает сквернословие. Я уже трижды просил его не материться — бесполезно! Кажется, ему доставляет удовольствие раздражать меня. Видимо он в собственных глазах выглядит эдаким бывалым ветераном, продубленным пороховым дымом.
Наконец, мы приезжаем на позиции комдива Головы, но я не узнаю тут ничего — оказывается им пришлось отступать и окопаться в новом месте. Мне навстречу не вышел, как прежде, комдив. На вопрос, где он? Василий понуро ответил:
— Ты не знаешь? Машину комдива обстреляли. Он сейчас в госпитале. Говорят, не выживет.
— Ладно, Василий, разгружай «буханку», да я поеду навестить Голову. Очень скучал по нему.
— А уж мы то!.. — застонал замкомдив. — Пацаны, разгружаем по-быстрому!
Не успели солдатики достать наши «подарки фронту» и перетащить в ближайший окоп... Не успели мы допрыгнуть до ближайшего блиндажа, как начался лютый минометный обстрел. Мины летели с угрожающим свистом, казалось целым роем. На миг передо мной мелькнуло лицо Лили, искаженное злобной гримасой — и я понял «от кого это было».
Буквально на минуту обстрел прекратился. Василий предположил, что враги перезаряжают минометы, подтаскивают боеприпасы, чтобы накрыть нас вторым залпом, уже окончательно.
В минуту затишья меня за плечо тронула чья-то рука. Оглянулся — Лена!
— А ты что здесь делаешь? — спросил я с угрозой в голосе. — Жить надоело?
— А я сидела с комдивом, — сказала она спокойным голоском, отряхивая землю с моего плеча. — Слышал, поди, Голова попал под обстрел. Мне позвонили, выслали машину. Вот я, как и в прошлый раз, сидела у его изголовья, молилась и держала его за руку. Он так просил…
— Ну, как он? — уже спокойней спросил я.
— На этот раз у меня не получилось, — сказала Лена с виноватой улыбкой. — Зато умер спокойным, с улыбкой на лице. А потом врач сказал, что ты здесь, вот я и приехала за тобой.
Однако, началась вторая серия обстрела, на этот раз били прицельно. Мины разрывались прямо рядом с нами.
— Шухер! — крикнул Василий. — Это снаряд Точки-У летит! Зарывайтесь в землю! Быстро! — И выпустил целую обойму в сторону, откуда летел снаряд.
Раздался грохот, который перекрыл все остальные звуки. Мы взялись с Леной за руки — да так, держась друг за друга, и были подняты взрывной волной, и полетели высоко в синее небо.
Когда очнулись, сквозь марево и дым разглядели, стоящую над нами, растопырив длинные ноги Лилю.
— Все-таки я вас достала! — сказала она хриплым басом. — Ну что, голубки, приступим к пыткам! Мы тут одни, никто нам не помешает.
— А где остальные? — спросил я, на всякий случай.
— Кто улетел на тот свет, кого я отправила домой. — Она глянула на меня, искривив без того уродливую физиономию змеиной гримасой. — Ну что, Алешка, кто сильней, твой Иисус или мой чернобог?
— Уверен, тебе ответ известен! — сказал я.
— Да? И где Он? Опять оставил вас, бедненьких. Зато мой чернобог всегда со мной! Вставай, начнем с тебя. — Она выдернула меня из положения лёжа, поставила перед собой, оглянулась на пленницу: — А Леночка пусть полюбуется, как я тебя буду насиловать — она помахала бутылкой из-под шампанского, потом столовым ножом, — да отрезать разные части тела.
Наконец, моё оцепенение прошло, я вернул себе молитву. Разглядел Лену, сидящую в углу какой-то грязной ямы, в которую мы свалились. Она, в отличие от меня, пребывала в состоянии спокойствия, чем несколько меня устыдила, наверняка молитвы своей не прерывала. Зато Лилечку стало корежить — она подпрыгивала, лупила ножом по бутылке, материлась, глаза почернели от ненависти и… страха.
— Ну ладно, хватит беснований, — сказала Лена почти шепотом. — Не люблю сквернословия. Грех это. — Достала из-за пояса сзади плоский черный пистолет ТТ и сделала три выстрела — в сердце, в грудь и в лоб нашей неудавшейся мучительнице.
— Откуда у тебя сей предмет? — спросил я, когда вернулся слух от грохота выстрела.
— Комдив Голова вручил перед… уходом в мир иной. — Она смущенно опустила глаза и сунула пистолет в карман брюк. — Ты теперь меня будешь бояться и презирать?
— Я теперь буду тебя любить еще больше! — сказал я неубедительно смущенным голосом. — Ты это… Ты у меня молодец!
— Правда? — подпрыгнула она, озарившись счастливой улыбкой.
— Ладно, Леночка, давай-ка отсюда выбираться.
Мы кое-как присыпали тело жертвы чернобога жирным чернозёмом, ползком по откосу выбрались наружу. Обнаружили вокруг нашей пыточной ямы деревца, травку, цветочки — все такое мирное, родное. Вышли наобум на окраину хутора, обогнули его справа, так и пришли к своим, в полной тишине, взявшись за руки, как дети. Видимо, выстрелы наугад Василия не пропали зря — разрыв снаряда произошел с большим недолётом. Да и воронка оказалась совсем небольшой, метров пять в диаметре. Рядом с воронкой дымились три трубчатые части ракеты. Если бы взрыв произошел в штатном режиме, от нас, скорей всего, ничего бы не осталось.
В кустах обнаружили машину, которую выслали Лене по приказу Головы. Там же в кустах почивал в ожидании пассажирки водитель. Он рассказал, как после удара ракеты Точки-У, которая никого чудом не задела, Василий передислоцировался на новые позиции, а ему, водителю, приказал скрыться в «зеленке» и ожидать нашего возвращения. Он был уверен, что с нами ничего плохого случиться на может — мы же умеем молиться и себя молитвой ограждать, а также Василия с его «пацанами».
Дома ожидало меня очень важное и необычное известие. Позвонил мне тезка, иерей Алексий и сказал следующее:
— Алеша, я попрошу тебя отнестись к моим словам со всей серьезностью.
— Да я всегда именно так отношусь к вам и к вашим словам, — пробурчал я.
— Так ты слушаешь или нет!
— Слушаю и повинуюсь, — опять схохмил я, цитируя какое-то кино.
— Эх, Алексий, и за что тебе только такие преференции! Ведь разгильдяй-разгильдяем!
— Так, может, именно за это? — предположил я. — Однако, простите, батюшка. Я весь внимание.
— Значит так, — строгим голосом продолжил отец Алексий. — Напоминаю то, что ты по своему разгильдяйству, наверняка забыл или пропустил мимо ушей. Слушаешь?
— Еще как! Весь превратился в одно большое ухо, — проскрипел я, пытаясь скрыть иронию.