Civilization

Зои оказалась веселой и остроумной девушкой. В ее ответах на мои вопросы чувствовались и знания, и такт.

— Вы давно переселились в Митту?

— Мы покинули Адажион последними из Великих Демов. Мы чувствовали ответственность за этот город. Ведь это наши предки основали его. Когда-то наш дем был самым могущественным в Адажионе. Теперь он самый могущественный в Митте. Не было еще года, чтобы никого из Дема Симмуридов не избрали на высшие магистратские посты!

— У вас много полей?

— Главное — у нас много скота. Ни один дем не может владеть больше чем шестью тысячами арур пахотного поля — таков закон еще с первых дней Республики.

— Почему?

Она хмыкнула, презрительно приподняв бровь.

— Говорят нельзя позволять владеть такими богатствами, или великие демы станут равны царям, даже без царской тиары. К тому же земли может не хватить воинам.

— Довольно глупо!

— Ничего. У нас большие стада. Амафет недавно начал выращивать рабов на продажу.

— Выращивать?

— Покупает подростков. Обучает чему-то полезному — нет, не сам, конечно же, обучают другие рабы, имеющие ремесло. Потом продает. Очень хорошо продаются повара, кучеры, распорядители торжеств, управляющие домом. Иногда обученный раб стоит в пятьдесят раз больше, чем за него отдали подростком. Главное — не жалеть бамбука.

Да, — подумал я, — Амафет, похоже, не из тех, кто жалеет бамбука для нужного дела…

— А не пробовали вы торговать по реке, или мастерские?

— Очень хлопотно и то и другое. Баржи уходят далеко, никак не проверишь, что там происходит. Капитан может рассказать тебе, что потратил кучу денег на перевалку через пороги, а потом окажется, что корабль везли наши собственные рабы. Или скажет, что груз подмок, и пришлось продать дешево. Или еще что-то — мало ли что случится в далеком пути без надзора хозяина! А мастерские у нас были — в Адажионе была гончарная мастерская. Очень ненадежно. То горшки полопаются в печи, то телега опрокинется. В Митте мы не стали делать ничего подобного.

Сейчас гораздо интереснее давать деньги в рост. Можно завладеть всем имуществом заемщика, главное — дружить с судьями и городской стражей, чтобы никто не убежал.

* * *

Театр располагался на пологом склоне, образованном берегом реки. Тут выдолбили ниши и ступени, образовав подобие амфитеатра. Над задними рядами был даже натянут полог на столбах, для защиты от солнца. Впрочем, большинство представлений проходило ночью, при свете огромных масляных ламп.

В самом низу размещался хор и музыканты с флейтами, лирами и еще какими то инструментами — не оркестр, но тем не менее.

Закатное солнце освещало амфитеатр, откуда открывался вид и на сцену, и на реку. Нагретые камни амфитеатра хранили тепло солнца. Мы уселись не в самом амфитеатре, как все, а в ложе под балдахином в центре.

Сначала зазвучала музыка — трубы и флейты — и на сцену вышел рассказчик. Он с пафосом и завываниями говорил что-то про историю дема Симмунов, патетически возносил руки, показывал всем на сидящего неподалеку от нас главу дема — немолодого бритоголового крепыша по имени Амафет. После такого анонса начались короткие представления, сменяя одно другое. Сначала шли сценки про Алуэн и Семмуна — Семмун побеждает врагов, а Алуэн где хитростью, где мольбой, уговаривает не убивать то пленных, то семьи врагов. Была сцена, где участвовал актер, игравший меня, про то как я остался жив и был признан пророком небесных богов… Причем сцена была такая, что было понятно что выжил я лишь милостью Семмуна и заступничеством Алуэн. Главная роль всегда была у актера Семмуна. Главную роль в представлении играл хор — именно он рассказывал основную нить событий, а актеры только иллюстрировали рассказ своими жестами и нарядами, лишь иногда отпуская реплики.

Потом пошли небольшие пьесы в основном комического содержания — про приключения каких то поселян или горожан, — то ловкий торговец обманывает всех на рынке, так потешно что все хохочут; то перипетии влюбленных парочек, то мошенничества отставного ахайра, то проделки возниц, в общем — обычные «народные» комедии. Многие, как я понял, помнили пьески наизусть. Надо же, а я и не знал, что в Митте есть театр.

Наконец представление закончилось. Последние пьесы играли при свете огромных масляных светильников. В проходы внесли факелы, и зрители расходились, предшествующие факелоносцами-рабами.

Зои обернулась ко мне.

— Сейчас все поедут на пир в нашу виллу. Не желаешь присоединиться?

Да. Наверное, да. Почему бы и нет? В конце концов, могу я наконец оторваться от этих бесконечных дел, а то пашу тут как раб на галерах, света белого не вижу.

Отправив десятника ахайров в Совет стратегов с донесением о том, где я буду находиться, я отправился за Зои.

Вилла Симмуридов находилась за городскими стенами Митты, недалеко от берега реки. Я спросил Зои, почему их дворец находится не в городе.

— Наш дем долго не хотел переезжать из Адажиона — ведь там была древняя столица адаже. Мы приехали в Митту последними, все участки за городскими стенами уже были разобраны. А нам нужен был большой и хороший участок для красивой виллы.

— Не страшно жить незащищенными стенами города?

— Ну, сейчас в наших местах безопасно, да и стена у нас есть — своя.

Действительно, вилла была окружена кирпичной стеной в 8 локтей высотой. Приземистое здание из светло-бежевого камня утопало в зелени садов. Из его окон наверняка открывался прекрасный вид на Реону. Место действительно отличное.

Мы въехали внутрь через крепкие двустворчатые ворота. Пара стражников у ворот, похожих друг на друга как братья-близнецы, с окладистыми черными бородами, помогла двуколке протиснуться через неширокий проем стены.

— Отчего ваши стражники носят бороды? Ведь сейчас это не принято?

— Традиция. Мы были великим демом задолго до новой моды брить все, что можно, и что нельзя — хихикнула Зои.

Мы вошли внутрь дома. В нем было заметно прохладнее, чем на улице. Я очень давно не бывал в жилищах горожан, и не мог не заметить разительных перемен в интерьерах жилища.

Полы теперь были не глинобитные, а каменные, причем в главных помещениях они были покрыты мозайкой из мелких речных камешков и осколков ракушек. В приемном зале на полу была мозаика, изображающая бой быков во время праздника Таурокам, в других помещениях — батальные сцены и сцены охоты.

У стен отделанных деревянными панелями и камнем стояли бронзовые светильники в человеческий рост, освещавшие все помещение.

Глава дема — Амафет, жгучий красавец с совершенно черными волосами и бородой, еще совсем нестарый, приветствовал меня у порога пиршественной залы.

— Не могу передать — говорил он, кланяясь и прижимая руку к сердцу — всего восторга от непередаваемого счастья видеть ваше ослепительное присутствие в скромном жилище Симмуридов! Поверьте, у вас нет более преданных слуг, чем наш дем!

— Спасибо, я тоже рад познакомиться. Вы устроили прекрасное аллонаццо! Я и не знал… впрочем, неважно. Куда проходить?

Мы вместе прошли в залу.

Поскольку собравшиеся были очень многочисленны, пир проходил во внутреннем дворике дома — или, скорее, дворца Симмуридов, накрытом сверху матерчатым пологом, днем, видимо, защищавшим от солнца.

Освещали зал бронзовые светильники в человеческий рост, видимо — очень тяжелые.