Civilization

— Вот это ты верно гуторишь! — поддержал меня Тимофей.

— А может, не ездить никуда? Поберечь бензин для генератора? — поделился сомнениями Виктор. — Если другие люди остались в мире, они и сами на нас выйдут!

— Не знаю, — Клим Егорович задумчиво потер руки. — На генератор мы бензина оставим, да толку в этом особого нет. Ну, еще несколько дней будем жить с освещением, а потом все равно он кончится. А вот если найдем людей — может повернуться по-всякому…

— Иных людей лучше и не знать, — подхватил Тимофей. — Последнее отберут!

Тем не менее, на следующий день мы собрали все необходимое и, оставив немного бензина на генератор, слили все остальное в мою Ладу.

Было запланировано две поездки с удалением примерно на 30 верст от хутора. На юге мы должны были достичь реки Терек, на севере — объехать завалы, оставшиеся от Зимнего леса, и попасть в место, где раньше была станица Богословская, а теперь — неизвестно что.

Утром мы с Климом Егоровичем выехали на запад. Остальным пришлось помогать работникам с коровами и овцами — после бегства узбеков на хуторе стало на четыре рабочих руки меньше, а дел притом отнюдь не убавилось.

Хозяин был мрачен. Вокруг глаз его легли коричневые тени; черные как антрацит залихватские усы уныло обвисли. В этот раз он было особенно немногословен.

— Вы здоровы? Как-то вы плохо выглядите!

— Чувствую себя я и вправду, неважно, — не сразу откликнулся он, — но отчего, не знаю. Может, занедужил. А вернее всего просто от недосыпа. Жинка моя ночи напролет воет о детях. У нас ведь сын в Екатеринодаре, а дочь в Ростове. Что с ними сейчас, один Бог ведает! Уж если целый Кавказ пропал, что с городами-то сталось? Вот и мучится Марья моя Афанасьевна, плачет и молится ночи напролет, да и самому мне сон нейдет!

Не зная, что на это отвечать, я замолчал. Что тут скажешь? Даже не представляю, что испытывают сейчас эти люди. Мне-то не за кого молиться и не о ком плакать.

Нашим с Климом Егоровичем планам не суждено было осуществиться. На севере мы проехали кромкой полуповаленного леса, за которым появился… еще лес, только уже тропический, и тоже с огромным количеством поваленных деревьев. Проехать через него не было никакой возможности, а продолжать объезд казалось делом безнадежным — завалам не видно было ни конца, ни края.

Вернувшись к обеду на хутор, мы поехали на юг. Ландшафт тут был иной — каменистая пустыня сменялась степью, дальше виднелись невысокие пологие холмы. Машина скрипела, страшно кренилась на буераках, с грохотом наезжала на огромные камни. В конце концов, мы наткнулись на крутой косогор, въехать на который на легковушке не получилось, и нам пришлось повернуть. Ни до реки Терек, ни до Кавказских гор мы так и не добрались. И нигде не наши никаких следов цивилизации. На последних парах мы вернулись на хутор.

Тем не менее, желания добраться до других людей эта неудача не убавила.

— Нам надо собрать серьезную экспедицию — сказал Клим Егорович за ужином. — Все окрестности изменились до неузнаваемости, что находится дальше, мы тоже не знаем. Может, нам все-таки встретится какое-то поселение. Нужно собрать продукты, взять топлива на несколько дней пути, и разведать все как можно дальше!

Мы решили, что в разведку отправятся Валериан, Тимофей Иванович, и один из молодых работников, Саша. Поедут они на легком тракторе — один за рулем, двое сзади в тележке для сена. Трактор может проехать там, где машина застрянет, да и топлива для него было намного больше. В тележку погрузили канистры с водой, газойлем, продукты. Клим Егорович зашел в курень и вынес оттуда патронташ и ружье, отдав все Тимофею. В тракторе была рация, но радиус действия ее был небольшой, так что связь с нашими разведчиками вскоре оборвалась.

Дожидаясь хороших вестей, мы пока налаживали быт нашей небольшой коммуны. Клим Егорович, отчего-то проникшись ко мне симпатией, предложил поселиться мне в своём доме, а семья Виктора расположилась у Тимофея Ивановича. Продуктов питания пока было в изобилии — Мария Афанасьевна и Евдокия готовили «кулеш» из ячменного или кукурузного зерна с бараниной. Овечье и коровье молоко, сыр, копченый творог «каймак» разнообразили наш рацион.

Наши ожидания длинной южнорусской зимы с сильнейшим ветром и слякотью не оправдались. С каждым днём погода становилась теплее, озимый ячмень весело тронулся в рост, и в итоге мы поняли, что приближается не зима, а весна, каким-то странным образом сменив собой осень.

Оказалось, что Сдвиг не мелочился, перемешав был не только ландшафт, но и временные границы. Из зимы и осени мы переместились в весну! Поняв, что происходит, мы занялись посадкой тех немногих овощных культур, которые можно было вырастить из наличных семян. В наличии оказались — чеснок, лук, укроп, горох, капуста, свекла, морковь, тыква, арбузы. Мария Афанасьевна занялась этим с большим энтузиазмом, привлекая к работе все наличные руки. Огороды она расчётливо разбила у запруды, чтобы поливать их прямо из озера. Ее знания о растениях были, казалось, безграничны.

— Надо распахать сейчас десятин 40–50, и все зерно пустить в посевы. Весь газойль тоже надо потратить на посев. А убрать урожай сможем и руками! — сказала она за завтраком, когда мы, как обычно, обсуждали грядущие дела.

— Но, как же потом пахать, если топливо кончится?

— Ну, как-как… Как в прежние времена — волов заведем!

— Это что такое, волы? — спросила ее Алина.

— Это, эээ… охолощенные бычки.

Так-так, перспективы-то у нас встать за плуг и работать в поле, как наши предки сотни лет назад.… Но, зато, чувствуется, что даже в таких условиях мы выживем. Как же мне все-таки повезло! Мог ведь оказаться под тем завалом в лесу, или вообще сгинуть, а тут попал к людям, что разбираются и в волах, и в урожаях. Только вот тоскливо — все мои близкие, и так немногочисленные, видимо, потеряны. Я. конечно, всегда был одинокий волк, но мне хотя бы было куда возвращаться, а теперь мой дом — только здесь.

— Очень важно собрать семена люпина и люцерны, посеем для овец — продолжала Мария Афанасьевна, — галеги еще побольше, очень хорошая трава! Сои посадить не сможем, мы соевый жмых покупали всегда, материала семенного нету, но люцерна и галега вполне все заменят!

* * *

Погода стояла довольно жаркая, весна окончательно вступила в свои права, и мы начали высадку ячменя и овощей. Давно я столько не копал! Спина просто разламывалась, хорошо хоть грудь перестала болеть, а то я уже думал, что получил при Сдвиге перелом ребра. Страх и растерянность, охватившие всех в первые дни после Сдвига постепенно забывались. Человек ко всему привыкает…

Никто из людей на наше поселение так и не вышел. Клим Егорович говорил, что раньше в небе было много инверсионных следов самолетов — здесь проходил оживленный маршрут. Сейчас, сколько мы не смотрели в сиреневое небо, не видели никаких следов летательных аппаратов. На всякий случай трактором в поле мы пропахали на кукурузной стерне слово «SАВ» большими буквами, — так здесь пишут вместо SOS*. Каждый вечер Клим Егорович, ненадолго включив генератор, слушал радиоэфир и сам посылал сообщения, чередуя волны. Но эфир молчал.

Днем хозяин занимался высадкой зерновых. На хуторе в запасе оставалось еще около тонны дизтоплива, не считая того, что было залито в технику, и отдано разведчикам. Буквально за день Клим Егорович вспахал и заборонил поле в пятнадцать гектар, потратив примерно половину топлива. Сеяли мы уже вручную, щедро разбрасывая зёрна по жирному чернозёму.