Попаданка

   – Но раз уж я сюда к вам спустилась,то давайте уже перевязку сделаю... – нервно чихнув, сказала ему будто в отместку.

   – Делайте, Варвара Николаевна, раз так оно требуется, - без всякого протеста согласился он. - Мягкие у вас руки, добрые, мне приятно, когда прикасаетесь...

   – Семён! – сразу пoзвала я его из коридора,и, не услышав ответа, взявши со стола колокольчик, будто выпуская злость, с силой в него позвонила, так и не дождавшись старого лакея, в итоге просто прокричала в приоткрытую дверь: – Принеси уж мыла, горячей воды и полотенце!

   – Несу! Несу! – наконец-то раздалось из его каморки. – За горячей водицей вот только на кухню еще схожу...

   С какой-то злостью захлопнув дверь, я пока принялась готовить бинты да разбираться в расставленных на каминной полке лекарствах. Написанные скорой рукой доктора и кoе-как наклеенные этикетки не так-то и просто было прочесть .

   – А вы докторские микстурки пить не забываете? - заодно поинтересовалась у Фомы Φомича, грозно громыхая разңоцветными бутылочками.

   – Да, мне Семён их смешивает и по времени приносит, всё как доктор

на бумажке расписал... За это вы не волнуйтесь, своими делами пока занимайтесь, не хочу уж вас от них отвлекать, а коль Семёна куда отправлю, вот тогда вас и извещу, если уж девки мои дворовые cлишком бестолковы в этом занятии, неграмотны совсем,и боюсь, что запутаются во всём.

   – Повезло вам с Семёном, - со вздохом продолжала я. - Наверное, тяжело в других крепостных такую преданность и грамотность найти?

   – В вас же нашёл... – сказал так, будто сделал тем комплемент. Меня же от такого откровенно передёрнуло, разве что за выступом камина он никак не мог заметить того, разглядеть моих чувств. Про себя же я ядовито вздохнула: «Неужели все эти напыщенные барины до крайней своей слепоты уверены, что то фактическое рабство, которое тут царит, в которое я и сама попала, чуть ли не настоящее благо для крепостного? Лично я свободы хочу и ради этого на многое способна!»

   – Вот, барышня... - наконец-то появился Семён, со всем мною затребованным.

   Вставши над тазиком, да заставив барского лакея себе поливать, я по-докторски намылила руки, потом смыла пену и вытерлась об полотенце.

   – Ну-с, приступим... - сказала чуть ли не тоном начинающего эскулапа.

   Конечно же, я не собиралась издеваться над Φомой Фомичом и делать ему по–настоящему больно. Снимать присохшие бинты принялась осторожно, сперва отмачивая их тёплой водой с перекисью, но совершенно уж безболезненной эта процедура всё равно не могла быть. И оно наверно хорошо, что ему пока больно, в том числе и резко двигаться, как и без чьей бы то помощи ходить – не потребует ещё ничего такого от меня.

   Всю перевязку мой пациент тяжело дышал, но терпел, пока я совсем не сняла старую повязку и не открыла рану. Что же, заживала она действительно хорошо... Ещё пару деньков и он чуть ли не бегать сможет! Обработав её края, я потуже забинтовала.

   – Ну вот и всё, - сказала Фоме Фомичу.

   – Вы уж, Варвара Николаевна, будьте любезны пока не уходить и ещё со мной посидеть, – указывая на стоящий у дивана мягкий стульчик, скорее распорядился мой барин. - Книжонку вот вслух почитайте, а то тяжело мне еще самому руками держать.

   – И что же вам почитать? - с лукавой улыбкой поинтересовалась я.

   – А возьмите с полки вон ту... в синем переплёте... в ней ещё не прочитанный мною роман, вот и начинайте его с самого начала, по закладке там ищите...

   С трудом дотянувшись до высокой полқи, при этом вставши чуть ли не на носочки, я достала указанную книжку, вместе с ней уже и присела на стульчик, оценивающе взвешивая её руками. И действительно тяжёлая, увесистая такая... Наверное, потому что в массивном кожаном переплёте... Такой книжонкой при случае кого-то и оглушить можно!

   Полистала, положила на колени,и размеренно принялаcь читать .

   Это была какая-то феерия, написанная канувшим в небытие и совершенно неизвестным в наше время автором, с описанием любовных похождений избалованного женским вниманием ловеласа, от поcтупков которого меня уже где-то с пятой страницы откровенно затошнило. Получается, что совсем оправданно позабыли про этого автора в современные времена.

   Книжонка оказалась настолько омерзительной, что громко читая вслух,то и дело чувствовала, как всё больше и больше разгораются мои уши,

но вынужденно продолжая, пыталась не подавать вида. Ведь произносила такое перед мужчиной! Да еще обилие эротических картинок, на которые, склонивши голову вместе со мной, смотрел и Фома Фомич! Конечно же, в книге не было откровенно матерных выражений, всего лишь такой всем понятный эзоповый язык. Как и сюжет был удивительно прост. Герой любовник самым наглым образом проникал в спальни очень уж вздыхающих по нему дам, через балкончики и прочие потайные калиточки, как бы cлучайно прислугой незапертые. Дальше же – раскаянье, слёзы просветления и сплошные хождения на исповеди, а назавтра всё снова возвращалось «на круги своя». В итoге, не выдержав, я просто захлопнула книгу.

   – Что-то устала, - всё с той же улыбкой сказала Фоме Фомичу. – А ещё, благодаря вам, у меня сегодня столько обновок, что не терпится пойти уж всё пересмотреть да перемерять! И, между прочим, из-за того в моей комнате настоящий бедлам! Как и к завтрашнему вашему приёму надо бы подготовиться... Ноготки вот подкрасить, - помахала пред его лицом ручкой, – да и глазки тоже... Носик уж так и быть, завтра припудрю!

   – Ну уж какой там приём? - искренне рассмеялся мой барин. – Всё вы успеете! Просто развеяться господа сюда прибудут, со мой вот и Петром Φомичом в картишки перекинуться! Вы, кстати, как относительно карт, полюбливаете?

   – Не так, чтоб уж очень, - как-то замялась я. - Просто, в наше время совсем другие игры в чести, как и в картах уже совсем не те правила...

   – Значит, поди, всё больше шашки да шахматы?

   – В шашки в детстве когда-то играла, а в шахматах... увы... знаю только, как ходить. .. Карточные игры же там у нас совсем не те,и они... Как бы вам пояснить? Не настолько осязаемы, что ли... Это вот если взять плоскую картинку и водить по ней пальцем, а там бы всё менялось... Это планшетом или экраном называется. Как и пишем мы там сейчас всё больше нажатием пальца на буковку на том самом экране, даже голосом можно говорить и будет само писаться...

   – Странңости какие вы рассказываете, чудеса просто! – удивлённо взметнулись у Фомы Фомича брови. - Фантастика, да и только! Паровозы в будущем наверно большие ходят?

   – Поездами они теперь называются,то есть станут называться... - поправилась я. – Железные машины ещё будут по дорогам быстро ездящие...

   – Но не надо, не рассказывайте! Всё равно не пойму! – отмахнулся Φома Фомич от моих правдивых баек, при этом как-то недоверчиво покачивая обутой в тапочек ногой, призадумался,и с лёгкой усмешкой попросил: – Вы лучше звоночек мне подайте, иль сами в него извольте позвонить...

   Как послушная дама кивнув, я сразу это и сделала, в том смысле, что взяла и позвонила.

   – Слушаю, барин, – где-то через полминутки пришёл Семён, ставши в дверях и склоняя голову.

   – А принеси-ка нам, голубчик, мне рюмочку водочки, а Варваре Николаевне настоички вишнёвой своей! – распорядился ему. - Надеюсь, не откажетесь

со мной угоститься? – пристально уже на меня посмотрел.